— На этом держится вся психиатрия.
— И вы считаете подобный подход к делу правильным?
— Что именно?
— То, что любое отклонение от нормы приравнивается к болезни, да и кто определил, что есть норма?
— Если человек не пользуется вариатором — это уже ненормально.
— А если он пользуется им без конца?
Ал-Алия резко отдернула и спрятала под стол руку, которой последние несколько минут нервно теребила вариатор на запястье, явно борясь с желание нажать на кнопку ручной установки.
— Почему вас интересует эта тема, мэй Ре-Ранкар?
Ре-Ранкар поскреб вилкой дно опустевшей миски.
— Мы ведь собираемся поймать мерзавца, которого вы считаете свихнувшимся монотипом. И если я все же соглашусь на ваши условия, то для начала должен узнать о нем все.
— Мэй Ре-Ранкар!.. — лицо Ал-Алии озарила счастливая улыбка.
— Я по-прежнему считаю вашу теорию неубедительной, — Ре-Ранкар поднял руку, дабы заранее пресечь все возможные возражения. — Но то, как вы готовы ее отстаивать, заслуживает уважения. Я дам вам возможность убедиться, что вы заблуждаетесь насчет нашего серийного убийцы. Я потрачу вечер в «Зажигай!», но только один, — Ре- Ранкар показал указательный палец. — Если сегодня ничего не произойдет, мы просто забудем об этом и дальше будем работать по моим правилам. Договорились?
— Да! — с готовность кивнула Ал-Алия. — Мэй Ре-Ранкар!..
— И не надо меня благодарить, — снова перебил ее старший дознаватель. — Будем считать, что это моя благодарность вам за знакомство с удивительным доктором Во-Валмером. Кстати, как вы с ним познакомились?
— О, мэй Во-Валмер старинный друг нашей семьи!
Ал-Алия, казалось, готова была окунуться в воспоминания далекого детства. Ре-Ранкар молча ждал. Ал-Алия взяла вилку и принялась за остывшее фирменное блюдо.
— Я так и подумал, — кивнул Ре-Ранкар.
Он действительно так и подумал. Только не о том.
Полутемный зал наполнен разноцветными мерцающими огнями. Сигаретный дым вьется петлями, цепляющимися друг за друга. Кажущаяся странной непривычная музыка то взлетает под потолок бухающими басами и частыми, перекрывающимися дробями ударных, то стелется по полу легкими, едва слышными переборами клавишных. Десятка три небольших круглых столиков в дизайнерском беспорядке разбросаны вокруг приподнятого на тридцать сантиметров танцпола. Судя по тому, что в зале не протолкнуться, а на танцполе иголке негде упасть, заведение пользуется популярностью.
Взмахом руки Ре-Ранкар подозвал пробегавшего мимо официанта.
— Для меня зарезервирован столик.
— Мы не резервируем столики. Можете занять любое свободное место, если найдете.
Официанту дела нет до нудного посетителя: по одежде видно, что он не из постоянных клиентов. Официант уже готов лететь дальше по своим полотенчато-стаканным делам, но Ре-Ранкар крепко ухватил его за локоть.
— Для меня зарезервирован столик, — медленно, глядя растерянному официанту в глаза, произнес старший дознаватель. — Вам ясно?
Сильные пальцы сдавили локоть официанта. Еще чуть крепче — и тот взвоет!
— А, так это для вас! Простите, сразу не понял. Мы ведь действительно не резервируем столиков. Только в особых случаях и для особых гостей…
— Где?
— Прошу вас, — сделал приглашающий жест официант. — Пойдемте, я вас провожу.
Ловко лавируя меж толпящейся, суетящейся, пританцовывающей, нервно курящей и не спеша выпивающей публики, официант подвел Ре-Ранкара к единственному незанятому столику. Своей демонстративной, нахально бросающейся в глаза в переполненном зале, можно даже сказать, дерзкой и наглой пустотой столик вызывал недоумение у тех, кто находился рядом. На столе не было ничего, кроме массивной треугольной пепельницы с надписью «Зажигай!» на каждом из трех бортов. Народ поглядывал на странный столик, но никто не решался за него присесть.
Ре-Ранкар уселся, стукнул пальцем по полированной столешнице и чуть-чуть переместил пепельницу так, чтобы она оказалось точно посередине стола.
— А где караоке? — спросил он у официанта.
— Вон оно, — указал тот на два десятка круглых, старомодных микрофонов, болтающихся на толстых черных шнурах над танцполом. — Осталось как антураж. Так же, как и слово в названии бара. Нынче караоке не в моде. У нас теперь если кто и поет, так только под утро, когда ноги не держат… Что-нибудь хотите?
— В смысле, спеть? — переспросил Ре-Ранкар.
— В смысле, выпить, — едва заметно улыбнулся официант. — А можно и поесть. Ваш столик сегодня обслуживается за счет заведения. Так что ни в чем себе не отказывайте!
— Стакан дхута, — сказал Ре-Ранкар.
— И все? — удивленно приподнял бровь официант.
Видно, парню было в диковинку, что кто-то отказывается от дармовой выпивки.
— Пока все, — кивнул Ре-Ранкар. И, заговорщически подмигнув, добавил: — Ты не волнуйся, я здесь долго сидеть буду. Может быть, до самого утра.
Официант дернул плечом и удалился.
Пока он ходил за дхутом, человек двадцать подошли к столику и поинтересовались у Ре-Ранкара, нельзя ли присесть рядом с ним. Старший дознаватель отвечал неизменным отказом. При этом он еще и выражение лица делал таким неприязненным, чтобы ни у кого более не возникло искушения обратиться к нему снова с тем же вопросом.
Вернувшийся официант поставил перед особо почетным гостем наполненный всклянь стакан светлого дхута, постоял рядом пару минут — видно, получил указание от хозяина быть внимательным и вежливым — и, убедившись в полной своей ненужности, отбыл восвояси.
Не спеша потягивая дхут, Ре-Ранкар изучал публику. По большей части это была молодежь в возрасте от восемнадцати до двадцати четырех. Судя по модным шмоткам и стильным прическам, ребятки не из нуждающихся семей. А судя по глуповатым выражениям лиц, иных интересов, кроме перманентной тусовки, у них не было. Интересно, в каких положениях находились сейчас их вариаторы? И было ли кому-то из этих ребят сейчас хоть какое-то дело до того, что показывал прибор, выбирающий для него базовый тип личности? Ре-Ранкару Доводилось слышать о том, что на некоторых частных вечеринках принято снимать вариаторы перед началом веселья. Говорят, что таким образом люди сбрасывают с себя все моральные ограничения, после чего предаются безудержной гульбе. А потом, что бы они ни натворили в этот вечер, никто не чувствует ни малейших укоров совести. Потому что без вариаторов это уже как бы вовсе и не они, а нечто безымянное, лишенное личностной самоидентификации. Вот чем следовало бы заняться Ал-Алии: на что способен человек в состоянии, когда не чувствует за собой никаких обязательств и ни малейшей ответственности? Это, если выплеснется на поверхность, окажется, пожалуй, пострашнее, чем высосанный из пальца заговор слетевших с катушек монотипов.
— Простите, к вам можно присесть?
Ре-Ранкару уже так надоел этот вопрос, что он ответил, даже не взглянув на спрашивающего:
— Нет.
— Но за вашим столиком свободные места.
Вот теперь Ре-Ранкар поднял взгляд, чтобы изучить дотошного правдоискателя. Рядом с ним стоял парень лет двадцати пяти, одетый в черные брюки на широком ремне, такую же темную водолазку и короткую куртку из кожзаменителя с блестящими клепками на груди. Лицо узкое, смуглое, подбородок гладко выбрит. Широкий нос с мясистыми крыльями. Глубоко посаженные глаза настороженно смотрят исподлобья. Темные волосы гладко зачесаны назад, но лоб от этого все равно не становится больше. Выглядит уверенно, он чуть шире обычного расставил ноги и сложил руки за спиной.
— Занято, — медленно процедил Ре-Ранкар.
— У вас два свободных стула, — уперто стоял на своем парень в куртке.
Он относился к тому типу людей, которых Ре-Ранкар терпеть не мог: наглых и самоуверенных. Парень явно нарывался на конфликт, который в данный момент никак не вписывался в планы Ре-Ранкара.
— Шел бы ты отсюда, — примирительно предложил Ре-Ранкар.
Парень ногой отодвинул свободный стул, сел, засунул руки в карманы. Набычился.
— Зажигалку принес?
Если Ре-Ранкар и растерялся, то лишь на секунду-другую. Его визави мало соответствовал тому образу, который мысленно нарисовал для себя старший дознаватель. Да и явился он раньше, чем ожидал Ре-Ранкар.
Старший дознаватель не спеша допил остававшийся в стакане дхут. Поставив пустой стакан на стол, он двумя пальцами достал из кармана зажигалку и кинул ее парню на колени. Тот взглянул на нее, хмыкнул и положил в пепельницу.
— Уважаемый!
Ре-Ранкар показал пробегавшему мимо официанту пустой стакан. Тот на ходу кивнул и растворился в толпе. Отсутствовал он минуты две. Все это время старший дознаватель и парень в кожаной куртке молча изучали друг друга. Каждый ждал, что другой заговорит первым. Вернувшись, официант поставил на стол запотевший стакан и ретировался.
— Я думал, ты меня угостишь, — усмехнулся парень.
Усмешка у него была некрасивая. Будто вымученная — когда живот от боли сводит, а приходится улыбаться.
— С чего бы вдруг? — Ре-Ранкар даже и не думал скрывать неприязнь.
— Ну… мы вроде как… — парень сделал неторопливое, плавное движение рукой, будто невидимую горизонтальную плоскость протер. — За одним столом…
Ре-Ранкар сделал глоток дхута и поставил стакан на стол.
— И что дальше?
— Дальше? — удивленно наклонил голову парень.
— Что тебе от меня нужно?
— По-моему, у нас… взаимный интерес, — покачал головой парень.
— Нет, — решительно отказался старший дознаватель. — Я знаю, что нужно мне — засадить тебя за решетку. И я сделаю это, будь спокоен.
Парень раскинул руки в стороны.
— Разве похоже, что я нервничаю?
Он нервничал. Еще как! Ре-Ранкар видел, как мелко подрагивают кончики его пальцев. Как то и дело косит в сторону левый глаз. Это не хладнокровный садист-маньяк и не дерганый убийца-психопат. За годы службы Ре-Ранкар повидал и тех, и других. Первые невозмутимы, как фонарные столбы, об любого из них можно лоб расшибить, а он тебя и не заметит. Вторых трясет, как в лихорадке, и говорить они спокойно не могут — то и дело на крик срываются. Ни тот и ни другой. Но и не просто лох с улицы. Кого же ему подсунули?