— Что? Постойте… куда вы?..
Свет начал медленно гаснуть, а она так и сидела перед объективом. Затем картинка исчезла и больше не появлялась. На этом закончилось телевидение.
Газ пропал позавчера, а вот электричество, к моему удивлению, до сих пор не отключили. То ли питание поддерживала автоматизированная система, то ли у них там сидели люди, очень преданные своему делу. Стоило мне об этом подумать, как лампы погасли. Похоже, мне не удастся больше разогревать готовую пищу в микроволновке. Придется обходиться тушеными крысами — отныне и до конца.
Мистер Рейнс со своими спецназовцами из гражданской обороны арестовал Роя, жившего в конце улицы, и повесил его на фонарном столбе за изнасилование девушки. Надо сказать, Рой всегда оказывался крайним, с тех пор как одна бульварная газета опубликовала его имя в списке педофилов и кто-то запихнул ему в почтовый ящик собачье дерьмо. Редакция извинилась, и несколько недель спустя в газете напечатали опровержение, в котором говорилось о другом Рое из другого города, но это уже мало что изменило.
Действия мистера Рейнса меня немного шокировали, но он заявил, что «отчаянные времена требуют отчаянных мер».
Я нашел под раковиной упаковку свечей и расставил их по гостиной. Получилось довольно уютно. Затем я прикончил бутылку джина из запасов миссис Хьюз и взял телефон. Трубка молчала, но я все равно набрал номер Кэти, сказал молчаливому, равнодушному воздуху, что люблю ее, а после расплакался, да так и уснул на диване.
За два дня до конца из холодной земли поднялись голодные мертвецы. Распространенное представление о безмозглых, еле переставляющих ноги созданиях, охочих до человечьих мозгов, к счастью, не подтвердилось. Многие покойники, впрочем, оказались довольно сварливы.
Первые признаки появились перед самым рассветом. К тому времени никто уже особо не спал. В тишине до нас доносились далекие крики и прочие отголоски творившегося повсюду насилия. На улице почти всегда кто-то дежурил: я, например, патрулировал ночью с отцовским ружьем. За свою смену мне довелось погоняться за какими-то детьми, пытавшимися пробраться в дом миссис Риген.
Стоило мне уснуть, как снаружи послышался мощный, низкий грохот. Я вскочил, решив, что астероид уже упал на Австралию, но дрожь, как оказалось, исходила не от земли. Звук выровнялся и стал набирать частоту. В какой-то момент мне показалось, что это тромбон или что-то вроде того. Пятнадцать минут спустя все утихло. Прекратились даже перестрелки.
Обрадовавшись этому обстоятельству, я снова прилег, но минуту спустя в дверь постучали.
Господи, ну кто там еще? Я подхватил ружье и поплелся вниз.
— Это мое, — произнес голос, сухой, как осенние листья. — Отдай.
— Отец? — спросил я.
На пороге действительно стояли мои родители. Выглядели они, пожалуй, так же, как в день своей смерти. Отец в черном костюме, со старинными часами, торчащими из кармана жилета. Мать в голубом платье — когда-то она в нем ходила на танцы.
— Кажется, ты собирался покрасить рамы, — заметила она.
Я выглянул на улицу. Люди в костюмах, платьях или бесформенных белых одеяниях шли, пошатываясь, к дверям домов, где они некогда жили.
— Звук, раздавшийся утром… — медленно начал я. До меня наконец-то дошло.
— Трубы Страшного суда, — подтвердил отец с самодовольным видом. Его лицо всегда принимало такое выражение, когда начинались какие-нибудь неприятности. В этом весь он — счастлив, лишь когда идет дождь. — А я ведь даже некрещеный.
Мать оторвала от подоконника несколько хлопьев зеленой краски.
— Последнее, что ты мне обещал, — привести эти окна в порядок, — напомнила она.
Я увидел, как дергается на веревке труп Роя.
— Я не делал этого! — выдавил он, а затем петля перекрыла ему кислород, и он снова умер. Несколько секунд спустя он вновь зашевелился и закричал. Оставалось только надеяться, что его скоро снимут.
Отец отодвинул меня и вошел.
— Так и будешь держать нас на пороге собственного дома? — проворчал он. — Как у тебя с провиантом?
— Есть немного китайской еды, — ответил я. — С пищей в последнее время туговато.
Отец опустился в кресло, а мать увидела слой пыли на журнальном столике, фыркнула и пошла собирать грязные тарелки.
— Нам, вижу, придется взять командование в свои руки, — решил отец.
В дверь постучали.
— Думаю, это твой дедушка.
Отец умер от сердечного приступа два года назад, а мать тихо скончалась девятью месяцами позже. Им, можно сказать, повезло. Старую миссис Поттер сбил автобус на прошлое Рождество, и теперь, когда она вернулась домой, зрелище было не из приятных. Ее муж чуть не упал в обморок.
Появление мертвецов заставило людей прийти к одной мысли. Очевидно, настал Судный день.
Силы гражданской обороны собрались на коллективную молитву посреди улицы. Выглядело это жутковато: мистер Огден, наш проповедник, читал Библию, а живые и мертвые собрались вместе и слушали молча. Когда он попросил простить наши грехи, Рой громко кашлянул, но никто не осмелился глянуть ему в глаза. Миссис Поттер поставили в заднем ряду, чтобы ее вид не расстраивал детей.
На закате астероид наконец заметили невооруженным глазом. Мы увидели комету, медленно пересекающую темное небо. Похоже, эксперт, утверждавший по телевизору, что этот камень сгорит в атмосфере, здорово ошибался, да и русским взорвать эту штуку не удалось. Интересно, что сейчас происходило в Австралии.
За день до конца Кэти вернулась.
— Я так и знала, что найду тебя здесь, — воскликнула она, после чего упала в мои объятия и заплакала. Получилось прямо как в кино.
Она где-то испачкалась, и блузка оказалась разорвана. Весь путь от своего дома она проделала пешком — на это ушли весь вчерашний день, вся ночь и большая часть утра. Двигалась она медленно из-за банд — они выискивали людей с едой или оружием. Особую опасность бандиты представляли для женщин. Но что хуже всего — по дорогам шастали шайки мертвецов, не видевших ни еды, ни женщин на протяжении долгих лет. Так что Кэти приходилось прятаться по канавам и ползти мимо костров, от которых доносились смех и крики.
— А где же Стив? — спросил я, когда она немного успокоилась.
— Уехал, — ответила она. — Три дня назад. Помнишь, его родители вступили в какую-то странную секту? Стива никогда это особенно не волновало, вплоть до того самого дня, когда они объявили, что собираются запереться в церкви, под которой выстроен обширный подземный бункер, набитый едой и водой. Тогда он неожиданно обрел веру.
— Разве он не твой парень?
Кэти снова залилась слезами, уткнувшись мне в плечо.
— Я умоляла его взять меня с собой, — она всхлипнула, — но он отказался. Оставил меня одну, без еды, без оружия. О Господи, что с нами будет?
Мать вышла из кухни, посмотрела на нас и нахмурилась. Кэти никогда ей особо не нравилась.
— О, — произнесла она. — Кажется, нам понадобится еще одна чашка.
Не знаю из чего, но моя мать сумела приготовить пирог. Услышав о еде, из гостиной вышли другие члены семейства. Сначала отец с бабушкой и дедушкой, затем дядя Джордж и тетя Линда, за ними — целая толпа строгих людей в одежде с жесткими воротниками времен короля Эдуарда. В доме становилось тесновато.
— Пойдем прогуляемся, — предложил я.
Все вышли на улицу и посмотрели на небо. Теперь астероид стал виден и при дневном свете — он походил на сверкающий шар.
— Размером с город, — завороженно произнес я.
— Когда он должен упасть? — спросила Кэти, взяв меня за руку.
Я помолчал, радуясь, что она находится рядом.
— Если я все правильно понял, то завтра.
Она покачнулась.
— О Боже, — прошептала она.
Рядом с нами внезапно оказался мистер Огден.
— Воистину, — вымолвил он, — над нами нависла небесная кара. Мы собираемся устроить бдение и молить о прощении, чтобы врата Рая раскрылись пред нами, когда наступит конец. Присоединитесь?
— А крыс готовить будем? — спросил я.
Мистер Огден нахмурился и ушел, вцепившись в свою Библию. За последние несколько дней люди сделались раздражительнее. Наверное, так сказалось на них приближение Апокалипсиса. Ну, и еще отсутствие ванной. Некоторые из нас уже пахли не хуже живых мертвецов.
— Пойдешь?
— Куда? — не поняла Кэти.
— На это собрание. Молитвы о прощении и всякое такое.
Она наморщила нос, совсем как в старые добрые времена.
— А что еще остается?
— Мы могли бы поехать в Блэкпул, — предложил я.
— В Блэкпул?
— Ну да. Леденцы и сахарная вата. Могли бы заглянуть в аквапарк и прогуляться вдоль берега. Дойти до конца северного пирса. И посмотреть на конец света. Вот как-то так…
— Как мы туда попадем? — она указала на баррикаду и доносившиеся из-за нее звуки стрельбы.
Я достал из кармана ключи от машины Боба.
— Стильно.
Дорога заняла пару часов. Перестрелки и грабежи к тому времени уже почти прекратились. Люди, наверное, поняли, что смысла в этом немного. Похоже, все разошлись по домам и просто ждали конца. Блэкпул опустел.
Мы забрались в какую-то гостиницу, нашли там хлеб, еще не покрывшийся плесенью, и пару банок бобов. Затем выбрали лучший номер и занялись любовью — спокойно и неторопливо.
К полудню небо очистилось от облаков, но астероид уже скрылся из вида. Наверное, теперь он приближался к Австралии.
Мы сидели на скамейке у северного пирса — я перебирал камешки, а Кэти сосала леденец в форме соски.
— Может, поговорим о том, когда у нас все пошло не так? — предложил я. Она задумалась, затем покачала головой.
— Какая теперь разница?
Откуда-то издалека донесся тяжелый удар, заставивший пирс задрожать. Кэти схватила меня за руку. Горизонт подернулся рябью, и мы услышали нарастающий рев.
— Ну вот и все, — произнес я.
Кэти закрыла глаза. По ее щекам текли слезы, волосы растрепались, на лице — следы грязи. Она выглядела прекрасно.