— Три! — снова крикнул гритольдцам эльф, взмахнул мечом и выронил его. — Три!!!
— Задержать его? — спросил Дорони, позволяя Грамону оттолкнуть себя.
— На кой хрен нам нужен обдолбанный эльф?! — Имперский посланник обозлился. — Идите к экипажу! Мелони, какого черта происходит на границе?!
Эльф выставил вперед руку с тремя поднятыми пальцами, еще раз вскрикнул, на этот раз нечто на своем языке, развернул коня и шагом двинулся назад. Кей опять посмотрел на арбалетчиков — они стояли шагах в двадцати от невидимой линии, разделяющей государства. Миг назад они были готовы стрелять. Невозмутимые лица.
«Что бы делал наш конвой? — Римти вспомнил, что у каждого бойца Дорони есть оружие, действенное на расстоянии. Самое разное: от метательных шариков до мощных пружинных самострелов. И все же в перестрелке на увеличившемся расстоянии гритольдцы были, кажется, обречены на победу. — Что б ни сделал наш конвой, хорошо, что эльф домой шагом едет не спеша — все спокойнее душа!»
— Опять рифмуешь? — недовольно ткнул его в бок Грамон. — Пошли, задерживаешь всех!
Шагая вслед за раздраженным начальником, Кей наблюдал, как несколько стражников без особого усердия пытаются задержать съезжающего с моста эльфа. Тот, впрочем, и не возражал, легко отдав поводья. Не удержавшись, секретарь обернулся: да, на одном из кольев, от которых он прежде старательно отводил взгляд, висел узкий и высокий эльфийский череп.
«Он мог быть твоим предком рьяным, таким же глупым, резвым, пьяным…»
— Да перестань же! — Грамон подхватил Римти под локоть. — Твое лицо становится непередаваемо тупым в моменты занятия стихоложеством!
— Стихосложением, — поморщился Кей. — И вы знаете, Хью, это всего лишь моя личная проблема.
— Три дня, — не слушая его, пробормотал посланник. — Три дня, и эти ребята двинутся. Эти и многие другие, все разом. На стрелы, на магию… Напьются, обкурятся — и пойдут.
— Не завидую Гритольду!
— Только ли Гритольду?
Мост пересекали медленно, вслед за едва ползущими телегами. Глядя на с трудом перебирающих ногами крестьянских лошадок, Римти подумал, что оружия везут и правда немало. Погонщики, такие же долговязые и светловолосые, как давешние арбалетчики, шли каждый у своей телеги, не переговариваясь и не оглядываясь. Самих арбалетчиков на мосту не было, гритольдский чиновник с имперской заставы уже передал всю информацию своим.
— Судя по одежде, образованные вайшьи, — заметил Кей. — Как вы думаете, Хью?
— Наверное, — Грамон и не подумал выглянуть в окошко. — Они не признают каст. Если сами ведут телеги, в которых навалено, поди, все подряд, от мясницких ножей до стрел «с начинкой», то кем им еще быть? Аристократы давно все в Гритольде, никого не осталось в Царь-граде. А эти — какие-нибудь общинные представители, улаживали торговые дела.
— А потом их попросили вернуться не с пустыми руками, — кивнул Кей. — Не уверен, что мы правильно поступаем, позволяя им завозить сюда оружие в подобной обстановке.
— А я уверен, что неправильно поступаем! — буркнул Дорони. — Все это может быть направлено против нас!
— Полноте, сержант! Оружие для отрядов крестьянской самообороны, и только. Их можно понять, они ведь очень внимательно следят за тем, что происходит в нашем приграничье.
За окошком экипажа проплыли колья с черепами. На солнце блеснули шляпки гвоздей, которыми их аккуратно приколотили. Это чуть успокоило Кея — его всегда успокаивала показуха. Вот та свежая, облепленная мухами голова эльфа…
«Не мог в трубу увидеть мух я! Неправильная, значит, кухня!.. До чего отвратительная рифма, да и смысл весьма приблизителен…», — поморщился он.
— А знаете, Дорони, отчего мой секретарь впадает постоянно вот в это странное состояние с выпученными глазами? — Посланник слегка пнул сидящего напротив Римти. — Получил в Степи стрелу в задницу во время Бунта Семи Племен. Уж непонятно где, но орки раздобыли стрелы, начиненные самой разной дрянью. А может, просто не разобрались, что за зелье им продали… Так вот Кеюшко с тех пор постоянно сочиняет стихи. Ужасные.
— Понимаю, — серьезно кивнул сержант, с уважением глядя на Римти. — Я тогда тоже там был. Случались и жаркие денечки…
— Господин Хью изволит шутить! — обиделся Кей. — В Степи я бывал, но не на имперской службе. А неконтролируемое стихосложение у меня с детства.
Дорони уставился на Грамона, но тот лишь захихикал. Осуждающе покачав головой, сержант снова высунулся в окошко. Римти со своей стороны тоже вытянул шею. Теперь было хорошо видно: у заставы скопилось около трех десятков всадников.
— Вряд ли они прибыли за «мясницкими ножами», — заметил Кей. Наконец и Грамон удостоил заставу своим вниманием.
— Что ж, спасибо за заботу. А то я немного волновался — не придется ли самим дорогу искать?
Еще через несколько минут хмурый кучер, неохотно подчиняясь командам гритольдского офицера, остановил лошадей за заставой. Офицер, насколько мог понять Кей — приблизительно капитанского звания, подошел к экипажу и четко отсалютовал, безошибочно обращаясь к Грамону.
— Конный сотник Дрю Пакани, прибыл для сопровождения имперской миссии! Разрешите засвидетельствовать радость по поводу вашего благополучного прибытия, господин имперский посланник третьего ранга!
— И я рад, господин Пакани. Правда, мы еще не совсем прибыли.
— У меня приказ обеспечить вам достойный отдых в Лирове, путь продолжите завтра. А пока позвольте исполнить необходимые формальности. Прошу всех покинуть экипаж.
Грамон скривил губу, в упор рассматривая офицера, однако тот не отвел злых серых глаз. Нерешительно звякнул ножнами о шпоры Дорони.
«У них арбалетчики, через мост не уйти, — печально подумал Кей. — Добежать бы до берега, а уж там только в реку кувырком».
— Разве экипаж посланника уже не относится к его багажу и не имеет дипломатического статуса?
— Я выполняю приказ. Багаж никто не тронет, а вот экипаж приказано осмотреть. Прошу всех выйти.
Сержант чуть нагнул голову, и Кей просто услышал, как загудели, надуваясь, мышцы здоровяков-конвойных. С запяток спрыгнул Лейтос и встал, нервно улыбаясь, за спиной сотника. Тот не обернулся, но позади конвойного тут же появились двое гритольдцев. Стукнул шпингалет, дверца распахнулась, и Грамон не спрыгнул, а как-то плавно стек на землю княжества.
— Сержант, выводите людей! Римти, портфель с собой.
Кей, уже опустивший одну ногу, нырнул обратно в экипаж и ухватился за портфель черной кожи, сразу почувствовав, как вспотели ладони.
— В говне по макушку… — прошипел Дорони, пробираясь мимо. Когда Римти снова оказался внизу, Грамон протягивал сержанту флягу, другой рукой приобняв за талию молодого Лейтоса. Теперь конвойный не улыбался, но и не хмурился, а будто…
«Будто вот-вот разревется», — уточнил для себя Кей, а вслух сказал:
— В сущности, положение почти военное, и я не вижу большого оскорбления в происходящем. Не так ли, господин посланник?
— Не так! — расхохотался Грамон, не обращая внимания на стоящего рядом гритольдского сотника. — Нас действительно оскорбили, а в нашем лице — всю Империю, и даже лично Сына Солнца. Зачем делать вид, что все в порядке?
— Прошу извинить мои действия, однако я лишь выполняю приказ, — сухо промолвил Дрю Пакани, наблюдая за своими людьми, которые шустро копались в экипаже. — Княжество опасается проникновения через границу нежелательных личностей. В частности, нелюдей.
— Да разрази вас дракон, конный вы мой сотник без коня! — взъярился Дорони, отняв от губ флягу. — Кого, по-вашему, мы там прячем?! Взвод гоблинов?!
— Мой конь неподалеку. И не мое дело рассуждать, я выполняю приказ.
Пакани отошел, а Грамон похлопал сержанта по плечу.
— Вы пейте, пейте! Ночуем в Лирове, а значит, дорога у нас впереди недолгая.
— Вот кстати! — Дорони все пучил глаза в спину конному сотнику. — Кстати, а с чего мы ночуем в Лирове? До столицы этой кукольной страны не больше четырех часов пути, к вечеру были бы на месте! Зачем задерживаться?
— Боги позаботятся, чтобы все в мире случилось вовремя. Доверьтесь им, сержант. А что касается поведения сотника Пакани, то я отражу это в докладной записке, так же, как и вашу готовность отстаивать честь Империи в любых обстоятельствах. И ваших людей, конечно! — Грамон похлопал немного успокоившегося Лейтоса по спине. — Однако у нас есть дела поважнее, чем вырубка взвода гритольдских гусар. Такая уж тяжелая работа — дипломатическая. Римти! Твоя детская мечта сбылась, ты в Гритольде. Как впечатления?
— Любопытные.
Кей, отвернувшись от товарищей, рассматривал местных жителей — гусар, ожидавших окончания обыска в седлах, пары бойцов с заставы, подошедших к ним поболтать, и двух вайшьи, что пришли с телегами. Выглядели аборигены древнего княжества словно члены одной семьи. Все рослые, все подтянутые, почти все светловолосы. Гритольдцы негромко, не поворачивая голов, переговаривались друг с другом и буравили взглядами уставившегося на них Римти. Кей, уяснив для себя, что стычки не будет, совершенно расслабился и пытался понять причины ненависти, сдобренной презрением, буквально бурлящей в их глазах.
— В детстве у нас по соседству жили выходцы из этих мест, — сказал один из конвойных. — Сын у них был, ровесник мой. Ох, мы его и били, каждый день! Был он какой-то… Неприятный, не свой. Но вообще люди как люди. Непьющие. Хозяйство быстро поставили. А потом переехали, вроде, я уж тогда завербовался.
— Интересно, как они себя сейчас чувствуют, — непонятно чему хмыкнул Грамон. — Пакани! Если будете разбирать экипаж на части, то мы лучше пойдем в гостиницу пешком!
Офицер, обменявшись с подчиненными еще несколькими словами, не спеша подошел к посланнику.
— Все в порядке, господин Грамон, можете вернуться в карету. Прикажите кучеру следовать за мной. Приношу извинения за доставленные неудобства.
Сотник козырнул и тут же отошел, не дожидаясь ответа. Кей заметил, как задумчиво проводил его глазами Грамон. Пальцы посланника поглаживали пряжку брючного ремня. Ту самую пряжку, которая, как хорошо помнил Римти, могла мгновенно сверкнуть в воздухе и прошить тело Пакани насквозь. Гномы-горцы еще куют порой удивительные вещи без всякой магии, на одном мастерстве.