Вернор ВИНДЖ. КОНЕЦ РАДУГ. ACT
Новый роман Вернора Винджа не стал исключением из авторской практики последних пятнадцати лет. Как почти все значительные произведения писателя этого периода, «Конец Радуг» принес автору очередную — уже пятую — премию «Хьюго». В новой книге, вопреки надеждам поклонников, которые ожидали продолжения масштабной космической оперы «Пламя над бездной», Виндж обратился ко временам не столь отдаленным и создал удивительно правдоподобную картину нашего близкого будущего.
Действие происходит в 2025 году, в дивном новом мире, созданном все ускоряющимся прогрессом наук и технологий. Пожалуй, «Конец радуг» можно назвать самой что ни на есть фантастикой ближнего прицела. Необходимо только уточнить, что в данной формулировке акцент ставится не на близости будущего, а на прицельности его описания.
Многие художественные произведения, живописующие перспективное завтра, сосредоточены на одной фантастической идее или изобретении, которые требуют для сюжетной достоверности отнести повествование книги на несколько лет вперед и при этом никак не затрагивают основные константы мира нынешнего — как физические и технологические, так и социально-политические. Даже у киберпанков, поднявших на щит информационные технологии, компьютерные новшества в большинстве случаев предстают имплантированными, привнесенными в существующее сегодня общество.
Внимание отдельных представителей течения, в первую очередь Брюса Стерлинга, было сфокусировано на динамике перемен, вызванных инновациями. Например, в короткой повести «Киоск» («Если» № 3 за 2007 год) рассматривается «Третий переходный период», который произошел в результате появления «фабрикатора» на углеродных нанотрубках, способного копировать и тиражировать предметы.
В отличие от таких произведений роман Винджа посвящен уже изменившемуся миру, почти не сохранившему примет современности. Писатель с удовольствием выполняет функции футуролога. К тому же это ему не в новинку, еще в 1993 году автор написал эссе о Сингулярности — точке, за которой экспоненциальное развитие науки и технологии приведет к развитию машинно-человеческого интерфейса и появлению сверхчеловеческого разума, а также другим непредсказуемым последствиям. Эволюционный (точнее, революционный) скачок в неизвестное, вызванный техногенными факторами, сегодня действительно представляется более чем вероятным.
Мир, созданный Винджем, находится на полпути от дня сегодняшнего к Сингулярности. Земля опутана беспроводными сетями, которые обеспечивают почти мгновенный обмен информацией, вместо ноутбуков используется носимое оборудование, интегрированное с одеждой, специальные очки способны отображать реальность, трансформируя ее в соответствии с личными предпочтениями и настройками, а реальные и виртуальные туристы соперничают за столик в ресторане. Наряду с внешними приметами всеобщего благоденствия значительные изменения претерпели общественные институты: пользуются популярностью кружки веры, а задачей школы стало не столько образование учеников, сколько обеспечение их конкурентоспособности.
Традиционно для произведений (в особенности утопий и дистопий), значительную часть которых составляет описание мироустройства, в центре повествования — фигура гостя, чуждая этому миру. Не стал отступать от обычной практики и американский фантаст. Главный герой — поэт Роберт Гу, который вернулся к активной жизни после продолжительного заболевания, излеченного в результате прогресса медицины. В целях адаптации к новым жизненным реалиям он отправляется в школу (составной частью романа стал переработанный рассказ Винджа «Горячая пора в Фэрмаунтской средней школе»[11]), где начинает осваиваться в новом для себя мире.
Важно, что описанное Винджем будущее отнюдь не благостно. Пусть в романе — в отличие от упомянутого рассказа — почти не затрагиваются вопросы социального расслоения общества, однако очевидно и существование техногенной безработицы, когда значительный объем работ выполняется машинами, и поляризация общества: выделение элиты, способной к эффективной деятельности, и аутсайдеров, отставших от современного уровня технологий или неспособных к интеллектуально насыщенной деятельности. Кстати, самым ярким и, возможно, первым примером такого дифференцированного общества является «Машина времени» Герберта Уэллса.
Разделены не только люди, но и страны. Всеобщего благоденствия добиться не удалось, да и попытки такие вряд ли предпринимались. Выживание и процветание в постиндустриальном мире по Винджу является результатом победы в непрекращающейся конкурентной борьбе. Лишь мельком упоминаются в книге проигравшие «государства-неудачники».
Есть и другая проблема. Мир живет с постоянной угрозой применения оружия массового поражения, которое стало доступно большому кругу «заинтересованных лиц», куда могут входить и террористы-одиночки. Видимую безопасность обеспечивают специальные службы ведущих государств: США, Евросоюза, Китая и Индо-Европейского альянса. Несмотря на это, не удалось избежать ни межгосударственных конфликтов, ни разрушения городов. Впрочем, наибольшую опасность представляет технология манипулирования сознанием ТДМВ («Ты должен мне верить»), вокруг создания и уничтожения которой и вертится сюжет произведения.
Автор, заглядывая в будущее, старается быть объективным и не допускает идеологических перекосов в ту или иную сторону. Черта тем более примечательная, учитывая, что собственные воззрения Винджа прекрасно известны: он четырежды становился лауреатом премии «Прометей», вручаемой Либертарианским футуристическим обществом, и является приверженцем идей анархо-капитализма.
Отрабатывая футурологические задачи, Виндж не забывает и о задачах художественных.
Язык книги соответствует ее идее. Автор использует активную лексику профессиональных политиков, аналитиков и бизнесменов, что и характеризует это будущее, и придает последнему дополнительную ' достоверность. К сожалению, переводчику не удалось отразить это в русском издании в силу как объективных затруднений (русскоязычная терминология еще не сложилась и вовсю использует именно англоязычные понятия), так и в силу собственной небрежности. К очевидным промахам следует отнести и перевод имени одной из героинь книги как Элис, а не Алиса — и это при том, что в книге фигурирует и Мистер Кролик. Очень досадно, что осталось незамеченным упоминание в книге знаменитого австралийского фантаста Грега Игана: его именем названа сложная игра, в которую играют ученики Фэрмаунтской средней школы — по правилам, Иганом же и придуманным в одном из его произведений. Впрочем, переводчику, постоянно работающему с книгами Винджа, удалось сделать большой шаг вперед по сравнению со своими первыми, неудобочитаемыми попытками.
Одной из основных тем романа является готовность человека и общества к ускоряющемуся технологическому прогрессу, способность адаптироваться к уже происходящим и еще предстоящим переменам. Еще в семидесятые годы Элвин Тоффлер предупреждал о последствиях все возрастающего темпа технологических и культурных изменений, введя понятие «шок будущего». Вернор Виндж дает возможность читателям испытать шок будущего уже сегодня, с минимальными потерями.
В том, что потери последуют, сомневаться не приходится. Совсем не случайно герой обнаруживает исчезновение своего поэтического дара, а вскоре, словно взамен, обретает способности и таланты инженера. Фигурой главного героя автор подчеркивает необходимость изменений для приспособления к жизни в новом мире. Но говоря о неизбежности и необратимости перемен, Виндж задается и двумя другими, пожалуй, более актуальными вопросами: что следует сохранить, от чего отказаться? Так, один из центральных эпизодов книги описывает сражение за университетскую библиотеку. Одна из противоборствующих сторон стремится сделать библиотеку полностью виртуальной, другая — сохранить бумажные книги. В сражении прошлого и будущего победитель предопределен. Неизвестно лишь, чтo ему достанется.
Во вполне достоверном футурологическом триллере Виндж настойчиво оптимистичен и, разумеется, все сюжетные коллизии благополучно разрешатся, оставляя свободу для возможного (но не обязательного) появления продолжения.
Владислав Крапивин:
«ЛИТЕРАТУРА — НЕ СТАДИОН»
14 октября знаменитому детскому писателю и большому другу нашего журнала Владиславу Петровичу Крапивину исполняется 70 лет. Не одно поколение современных читателей выросло на книжках Владислава Петровича, при этом аудитория поклонников его, творчества обширна: от школьников до пенсионеров, от пролетариев до бизнесменов, от журналистов до военных… И его книги по-прежнему вызывают горячие споры читателей и критиков.
— Юбилей — это веха. А какие еще вехи Вы могли бы отметить в своей жизни (литературные и житейские)?
— Вех множество. Родился — веха. В школу пошел — веха. Женился — веха. Рождение детей и внуков — тоже вехи… А в творчестве… Ну, скажем, первое напечатанное в газете стихотворение «Весна», в апреле 1956 года. Выход первой книги в 1962 году. Вступление в Союз писателей СССР в 1964-м… Премия «Аэлита» в 1983-м… А вообще-то окончание работы над очередной книгой — тоже каждый раз веха. Все написанные ранее повести и романы кажутся ушедшими в прошлое, а вот эта, только что законченная рукопись — самая главная. Пока не взялся за следующую… А поскольку книг за полсотни лет написал немало, то и вех хватает. Можно забор ставить…
— Какие свои книги Вы считаете знаковыми, поворотными в своем творчестве? А какие — любимыми?
— Насчет «любимых» я всегда отвечаю так: спрашивать об этом не имеет смысла. Это все равно что узнавать у многодетной мамы: какое дитя вы больше всех любите? Все любимые. А самая любимая — та, над которой мучаешься в данный момент. Что касается «поворотных»… Ну, никогда я не рассматривал их в этом ключе. И функция «поворотности» меня не занимала. В разные годы разные книги были на слуху у читателей…