Наступил час ланча. Для нас это час пик, и тут уж пришлось вертеться, как белкам в колесе. Я отрывисто бросала слова предписанных приветствий, обслуживая поток посетителей. Среди постоянных клиентов были хихикающие тинейджеры и офисные «белые воротнички». Они приходили сюда по разным причинам. Потому что так полагается, так модно или потому что им все равно, сколько платить за бургер.
— Приветствия и салют, голодный человек, — сказала я мужчине, теребившему галстук. Я давно уже перестала гадать, кто решил, что речь роботов непременно должна быть манерной.
— Э-э-э… привет, — краснея, промямлил молодой человек. — Нельзя ли мне получить барбекю чикен бургер и немножко сыра тофу?
— Конечно, сэр. Какой предпочитаете напиток?
— Воду. Просто воду, если можно.
— Разумеется, сэр. Сейчас все будет подано.
Он поднес карточку к автомату и нетерпеливо зашаркал ногами, пока автомат считывал цифры.
— Вот ваш чек. Ресторан будущего желает вам здоровья и счастливого дня.
— Вам тоже, — кивнул он, и тут же смутившись, отступил и врезался в здоровяка-бизнесмена, стоявшего за спиной. Обожаю новых покупателей!
Бизнесмен выступил вперед, но так и не оторвал взгляда от компьютерного дисплея в своей руке.
— Добрый день и добро пожаловать в…
— Двойной чизбургер с соусом «секрет», экстра-большая порция картофельной соломки, большой кофе и один пирог с кремом.
— С каким вку…
— Малины.
— Разумеется, сэр. Сейчас вам все принесут.
Мужчина, по-прежнему не глядя на меня, направился к стойке с приправами.
— Вот ваш чек. Спасибо за то, что посетили ресторан будущего, — докончила я. Работа в «Бургердроиде» открыла мне ту простую истину, что некоторые люди готовы каждый день платить за фаст-фуд по двадцать пять долларов, если при этом удается избегать общения с людьми.
Пенни открыла дверь, чтобы стереть отпечатки пальцев с металла, и одновременно впустила Симону. Я вознесла безмолвную молитву о том, чтобы прозвучал сигнал ротации, прежде чем подойдет ее очередь. Симона была фаном роботов.
Фанаты приходили, чтобы посмотреть на нас. Они жили ради открытий, например, того факта, что мы спрашиваем их, выбивать ли общий чек, если они стоят рядом. Если же они пришли вместе, но стояли в очереди друг за другом, мы автоматически выбивали отдельные чеки. По какой-то причине это неизменно их завораживало. Проблема, конечно, заключается в том, что мы не имеем права сделать ошибку. Голова разболелась при одном виде жадного выражения на худом лице Симоны.
— Вот чек. Благодарим за посещение ресторана будущего.
Желтый индикатор замигал за мгновение до того, как стоявшая перед Симоной женщина отошла. Я с огромным облегчением развернулась и ушла в заднюю комнату, немного отдохнуть. Пусть Викрам пообщается с Симоной.
Оказавшись в задней комнате, я стащила шлем и наконец-то почесала зудящие брови. Мел неподвижно сидел перед экранами, готовый при малейшем нарушении обычного распорядка перейти к действию. Он, похоже, воображал, что его работа важна не менее, чем труд агента Секретной службы. Да, опасность, несомненно, существовала. Весь этот фарс с роботами обходился невероятно дорого. Администрация, когда могла, нанимала танцоров и актеров, подкупая нас оплатой медицинской страховки, чтобы свести к минимуму замену персонала. Костюмы — модуляторы голоса и панцири — обходились в немалые суммы, как и ингибиторные чипы и автоматические кухни. Сюда же добавлялась необходимость второй, легальной работы для псевдороботов, а цены на кондиционирование вообще взлетали до небес. Однако компания процветала, поскольку стоимость еды была просто возмутительной. Никто не жаловался на отсутствие авторесторанов, потому что всем хотелось пообщаться с роботом.
Никто из нас не имел права даже намекнуть представителям профсоюза на то, что мы работаем в «Бургердроиде», под страхом раскрыть производственную тайну: все мы давали подписку о неразглашении. Регулярные протесты организаций, борющихся за работу для людей, служили бесплатной рекламой, как и неизменные критические статьи в газетах очередного города, где открывался «Бургердроид». Конечно, такое не могло длиться вечно: когда-нибудь цены на роботов снизятся, и волна ажиотажа спадет. Но никто — ни Мел, разыгрывающий механика, ни я, подставившая лицо под холодный воздух, дующий из патрубка возле раздевалок, — не хотел стать тем, кто закончит гонку.
Днем меня поставили на гриль. Теоретически я была обязана раскладывать ломтики сыра и бекона на уже испеченные булочки и переносить их к другому автомату. Но на деле мне оставалось таращиться в пустоту и не двигаться, пока не услышу звонок. Работая здесь, быстро учишься не мигая смотреть в пространство: на любом участке больше ничего не остается делать.
Часа в три в пустом ресторане появились двое молокососов. Тот, что пониже, был в кожаной мотоциклетной куртке и напоминал растрепанного рыжеволосого лешего. А высокий тихо стоял рядом с ним, пока Рыжий истерически вопил:
— Смотрите на меня-а-а! Я ро-о-обот!
При этом он изображал танец дикаря. Подобные вещи время от времени случаются, особенно, когда в зале нет других посетителей.
По-моему, маленькие придурки пьянеют от свободы, обладая менталитетом того рода, что позволяет наслаждаться, дразня гвардейцев у Букингемского дворца.
— Я ро-о-обот!
— Нет, сэр, вы человек, — поправил стоявший за кассой Рой. — Могу я предложить вам восхитительный бургер с беконом? Специалитет «Бургердроида».
— Да я скорее сгнию, — сказал молодой человек, осматриваясь, после чего вразвалочку подошел к стойке с приправами и стал набивать карманы пакетиками с маринованными овощами.
— Бьюсь об заклад, робоовощи вкуснее всего на свете.
— Сэр, — вмешался Рой, — если я правильно понял ваши намерения, вы не собираетесь пробовать нашу чудесную еду из «Бургердроида». Стойка с приправами предназначена для удовольствия и удобства тех, кто здесь питается.
— Бу-у-у! Попробуй останови меня, робот! — заорал Рыжий и, разбросав по полу пакетики с горчицей, принялся их топтать.
Рой поспешно нажал тревожную кнопку на кассе, и мы вскочили на прилавок, повинуясь звучащему в наших ушах сигналу. Мы стояли идеальным строем, словно перед утренним осмотром Мела.
— Сэр, я прошу вас покинуть ресторан. Полиция уже извещена о вашем присутствии.
Последние слова были сигналом Мелу немедленно звонить в полицию.
Рыжий перестал размазывать кетчуп по окнам и потрясенно уставился на Роя.
— Большой робот, вроде тебя, нуждается в этих свиньях?
— Сэр, я прошу вас уйти, — повторил Рой.
— Прекрасно. Все равно в этой чертовой дыре не повеселишься как следует.
Он кивнул Тихоне, который быстро пошел к выходу, и сам последовал за ним, но на пороге обернулся, ткнул в меня пальцем и подмигнул:
— Миленькая робовешалка!
Взглянув на часы, он тут же исчез.
У нас случалось и не такое, поэтому Мел отменил вызов полиции. Втайне я радовалась, что сейчас настала очередь Викрама убирать зал. Слава богу, не мне мыть пол.
Викраму вместе с Пенни пришлось и ресторан закрывать. В раздевалке я сбросила свои доспехи и долго оглаживала мокрые от пота волосы и податливую плоть лица. И слушала, как из-за перегородки доносилось пение Роя, стоявшего под душем. У всех были свои ритуалы.
Я пошла в женский душ и минуту постояла под ледяной водой — нечто вроде крещения. Высушив волосы и напялив деловой костюм, я вышла в опустевшее царство Мела (он уходил домой сразу после закрытия ресторана) и, к своему удивлению, увидела Роя, стоявшего у ряда темных экранов. Он включил один и сейчас наблюдал немного сплюснутые металлические фигуры Пенни и Викрама, подметавших пол и опустошавших мусорные бачки.
Я была уверена, что Рой — мой ровесник, но в деловом костюме и белой рубашке с расстегнутым воротничком он выглядел моложе: студент-отличник колледжа, молодой республиканец.
Услышав шаги, он с виноватым видом обернулся, выключил монитор и мигом повзрослел: морщины в уголках рта и богемный, утомленный жизнью лоб.
— Иногда я гадаю, как мы выглядим со стороны. Мел не слишком любит, когда кто-то заглядывает ему через плечо во время перерыва.
— Любой актер жаждет узнать, как смотрится в телевизоре, — рассмеялась я.
— Полагаю, совсем как Викрам, — улыбнулся он. — Но на самом деле, скоро у меня появится шанс увидеть себя. Снимаюсь в рекламном ролике.
— Что рекламируешь?
— Пиццу.
— Заказываешь или развозишь?
— Я — бродячий разносчик пиццы.
— В самом деле?
— Эй, считаешь, что я рылом не вышел?
Я покраснела.
— Нет, просто для таких роликов обычно выбирают накачанных парней.
— Я могу и подкачаться, — пообещал он и, сделав пируэт, открыл дверь в офис.
— Здорово ты сегодня окоротил этих балбесов: «Нет, сэр, вы человек!» Я едва сдержала смех.
— Прошу прощения, — ухмыльнулся он. — А что бы сделала ты на моем месте? Сценария для таких ситуаций не существует.
Мы вошли в пустой офис.
— От этого места мурашки бегут по коже, — заметила я. — Фальшивые семейные фото и безделушки. Словно здесь все раз и навсегда забальзамировано, вернее, законсервировано. Атмосфера, как в мавзолее.
— Думаешь, все офисы выглядят одинаково? Одинаковые безделушки?
— Имена меняются, — пожала я плечами. — Главный в Фейрфилде — Х.Е.Андеррайтерс, или кто-то в этом роде.
— Мы, по крайней мере, можем быть горды величием моря, — заметил Рой, когда мы вышли в ледяную ночь. И мы бодро зашагали к своим машинам эконом-класса.
Когда я приехала в детский сад, Генри был мрачнее тучи.
— Что на этот раз?
— Педагог считает, что я лгу.
— Почему?
Вместо ответа Генри попытался сунуть мне в лицо раскрашенный альбомный лист, но я зловеще прищурилась:
— Стоп! Погоди, Генри, погоди!
Остановившись на светофоре, я при красном свете попыталась рассмотреть лежавший у него на коленях рисунок. И ощутила, как все мои внутренние органы слиплись и склеились, будто груда только что высушенных носков. На бумаге красовался робот, любовно переданный во всех оттенках металлика, какие только можно было найти в коллекции фломастеров детского сада. Рядом стояла фигурка с каштановыми волосами, явно долженствующая изображать меня. Если бы не ингибиторный чип, Генри мог бы значительно расширить свой словарь. Я свернула на ближайшую парковку и остановилась.