— А почему? — спросил я. — Почему не нашлось? Ведь ничем особенным не заняты. Я коротаю вечера тут, за компьютером, пишу заметки к урокам и статьи, которые никогда не публикуют. А ты?
— Не знаю. Наверное, занят был. Сам знаешь, как оно…
— Чем занят? Кен, когда-то мы ходили на концерты по меньшей мере раз в неделю. Ты обожал живую музыку.
— И сейчас люблю.
— Черта с два! Кен, мы бы давно сходили на Смизера, если б ты не был «занят».
Я потыкал в клавиатуру и вызвал на экран изображение Кена со стаканом воды в руке на террасе горной хижины в Альпах.
— Славно смотрится, да? — сказал я. Кена картинка, похоже, не удивила. Я гнул свое. — Мы поехали бы тогда в горы, но кто-то решил задержаться в пивной и добавить. Эта штука… — я показал на ПК, — знает: надо было поставить стакан и отправиться со мной в турагентство.
— Да что она понимает? — пренебрежительно скривился Кен.
— Что ты алкоголик.
Я запоздало прикусил язык. Кен довольно долго смотрел мне прямо в глаза, а потом наши взгляды опять перекочевали на экран.
— Ты в последнее время лазил в Интернет? — сменил он тему.
— Только в почту. И за всякими справками.
— А новостные сайты не смотрел? — В голосе Кена зазвучал намек на угрозу.
— Предпочитаю газеты. — Я посмотрел на пол, на смятые и перепутанные листы вчерашней «Гардиан», растерзанные неугомонными ногами Кена. Он вдруг поднялся:
— Иди сюда.
Кен открыл веб-обозреватель и впечатал в верхнюю строку адрес: news.bbc.co.uk.
Соединение с Сетью у меня медленное. Тексты и графика загружались в час по чайной ложке, неспешно являя картину мира в понимании «Канта 2.0».
Город блистающих башен.
Школьный класс, полный улыбчивых черных ребятишек.
Целое поле танков радужной раскраски. В траках проросли цветы.
Космический корабль на красной каменистой поверхности Марса.
Я повернулся к Кену.
— Это ведь липа, верно? Все это ненастоящее.
— Нет, — вздохнул Кен. — А могло быть. Стоило нам по-настоящему захотеть.
Вновь воцарилось многозначительное молчание, которым, похоже, в последнее время были заражены наши жизни. Наконец брат протянул мне кружку.
— Еще кофе? — спросил я.
— Да. И бренди не забудь.
Перевела с английского Катерина АЛЕКСАНДРОВА
© Tony Baliantyne. Aristotle OS. 2007. Публикуется с разрешения автора.
ВИДЕОДРОМ
Сказка от тройки«Обитаемый остров»
Самое шумное кинособытие последних лет в отечественной кинофантастике — «Обитаемый остров» Фёдора Бондарчука. С голубых экранов нескончаемым потоком льются восторженные мнения о фильме — от модных режиссеров, процветающих продюсеров, напудренных-набрильянтиненных певичек, филантропствующих бизнесменов, тусовочных подпевал и прочей гламурной братии. Единственные, кого почти не слышно в нескончаемой шумовой завесе благолепий, это писатели-фантасты. Возможно, после знакомства с тремя публикуемыми ниже откликами читателям станет ясно, почему…
Как ни странно, у меня нет особо сильных претензий к главному герою. Да, Степанов на Максима Камерера — как тот описан в книге и как мы его представляли — ничуть не похож. Да, он очень плохо играет (ну а что, Шварценеггер в своих первых фильмах блистал актерской игрой?), и его пришлось переозвучивать (зачастую говорить с правильной интонацией начинающему актеру сложнее, чем сыграть с нужным выражением лица). Но при этом выбор актера был, наверное, логичен. Почему? Да потому, что «девочкам понравится». Это совершенно верный ход для повышения наполняемости залов. Да и показать зрителям, в массе своей ничего не знающим о светлом мире «Полдня», какими благостными и хорошими стали жители Земли с помощью улыбчивого Максима, тоже удалось.
Хороши Гай и Рада Гаал. Они понравились всерьез, без дураков. Они на своих местах и играют правильно. Пётр Фёдоров вообще очень убедителен. Страшно представить, как он будет клясться в верности Максиму и сражаться ради своего господина.
Хороши Прокурор и Странник. Они не такие, как в книге, но и они убедительны. Хорош даже Вепрь. Гоша Куценко его сыграл «не так», но прилично. Он его именно сыграл. И когда Вепрь истерически вопит, что не боится пыток, прекрасно видно, как он на самом деле их боится, как прячет свой ужас за бравадой…
Хорош мелкий гвардеец, который вначале с обожанием смотрит на Максима, а потом в ужасе надевает на него наручники.
К сожалению, на этом список хорошего почти закончился…
Что это там летит через космос, размахивая щупальцами, аки робот-кальмар из «Матрицы»? А, это космический корабль Максима… Ладно, допустим. Он же бионический, как мы помним. Пусть машет.
А вот сидит Максим и лыбится, разговаривая с бабушкой. Зачем ты лыбишься, парень? Зачем ты спер дедушкины часы? Почему соврал бабушке: «Не брал!» — и расплылся счастливой улыбкой мелкого пакостника? Эти часы — не просто часы? Они по сюжету нам важны, да? Они еще «выстрелят»? Нет, не выстрелили. Нигде и никак. И во второй серии не выстрелят, а если выстрелят, то, значит, нас держат за идиотов, которые думают, что инопланетные часы, продукт небывалых для Саракша технологий, могут сохраниться после ареста, допросов, каторги… А если не выстрелили — зачем вы на них акцентировали внимание? Показать, что Максим — мелкий жулик, у деда часы спер?…
А вот наш пепелац бодро влетает в метеоритное облако. Дорогой режиссер, любимые мои сценаристы! Вы снимаете не «Большое космическое путешествие», где такие страсти были хоть как-то оправданы (и то, там было защитное поле). Если ваш кальмарообразный пепелац разваливается от столкновения с метеоритом (трижды ха-ха), то я не верю, что он прилетел с другой звезды. Чем вам не угодила старая добрая ракетная атака в стратосфере? Не сумели из картона выпилить самоходную ракетную установку? Не смогли нарисовать шахту, из которой вылетает ракета? Это было бы не сложнее метеоритного облака и даже более красочно. Зачем переделывать то, что переделывать не нужно? А? Нет ответа…
Корабль брякается и разваливается на куски, из него выбирается Максим, корабль взрывается, как сбитый вертолет. Ладно, ладно. Может, он и летает на керосине.
Максима берут в плен, он мгновенно учит язык, запустив в ухо какую-то бионическую кляксу. Странно, что ничего не потребовалось запускать в рот. Странно, что устройство мгновенно научило его говорить на местном языке. Но — допустим, допустим…
Поездка в город, взрыв башни… Ладно, допустим… как говорится у профессионалов — «надо быстрее заводить в сценарий главные сюжетообразующие вещи».
Начинается город — и снова все разваливается. Откуда эта странная эстетика, где на одном полюсе показушная нищета, на другом — сияющий гламур? Да-да, я понимаю, что художник вдохновлялся Юго-Восточной Азией. Но вы поймите: то, что возможно в ситуации отдельной взятой страны, торгующей с благополучным миром, не будет работать на изолированном и воюющем Саракше! Не будут по улицам ходить рядом чумазые нищие, жрущие пальцами кизяк, и напомаженные свеженькие проститутки в глянцевых платьях. Неоткуда эти платья завозить, негде их шить, если страна в такой заднице. А если завозят и шьют — то не будет такой задницы вокруг! Да и откуда взялась вся эта бандитская гопота и толпы нищих, если в стране жестокий тоталитаризм и все обожают Неизвестных Отцов? Все эти нищие и калеки давным-давно бодро промаршировали бы на ближайшую стройку народного хозяйства. Вы не тем вдохновлялись. Тут должна была быть эстетика гитлеровской Германии. Сталинского СССР. «Эквилибриума», в конце концов. Но не «Блэйдраннера» и не «Матрицы»!
И что тут у вас дирижабли над городом висят? Что они тут делают? Дирижабли летают, воздушный транспорт есть — и все-таки обитатели этого мира считают, что живут внутри шара? Ну-ну… Или дирижабли не летают, а просто висят? Зачем? А монорельсы рассекают ночное небо, и все блестит и сверкает ночами — но при этом почему-то все время говорят, что с энергией перебои. Ну-ну.
Не может существовать замкнутый на себя мир с таким резким дисбалансом технологий: в домах граждан страшненькие телевизоры с отдельным экраном для телетекста (кстати, одна из немногих удачных находок в визуальном ряде), и тут же в лабораториях — сверкающие огромные сенсорные экраны. Дело не в делении на богатых и бедных, а в том, что замкнутое военизированное общество так не функционирует…
А что это наш добрый, улыбчивый Максим делает? Замечание местному профессору Мориарти? Мочит в переулке местных ниндзя? Мы же помним по книге, какое страшное усилие ему пришлось над собой совершить, какой шок пережить — чтобы начать бить людей. А тут… побил (убил?), улыбнулся и вымыл руки. Какое взросление, какое преодоление себя, какой шок от столкновения с беспощадной жизнью Саракша?… Нет Ничего.
А зачем у нас товарищ Прокурор все время в ванну лезет, не снимая халата? Нет, я вовсе не стремлюсь увидеть стриптиз в его исполнении. Пусть в трусах лезет. Но халатик-то со стразами почему не снимает? Где логика?
А зачем наш доблестный профессор Экселенц, он же Странник, он же Сикорски, так запросто препарирует какого-то «мутанта» и тычет в монитор окровавленными пальцами? Да, он прогрессор «с лицензией на убийство», по поводу этого вопросы если и можно адресовать, так только Стругацким. Но он же не доктор Менгеле, в конце концов!
А почему у вас голован похож на оборотня? Голованы — просто собаки с большой головой! Лев Абалкин в одной операции выдавал идущего с ним голована Щекна за пса. Ну зачем менять было? Зачем угрохали кучу сил и средств на дорогой и неудачный грим?
А это что у нас? Да-да, это он! Гламурный розовый танк. Автоматический. С прошлой войны тут стоит. Чадит соляркой (где атомный мотор? А нет атомного мотора, солярка есть). Вот в него забирается Максим…
Почему танк розовый? Это что, камуфляж для боевых действий в спальне Прокурора? Что? Камуфляж для розовой пустыни, которую покажут во второй серии? А что он делает в джунглях в сотнях километров от пустыни? И почему у танка броня из картона? Почему она прогибается под ногой Максима? Почему люк у танка болтается на петле, снятой с ближайшего сельского сортира? Музыку сыграть на ги