Роберт Говард. КОНАН: РОЖДЕННЫЙ В БИТВЕ
Роберт Говард. КОНАН: КРОВАВЫЙ ВЕНЕЦ
Роберт Говард. КОНАН: КАРАЮЩИЙ МЕЧ. Эксмо
«Может показаться невероятным, но перед вами самая настоящая мировая премьера: полная говардовская конаниана вышла в виде аутентичного собрания, без поздних исправлений, хронологической перетасовки и фрагментов, дописанных чужим пером. Впервые, читатель, ты прочитаешь цикл таким, каков он есть на самом деле». К этим словам составителя трехтомника П. Луине трудно добавить что-то по существу. Но мы попробуем.
Стараниями многочисленных дописчиков всемирно известнейший цикл о Конане чрезвычайно удалился от оригинала. Увы, обычное дело в случае с любой успешной франшизой, способной кормить целые полки тружеников пера и экрана. Между тем незатоптанное творчество Р.И.Говарда определенно будет интересно не только специалистам и фэнам, но и широкой аудитории. Этим и руководствовались западные издатели, предпринявшие академическое издание сочинений Говарда. Центральное место занимают три тома, посвященные Конану. Благодаря «Эксмо» этот трехтомник доступен теперь и российскому читателю.
Именно академизм — то есть включение черновиков, синопсисов, подробные сопроводительные статьи — отличает трехтомник от прежних опытов. Кроме того, некоторые тексты в оригинальном виде у нас не выходили вовсе. Послесловие П.Луине «Сотворение Хайбории», разбитое на три тома, позволяет в деталях проследить эволюцию мира Говарда на фоне драматической биографии их создателя. Тексты автора расположены в порядке написания.
Феномен этого писателя необычен даже для щедрой на нестандартные факты истории фэнтези. «Жанровый» до мозга костей автор, обычно чуждый литературных красот и избыточной философичности, стал больше чем просто «классиком». С одной стороны, Говард фантастически многогранен даже на фоне других постоянно вынужденных играть форматами авторов тогдашней pulp fiction. С другой стороны, созданный им тип героя стал иконой. И речь отнюдь не только о «героической фэнтези». Конан — варвар посреди разлагающейся цивилизации — оказался таким же героем для XX века, какими были мушкетеры Дюма, аристократы сгинувшей эпохи, для буржуазного века XIX.
Справедливо упомянуть и о том, что самого Говарда определенно тянуло в мейнстрим, к вещам реалистическим. Более того, он сам себя характеризовал как реалиста! А в последние годы жизни более всего мечтал написать что-нибудь в стиле вестерна — одновременно приключенческое и глубокое, показывающие весь трагизм жизни американского фронтира. Отсветы этого увлечения видны в поздних рассказах о Конане: «За Черной рекой», «Черный чужак», «Волки у границы». Однако, по справедливому замечанию П.Луине, именно благодаря переносу действия в Хайборию образы фронтира «стали вечными». В конечном счете именно для этого и создавал Говард на смену доисторической турианской новую, хайборийскую эру. Ему было нужно пространство реальных исторических декораций — но чтобы европейское Средневековье встречалось бы с эрой освоения Америки, а вместе — уже с Древним Египтом.
Создавая свой центральный персонаж, Говард все дальше уходил от возвышенной пафосности, свойственной его ранним фэнтези-героям — Кейну и Куллу. И мир вокруг Конана, и его собственное поведение становились все жестче и непритязательнее, все более походили то ли на реалии загнивающей, по мнению Говарда, цивилизации наших дней, то ли на вовсе не идеальное Средневековье. «Именно этим он и занимается — пьянствует, распутствует, дерется. Что еще было тогда в жизни?» — бросил как-то Говард во время дискуссии о Конане.
Однако Говард взрослел, а жизнь становилась к нему все менее милосердна — и это не могло не отразиться на творчестве. Между вполне жизнеутверждающими «страшными историями» вроде «Феникса на мече» или «Башни слона» и кровавым, мрачно-депрессивным рассказом последнего года жизни «Гвозди с красными шляпками» дистанция огромная. Когда-то киммериец сражался с абсолютным злом — воплощенном подчас во вполне лавкрафтианских монстрах. Последним, в отличие от старшего друга, Говард особо заедаться человечиной не давал… Но в поздних вещах потустороннее зло почти незаметно — его место занимает безысходное умирание цивилизации. Никакому мечу Конана с этим не справиться, киммериец спасается сам, но изменить течение событий не в силах. А Говард все менее мог совладать с происходящим в собственной жизни — и 11 июня 1936 года оборвал ее…
Трехтомник издательства «Эксмо» один в один, вплоть до иллюстраций, воспроизводит англоязычное издание. Правда, некоторые черновики и заметки Говарда опущены. Как бы то ни было, перед нами уникальное издание. «Истории творчества» вроде этой давно уже не внове для пытливого западного читателя — умы наших окажутся, хотелось бы верить, отнюдь не ленивее.
Сергей АЛЕКСЕЕВ
Рецензии
Геннадий ПРАШКЕВИЧСЕНДУШНЫЕ СКАЗКИНовосибирск: Свиньин и сыновья, 2010. - 112 с2500 экз
Новая книга Геннадия Прашкевича представляет собой коллекцию из двадцати шести сказок. Все они создают впечатление записи, сделанной участником этнографической экспедиции. Словно некий столичный житель где-то на Чукотке или в ином районе Восточной Сибири с замиранием сердца нажимает кнопку диктофона, а седой старик, сидя у входа в чум, начинает неторопливо наговаривать древнее сказание.
В действительности же сказки представляют собой блистательную стилизацию под народное творчество. Все чудеса и диковины — могучие «сказочные старички» чюлэни-полуты с людоедскими замашками, магические путешествия шаманов в царство мертвых, болтовня пестрой птицы короконодо на языке людей — плод мастерской работы автора, человека современной культуры, а отнюдь не коллективного творчества одного из приполярных народов. Геннадий Прашкевич честно привел в конце книги список литературы, на которую он опирался. Это в основном исследования юкагирского фольклора, в том числе классические научные труды.
Но благодаря ритмизации текстов, единой для всего дворника, благодаря особой манере изложения, напоминающей устную речь, где смысловые ударения ставятся очень часто (фактически в каждой строке), благодаря специфическому антуражу старинного приполярного быта, благодаря включению в текст красивых слов из лексикона жителей тундры («ондуша» — лиственница, «сендушный дедушка» — медведь, «ураса» — жилище, «понбур» — низкая лежанка и т. п.), благодаря особому, богатому инверсиями строю слов в предложении ощущение аутентичности не исчезает, а, напротив, усиливается к концу книги.
Сказки получились очень настоящими, очень сказочными. Это весьма тонкая работа, вроде резьбы по «рыбьему зубу», из которого делается шкатулка для драгоценностей.
Дмитрий Михайлович
Нинни ХОЛЬМКВИСТБИОЛОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛМосква: РИПОЛ классик, 2010. - 288 с. Пер. с швед. Е.Н.Хохловой. Серия «Literatura»)5000 экз
Главная героиня Доррит Вегер попадает в центр для «ненужных» людей — тех, кто перестал приносить пользу обществу. Единственное, что у них осталось, это собственные тела, которые используются для экспериментов и постепенно разбираются на органы. Причем операции по трансплантации и опыты на людях проводятся легально.
Повествование ведется от первого лица и представляется как роман, который Доррит начинает писать, оказавшись в стенах центра. Произведение обладает ярко выраженной социально-этической направленностью. Автор обращается к вопросам ускоряющейся стандартизации общества и утраты значимости отдельно взятой личности по сравнению с нуждами социума. Эта тема была всегда востребована и отлично освоена фантастами еще со времен Уэллса.
Текст написан с академической старательностью и педантизмом, свойственными школьным преподавателям. Каждая новая глава по своей структуре неотличима от предыдущей. Начало и конец главы отводятся под описание места действия либо воспоминаний Доррит о жизни на свободе, в середине помещаются диалоги, снабженные пространными рассуждениями главной героини. Бытописанию и переживаниям героев отводится большая часть текста, а вот на события роман не богат.
Если выжать из книги всю имеющуюся в ней «воду», то сюжета, пожалуй, не хватит даже на повесть. Единственный весомый аргумент в пользу «Биологического материала» — роман «цепляет». Автор беззастенчиво использует не вполне корректные приемы: давит на жалость, старается сделать «пострашнее», всячески измываясь над своими персонажами; избирает временем действия недалекое будущее, наводняя текст знакомыми большинству читателей приметами. И… достигает желаемого эффекта. Произведение вызывает отклик, что само по себе совсем неплохо.
Николай Калиниченко
Кирилл БЕНЕДИКТОВМИЛЛИАРДЕР-2. КНИГА 2: АРКТИЧЕСКИЙ ГАМБИТМосква: ACT, 2010. - 272 с. (Серия «Этногенез»)60 000 экз
Вторая часть цикла «Миллиардер» по форме куда ближе к привычной для читателей приключенческой НФ, чем первый роман. Кроме того, в «Арктическом гамбите» несколько проясняется расстановка сил. Становится ясно, кто и зачем так активно собирал владельцев фигурок на мобильной арктической станции «Земля-2». Перед семейством Гумилевых возникает старый враг. Неуязвимая Мария фон Белов по-прежнему на боевом посту. Она командует последним оплотом фашистской Германии — скрытой подо льдом Арктики базой «Ultima Thule». Именно туда недобитый враг стянул все оставшиеся силы и ресурсы, чтобы однажды восстать из пепла в образе Четвертого рейха.
События второй книги развиваются более линейно и целенаправленно. В сущности, роман формирует единственная сюжетная линия, укрупненная ретроспективными вставками и небольшими эпизодами, посвященными жизни обитателей немецкой базы.
В центре внимания — события, происходящие на станции «Земля-2», где каждый пассажир ведет свою тайную игру. Единственными непосвященными остаются Андрей Львович Гумилев и его маленькая дочка Маруся. Впрочем, пребывать в неведении русскому олигарху недолго. В игру вступает новая фигурка — несущий разрушение морской конек.
Еще одно преимущество второй книги заключается в том, что, с художественной точки зрения, она написана не так сухо, как первая. В соответствии со стремительно драматизирующимся сюжетом навязчивый репортажный привкус почти исчезает, уступая место более яркому и живому литературному языку. В то же время простота изложения сохраняется. «Миллиардер-2» производит благоприятное впечатление и в плане образного ряда, и увлекательностью повествования. По всей видимости, этот положительный эффект объясняется увеличением количества фантастических допущений, влияющих на сюжет.
Николай Одинцов
Грэм МАКНИЛЛФУЛГРИМ: ОБРАЗЫ ПРЕДАТЕЛЬСТВАСПб.: Фантастика — Книжный клуб, 480 с. — 2010. Пер. с англ. И. Савельевой. (Серия «Ересь Хоруса»)5000 экз
После провалившейся попытки «Азбуки» выпускать книги по мотивам игровой Вселенной «Вархаммер 40 000» возродить несколько сериалов о бесконечной войне, идущей на просторах Млечного Пути, взялось другое питерское издательство. Однако сериал «Ересь Хоруса» стоит особняком в мире «Молота Войны». Действие в нем разворачивается еще в 30 000 г. н. э., а в событиях участвуют персонажи, в других сериях считающиеся почти мифическими божествами — Бог-Император, объединивший разбросанное по Галактике человечество, его сыновья-примархи, возглавившие легионы суперсолдат-космодесантников, а также боги и демоны Хаоса, стремящиеся уничтожить все живое во Вселенной.
Краткий вариант событий «Ереси Хоруса» известен всякому, кто хотя бы немного соприкасался с Вселенной «Вархаммера 40 000», И все же одно дело — прочитать описание случившегося в игровом кодексе и совсем другое — узнать обо всех подробностях «Великого Предательства» на страницах нескольких романов. В книге британца Г.Макнилла повествуется о том, как к мятежу Хоруса примкнул еще один сын Бога-Императора, примарх Фулгрим, и о том, какую чудовищную цену пришлось ему за это заплатить.
Противостояние мятежников и лоялистов в этом романе выходит на новый уровень, а война в прямом смысле превращается в братоубийственную — три легиона, во главе которых стоят сыновья-примархи, верные Богу-Императору, попадают в смертельную ловушку, подготовленную Хорусом и Фулгримом на планете Истваан-5. Одновременно и демонические силы заявляют о себе открыто и также вмешиваются в общегалактическое противостояние на стороне Хоруса.
Те, кто пропустил предшествующие книги «Ереси Хоруса», могут смело начинать знакомиться с древнейшей историей «Вархаммера 40 000» с романа Г. Макнилла. Этот автор старается даже отдельное звено в сериальной цепи представить в виде полноценного художественного текста.
Глеб Елисеев
Сергей ВОЛКОВЧИНГИСХАН. КНИГА ПЕРВАЯ: ПОВЕЛИТЕЛЬ СТРАХАМосква: ACT, 2010. - 272 с. (Серия «Этногенез»)70 000 экз
Что общего между СССР и средневековой Монголией? Неистовым Темуджином из рода Борджигинов и скромным казанским студентом? На эти вопросы и отвечает роман «Чингисхан».
Связующим звеном между двумя мирами служит фигурка коня. Главный герой, казанский студент и начинающий журналист Артем Новиков, получает серебристого коня в качестве посмертного дара от дяди, живущего в Москве. Могущественные силы, сокрытые в странном подарке, начинают властно вмешиваться в жизнь Артема и в итоге аккумулируют в судьбе молодого человека то, что можно было бы назвать пассионарным импульсом для отдельно взятой личности.
Регулярные погружения в прошлое, которые против собственной воли переживает герой, рисуют перед читателями картину эпических событий неожиданного возвышения и глобальных завоеваний, осуществленных Чингисханом в начале второго тысячелетия. Навстречу коню из глубины веков движется еще одна загадочная фигурка — волк. Человек, владеющий волком, способен вселять ужас в сердца врагов.
Развитие событий в романе отличается стремительностью и непредсказуемостью. Правда, автор не отказывает себе в удовольствии подробно остановиться на советских бытовых реалиях. Не менее сочно описывается пребывание Артема в армии. Видно, что Волков рассуждает о вещах, которые видел собственными глазами. Повествование ведется от первого лица, что в данном случае — довольно сомнительный прием. С одной стороны, у читателя создается иллюзия воспоминаний очевидца, но с другой — серьезно снижается живость повествования, что для экшена — серьезный минус.
Реальность Чингисхана описана намного схематичнее. Рядом с основной сюжетной линией она, точно мультфильм по сравнению с художественной лентой.
Николай Калиниченко