«Если», 2008 № 09 — страница 2 из 61

Пока мама читала, кривясь над чашкой кофе, я бегал по телевизионным каналам. Снова действовал кабель, и мы теперь могли смотреть не только основной пакет программ, но и «Премиум сервис». И не мы одни, но и все телезрители в городе. Вчера программа-вирус убила клиентскую базу на сервере компании, и я – вот же везуха! – наслаждался бесплатным доступом к Эйч-Би-Оу.

Интернет оставался недосягаем.

И не только наша сеть кабельного телевидения пострадала от вируса. Клиентские базы были испорчены везде. Как и телепоказ по кабельному, то, что предназначалось для всеобщего пользования, восстановилось быстро. А вот кредитные карточки, автомобильные транспондеры, пейджеры… Услуги, связанные с индивидуальными счетами, барахлили или были недоступны. Си-Эн-Эн давало бегущей строкой бесконечный список вещательных компаний, возобновляющих свою деятельность. Во мне проснулась надежда, когда ожил мобильник – правда, его возможности ограничивались только исходящими вызовами.

Я уже одной ногой был за дверью, и тут пришел тревожный сигнал по каналу местного доступа. ФБР объявило «эпидемию» террористическим актом. Для изоляции района привлечены части национальной гвардии.

Городок Хэдли оказался на южном краю карантинной зоны. За стеной магазина взад-вперед по улице с ревом носились «хамви». Раза два пролетали вертолеты. Марка с нами не было, несмотря на распечатанный график работ. Я спросил Сета, тот неопределенно пожал плечами.

Вот еще один «хамви» проехал мимо.

– Чепуха какая-то, – сказал я. – Разве солдат способен хакера поймать?

– С их точки зрения все очень даже разумно, – ответил Сет. «Их». Одно короткое словечко, а как много значит.

– Национальная гвардия не может гоняться за хакерами, – сказал Сет, – хотя наверняка предусмотрено какое-нибудь поощрение тому, кто случайно на него наткнется… или на нее. Думаю, гвардия здесь для того, чтобы никто не выбрался наружу.

Я заметил паузу перед «нее», но отнес это к случайностям. Хакеры обычно мужского пола. К тому же у меня появился более важный вопрос:

– Чтобы не выбрался? Почему? Мы же ничего плохого не сделали.

На магазин была выписана утренняя газета – лишнее доказательство тому, как истово предан Сет печатному слову. Правда, я не упомню, чтобы ее использовали не в качестве упаковочного материала. Однако в тот день Сет к ней буквально прилип.

Он постучал пальцем по статье от «Ассошиэйтед Пресс».

– Видал, как расползается? По системам терминалов в местах продажи. И не только через ПОС-терминалы. Еще транспондеры на платных автодорогах. Брелоки с микропроцессорами. Немагнитные кредитные карточки.

Казалось бы, чего ожидать от владельца букинистической лавки, кроме наклонностей антиквара? В сравнении с Сетом моя мама – ас хайтека. Для шефа сотовый телефон – почти чудо. Откуда вдруг такой интерес к технике?

– Мистер Сет Миллер? Я Джонс. Агент ФБР.

В дверях возник незнакомец, одетый во все черное, кроме летней шляпы. Распахнул кожаный футляр со служебным жетоном; мы с Сетом (я, конечно, издали, но зрение у меня тогда было что надо) его как следует рассмотрели. ФБР, Департамент внутренней безопасности.

– Можно взглянуть на ордер? – спросил Сет.

От натянутой улыбки федерала мне веселее не стало.

— Это ни к чему. Мне нужно только узнать, не встречали ли вы одного человека.

— Кого именно?

Джонс вручил ему сложенный лист бумаги. Подвернутый фрагмент прятал большую часть снимка, оставались только голова и плечи парня в рубашке и при галстуке.

Неужели это Марк? Я попробовал вообразить приятеля с холеными усиками и коротко подстриженной шевелюрой, без очков и шапки «Джон Дир».

– Не знаком, – сказал Сет.

Ко мне Джонс не обратился. Я выглядел слишком юным даже для своих лет и к тому же держал в руках комиксы. Наверное, он меня принял за покупателя.

Затем Джонс показал Сету размытую картинку, снятую, скорее всего, камерой слежения. Я узнал заправку «Эксон» в Хэдли. Узнал и человека со шлангом воздушного насоса в руках. Он подкачивал переднее колесо мотоцикла. Марк, никаких сомнений.

— Это он же? – спросил Сет. – Да, я его знаю. Марк Кимболл.

— Ваш работник, я слышал? – проговорил Джонс.

— Да какое там… Так, иногда помогал, по мелочам.

У меня голова пошла кругом, и вовсе не увертки Сета были причиной тому. Я решил, что он лжет во избежание проблем с налоговой. А вот что могло понадобиться федералам от Марка?

Джонс забрал снимок.

— Мне бы с ним поговорить.

— А вы собираетесь что-нибудь делать с эпидемией? – выпалил, не сдержавшись, я.

Джонс не ответил, только обжег меня взглядом. Затем повернулся к Сету:

— Мистер Миллер, так вы скажете, где я могу найти Кимболла?

— Извините, – отрицательно покачал головой Сет. – А что он сделал-то?

— Мне надо с ним поговорить, – повторил Джонс, подавая Сету тисненую визитку. – Если увидите или услышите Кимболла, дайте мне знать.

Что же такого мог натворить Марк, чтобы привлечь к себе в этом хаосе внимание федералов?

Единственное на весь Хэдли интернет-кафе находилось за деловым кварталом – рукой подать. Подключение к Сети там было не проводным, а спутниковым, поэтому я шел с надеждой на восстановленную связь.

И мечта сбылась. Я разыскал сайт ДВБ и топнул по ссылке «Десять самых разыскиваемых преступников». С середины списка на меня смотрела фотография Марка.

Что ж, по крайней мере на один вопрос есть ответ. Его фамилия не Кимболл.

* * *

Раз в две недели мы с Марком ходили смотреть на звезды. Занимались этим в ближнем лесном заповеднике, на холмах к западу от города. Не могу вспомнить точно, сколько раз мы там побывали вдвоем, но всегда в ручье, под гнетом окатанных водой камней, стыла шести-баночная упаковка пива. Доступу к пивной заначке я был рад, так как до положенного возраста мне не хватало нескольких месяцев, а мама в таких делах строга. О том, что еще мог прятать Марк в лесу, я не думал.

Мы выходили сразу после ужина, до заката успевали добраться. Пока ждали темноты, болтали о всяких пустяках. И Марк старался увести беседу от обсуждения собственной персоны – это я уже после сообразил. Особого ораторского искусства ему не требовалось, я же был тогда совсем желторотик.

Иногда мы касались тех же тем, что и на работе. Говорили о книгах, фильмах и музыке, ну и неизбежно добирались до политики. Бенджамин Дизраэли сказал: «Если в шестнадцать ты не либерал, у тебя нет сердца; если в шестьдесят ты не консерватор, у тебя нет ума». Мои лета были куда ближе к шестнадцати, чем к шестидесяти, и я открыто придерживался мнения, что страна катится ко всем чертям. Впрочем, легко смотреть на мир свысока, если твоя хата с краю.

Марк свои политические суждения держал при себе. Из его молчания я сделал вывод, что у него тоже плохие прогнозы.

Но чаще всего мы мечтали вслух. Моя мечта предполагала исправление действительности (народ, забывающий свою историю, обречен повторить ее ошибки и т. д.) путем формирования юных умов. Если и насмешила Марка такая сентенция из уст зеленого юнца, он ничем этого не выдал.

Он мечтал о космосе. Когда сгущалась мгла, Марк заводил речь о мчащейся по небу Международной космической станции, или о местах посадок «Аполлонов», или о какой-нибудь из видимых планет.

Он рассказывал о ползущих по песку марсоходах, об изучающих внешние планеты зондах, об открытиях, которые сулит отправка роботов к Европе и Энцеладу.

Даже студенты-историки что-нибудь да слышали о Европе, по крайней мере знают, что Галилей открыл ее вместе с другими спутниками Юпитера. А Энцелад мне был в диковинку. От Марка я узнал, что это кружащаяся в кольце далекого Сатурна мерзлая глыба, возможно, представляет собой жидкий океан под ледяной коркой, и в океане вполне может быть жизнь.

Под мерцающими звездами Марк говорил с непонятной для меня тоской. С такими-то способностями к компьютерному делу, как у него, можно было бы найти местечко поближе к программам НАС А, чем «Букинистический магазин Сета». До Хантсвилла с его Центром космических полетов всего-то день езды. Но мои вопросы он парировал самоуничижительными отговорками, пока я не догадался, что тема ему не по нутру.

И вот Марк ударился в бега. Это многое объясняло.

* * *

Я пытался вообразить, каким образом мой приятель мог стать причиной всего этого безумия. И зачем ему понадобилось искать неприятности на свою голову? В списке самых востребованных злодеев фото Марка сопровождалось именем-фамилией: Захарий Бойер. Прокачка этих двух слов через «Гугл» смутила меня еще больше.

Где это видано, чтобы крупнейший террорист вел сетевой журнал?

Прихлебывая чудовищно дорогой кофе, я все глубже зарывался в сайт. Мысленно снова и снова проговаривал аббревиатуру RFID, которая уже давно пишется в обиходе строчными – рфид.

Радиочастотная идентификация. Я знал о ней немногим больше, чем позволяла расшифровка аббревиатуры, но Марк-Захарий по этой части явно был докой. Склонял рфиды на все корки, жонглировал ими как хотел. Чужие комменты к постам и обратные ссылки на них говорили о его популярности.

В общем, блог открыто призывал ФБР поохотиться на Бойера.

Я ничего плохого не сделал, но почувствовал себя виноватым. Ведь мог сказать агенту Джонсу, что знаком с Марком Кимболлом. Да черт возьми, я же знал, где живет Марк Кимболл! Почему же промолчал? Отчасти потому, что пошел на поводу у Сета. А отчасти, может, потому что в «Беглеце» Ричард Кимболл был невиновным.

Кое-что мне стало понятно.

Разрушительный вирус за несколько месяцев «спал», потом эпицентром его атаки стали Каролины. Здесь, в Хэдли, штат Южная Каролина, Марк появился несколько месяцев назад. Он разбирался в компьютерах, и его подпольное альтер-эго находилось в розыске за кибертерроризм.

И все же я колебался.

Наверное, просто в голове не укладывалось, что Марк – преступник. Ни разу при мне он этим не занимался, в смысле, кибертерро-ром. Да и любым другим террором.