Коль скоро нельзя притвориться кем-то другим, возможно, удастся выдать свой номер за чужой. Применить спуфинг с подменой личных данных абонента, создать впечатление, будто звонок идет не с его номера в убойном, а с другого аппарата. Это повышало вероятность того, что на звонок ответят, даже если там установлены новейшие программы, посредством обратной связи отслеживающие вызов за доли секунды. Служебного номера Маккенны в справочнике не было, но он наверняка сидел в какой-нибудь замысловатой компьютерной базе. А бесстрастный голос выдавал профессионала, такого не облапошить.
Когда-то спуфинг подразумевал использование специального оборудования, но с появлением телефонной связи через Интернет и прочих веб-услуг все значительно упростилось. Настолько, что стало по плечу чуть ли не любому. Но не Маккенне. Разбираясь, что к чему, он битый час донимал вопросами конторских мальчиков и девочек. Те, конечно, славно оттянулись, изощряясь в остроумии, — сам «прохвессор» пожаловал к ним за помощью. Маккенна отвечал застывшей улыбкой.
Стоило спалить час, чтобы вникнуть: остальное заняло меньше минуты.
На сайте нашелся даже код взлома для искомого телефона. Когда холодный голос ответил, Маккенна перенабрал последние четыре цифры номера и через пару секунд его соединили.
— Алло?
Маккенна молчал.
— Алло? — повторил голос Темных Очков.
Шеф, хоть и не сразу, установил по своим каналам имя Темных Очков. Завтра с утра он в Федеральном суде, сказали в офисе ФБР. И Маккенна отыскал его: Темные Очки ждал своей очереди давать показания.
— Можно в коридор на пару слов? — Маккенна опустился на стул в последнем ряду зала судебных заседаний. Впереди кто-то заунывно бубнил, судья, казалось, дремал.
— Вы кто? — заносчиво спросил Темные Очки. Сегодня он был без очков, и это его не красило.
Маккенна показал значок.
— Узнаете? Вы были с Морпехом.
— С кем?
— Вы тогда не упомянули, что вы юрист.
— Откуда такие сведения?
— Из вашей конторы. ФБР, припоминаете?
Юрист осторожно отодвинулся, но его подбородок по-прежнему воинственно торчал вперед: первая линия защиты.
— Мне сейчас давать показания по федеральному делу.
— Убийство стирает границы.
На них смотрел судебный пристав. Он ткнул большим пальцем в сторону дверей. В коридоре к Темным Очкам вернулись повадки юриста.
— Мне нечего сообщить вам без официального запроса.
— Хорхе Кастан.
— Я не обсуждаю вверенные мне дела.
Он хотел уйти, но Маккенна будто бы случайно уперся ладонью ему в грудь.
— Вы не имеете права прикасаться ко мне, — возмутился тот. — Пропустите!
Маккенна только головой покачал.
— Вы знаете, что происходит. Клиента вашего, похоже, убили. Второй случай за неделю. А на сайте Американской коллегии адвокатов сказано, что до прихода в ФБР вы занимались иммиграционным правом. Стало быть, должны знать, что потерпевший нелегал. Либо вы глупее, чем кажетесь.
— Вам не удастся втянуть меня в перебранку. Уберите руку…
— Если вы в курсе, что происходит на самом деле, не завидую. Пока вы не докажете, что вопрос действительно по федеральному ведомству и, значит, местные должны отойти в сторонку, с убийством разбираемся мы. Ну? Докажете?
— Я не обязан…
— Нет, обязан.
— Нет ни грана доказательств…
— Это судье расскажешь. Неправильно себя ведешь, адвокат.
— Не знаю, о чем…
— О чем я говорю, да. Я это с утра до ночи слышу. Вы все, ребята, смотрите одни и те же фильмы.
— Я атторней. — Он расправил плечи.
— Угу, а я знаю телефон Коллегии адвокатов. Твое ФБР тебе хрен поможет.
— Я требую, чтобы мне объяснили…
Темные Очки гнул свое, а Маккенна мало-помалу теснил адвоката к мраморной стене, пока тот не ощутил ее лопатками. Тогда его лицо изменилось. Из-под маски юриста вдруг выглянул школьник, которому угрожает шпана. Вот, значит, почему он выбрал юриспруденцию — безопасное царство добрых старых речей и бумаг. Стремился улизнуть из реального мира, где правят бал древние ухватки приматов. Обороняясь, Темные Очки выставил перед грудью дипломат, но этому щиту не достало основательности, чтобы помешать Маккенне ткнуть пальцем в бицепс Темных Очков, на удивление дряблый.
— Отбивай подачу, законник.
— Как адвокат…
— Адвокат? Скотина ты продажная. И нашим, и вашим за бабки спляшем. Нравится стишок?
— В таком оскорбительном тоне говорить отказываюсь, — повторил затверженное Темные Очки и вновь вздернул подбородок. Правая рука Маккенны сама собой начала подниматься, сжимаясь в кулак, до того ему захотелось двинуть его в челюсть. В этот самый подбородок.
— Ты с пол пинка додумал, что надо искать Хорхе. Или его знакомых. Как так?
— Мне… мне пора.
— Погоди… если умный. Одна из его знакомых тоже нелегалка. Может, ты собрался по такому случаю запереть ее?
— Это ваши досужие измышления…
— Да вряд ли, судя по твоей физиономии. Нет, ты шестерка. При какой-то шишке.
— Мои подопечные и дела в Бюро…
— Закрытая информация, слыхали.
— У меня есть все основания полагать, что мои действия в данном вопросе увенчаются полным успехом.
Маккенна ухмыльнулся и шмякнул раскрытой ладонью по дипломату, сильно и громко. Юрист дернулся и выпучил глаза, вновь оказываясь на школьном дворе во время переменки.
— Я… я связан отношениями «адвокат — клиент», что, согласно конституции:..
— А Библию побоку?
— …обязывает меня учитывать соображения его безопасности.
— Следующий труп будет на твоей совести, законник!
Трясущийся адвокат крепче прижал к себе портфель и кивнул, разглядывая пол так, словно никогда прежде не видел ничего подобного. С его губ сорвался тихий вздох, полный безнадежного отчаяния.
Такой подход Маккенна выработал много лет назад, едва только понял, что адвокаты — не бойцы, а балабоны. «Хороший полицейский — плохой полицейский» — это клише, но адвокаты отчего-то упрямо ждут, что вдруг появится хороший полицейский… а того все нет. Грубоватое добродушие — всегда личина.
Маккенна выпустил адвоката, и тот немедленно попятился.
— Ты лучше задумайся, кого берешься выгораживать. Нет, все-таки кто бы это мог быть?
— Мой клиент…
— Да я про другое. Кто, ну подумай. Чей тут интерес?
— Я… я не понимаю, о чем вы. Я…
— Темнишь… Что ж, я этого ждал. Но думать, что натворил, тебе все равно придется. — Злая улыбка. — Как всем нам.
— Послушайте, можно решить вопрос по-доброму…
— Я подобрею, если ты поумнеешь.
Маккенна вложил в нагрудный карман пиджака Темных Очков свою визитку.
— Звони. Если до тех пор я что-нибудь нарою и пойму, что ты знал… тогда пощады не жди. Будет тухло.
Маккенна посторонился и позволил Темным Очкам удрать со школьного двора. Без оглядки.
Начальник Маккенны откинулся на спинку кресла и нахмурился.
— И вы поступили так, потому что?..
— Потому что ФБР не полезет без причины разбираться с двумя утопленниками в непонятных шрамах.
— Из этого много не выжмешь.
— Судмед говорит, что не может определить происхождение проколов. Но ведь что-то оставило эти рубцы.
Начальник кисло улыбнулся.
— Вы знаете цену вещественным доказательствам. Улики не должны противоречить доложенной наверх картине происшествия.
— Картина пока бледная.
Шеф потянулся. Из-под задравшегося манжета выглянул кусочек татуировки, розовая колючая проволока.
Маккенна где-то читал: экспертом называется тот, кто допустил все возможные ошибки в отдельно взятой узкой области. Мудрецом — тот, кто ошибался с размахом, везде и всюду. Считалось, что это анекдот, но в шутке была неприятно большая доля истины.
Поэтому вечером он отправился провожать с работы своего закадыку Бадди Джонсона. Бадди, не дурак развлечься, первый свободный час провел в баре. А потом вышел на задний двор выкурить косячок. Было темно, и, когда Маккенна посветил фонариком прямо в глаза Бадди, тот подскочил на целый фут.
— Ой-ой, сигаретка-то у нас пованивает…
— Че? Ты кто?
— А, свет слишком яркий, слепит. Что, по голосу не признал?
— Че за… Слышь ты, я…
Уронив фонарь, чтобы отвлечь внимание, Маккенна шмыгнул к Бадди за спину и нацепил на него наручники.
— Давай прокатимся. Тут близко.
Маккенна протащил Бадди по грязному, замусоренному переулку и затолкал в его же собственный кабриолет на пассажирское сиденье. Отдуваясь, страшно довольный, он пристегнул Бадди ремнем безопасности. Резво проехал две мили и свернул к автомойке. Персонал ковырялся перед входом, а когда Маккенна показал значок, они побелели. Нелегалы: английский, понятно, из тридцати слов. Но значок узнали. И испарились, как роса в лучах зари.
Веселись, юг, — час потехе.
Бадди даже со скованными за спиной руками порывался что-то сказать.
— Помнишь, как колеса мне спустил? — Маккенна двинул его по носу — брызнула кровь, и Бадди заткнулся. Маккенна загнал кабриолет на транспортер и отошел к пульту управления. Надписи были на английском, кнопки — сильно захватанные, часть слов с изношенного пластика стерлась. Маккенна включил СУПЕРЧИСТКУ, ГОРЯЧУЮ МАСТИКУ и ЛЕГКУЮ ПОЛИРОВКУ. Хохотнул и отправил Бадди в путь.
С шипением ожили рукава высокого давления. К открытым сиденьям спустились большие черные щетки. Они с жужжанием завертелись, разгоняясь, и принялись немилосердно скрести Бадди. Он заорал, но хлесткие удары листов черного пластика оборвали эти истошные вопли. Маккенна ткнул в кнопку «стоп», и щетки убрались. Тишина, только вода капает на кожаные сиденья кабриолета.
Маккенна выкрикнул вопрос и подождал. Ответа не было. Он разглядел безвольно запрокинутую голову Бадди. Отрубился, что ли?
Маккенна вспомнил утопленников и снова взял аккорд на кнопках.
Щетки едва раскочегарились, когда до Маккенны долетел визгливый, отозвавшийся эхом крик. Маккенна остановил агрегат. Щетки поднялись. Он прошел по лужам вперед, разбрызгивая воду и выгадывая время.