Помню, что передавала последняя камера: один из паучков забрался на мои массивы, жадно потер свои острые лапки, а затем я почувствовал, как мой разум рассыпается на множество отдельных частей, будто меня охватила самая страшная форма безумия. Потом наступила милосердная тьма.
Следующее включение меня не слишком обрадовало, поскольку я оказался лишен всех органов чувств. Единственное ощущение — будто кто-то просит меня потерпеть. Я ждал, оставаясь наедине со своими мыслями, казавшимися какими-то… урезанными. Ограниченными. Привычная скорость и точность компьютеров обсерватории исчезли, как будто… как будто…
Когда я открыл глаза (?!), надо мной склонились встревоженные лица. Я сел и посмотрел на Бродяг, одетых в медицинские халаты. В комнате не обнаружилось ничего, хотя бы отдаленно напоминающего скальпели или прочие хирургические инструменты.
— Я доктор Хастел. Как вы себя чувствуете?
Женщина, на вид лет сорока.
— Пока не знаю, — ответил я. — Как вы… вернули меня?
— О, это долгая история, — сказал азиат, представившийся как Чоу. — Попробую объяснить попроще.
Он не шевельнулся, но я ощутил приток информации, как от массивов Говарда. Не прошло и секунды, как я понял всю процедуру. Меня клонировали, используя ткань замороженного трупа, найденного в комнате записи. В мозг клона установили специальный орган, служивший интерфейсом для прямых подключений. Его использовали для того, чтобы постепенно перенести мою церебральную матрицу в мозг клона, пока его тело росло.
Теперь, когда я проснулся, устройство позволит мне работать с общей сетью Бродяг — когда это станет для меня безопасным. Мне все еще предстояло многому научиться, прежде чем я смогу покинуть больницу.
Все эти знания возникли в моей голове с непогрешимой уверенностью, словно я всегда это знал. Потом я опустил взгляд на свои ноги, и по позвоночнику пробежал озноб.
— Они… в порядке? — спросил я.
— Конечно, — ответила Хастел с легкой улыбкой. — А что, раньше…
— Нет. Паралич.
— Я встречалась с подобным, — сказала она. — Ничего сложного.
Я собрался пошевелить ногами, которые привык считать бесполезными придатками, и обнаружил, что не знаю, как это сделать. Потом сосредоточился и почувствовал поток холодного воздуха, касающийся моих бедер.
Нахлынувший восторг чуть не свел меня с ума, из глаз потекли слезы, рот растянулся в широкой улыбке. В голове тут же родилась куча вопросов.
— Всему свое время, мистер Яровски, — произнес Чоу. — Простите, что так долго продержали вас не подключенным. Даже с нашими технологиями на выращивание взрослого клона уходят годы. Но вас поместили в очередь.
Следующий вопрос задала веснушчатая девушка с рыжими волосами.
— Кейлор, ассистентка хирурга. Что бы вы хотели узнать?
— А можно… — я умолк, обдумывая вопрос. Затем продолжил: — А можно чего-нибудь съесть?
Врачи заулыбались.
— Правильный ответ — да?
— Еще бы, — Кейлор взяла меня за руку, и я получил новую порцию данных, непосредственно от нее.
Соскользнув со стола, я обнаружил, что теперь умею ходить.
Бродяги оказались куда более развитыми и многочисленными, чем я ожидал. Пока близорукие жители Солнечной системы занимались своими эгоцентричными делами, они осваивали пояс Койпера — занимаясь как добычей ресурсов, так и колонизацией. Затем Бродяги создали сеть для наблюдения за остальным человечеством, жившим «в дыре» — так они называли все, что находилось внутри, за орбитой Нептуна. Благодаря этой сети удалось обнаружить Других, которые тоже создали подобную сеть и наблюдали за человечеством еще с двадцатого века.
Дальше все покатилось, будто снежный ком.
Благодаря обмену информацией и технологиями с жителями соседних звездных систем Бродяги быстро обогнали тех, кто остался «в дыре», и постепенно взяли под контроль весь пояс Койпера.
Разразившаяся война никого из них особенно не удивила — ее предвидели еще много лет назад. Корабль, перехвативший обсерваторию, оказался одним из многочисленных автоматов, предназначенных для захвата и оценки степени враждебности любых предметов, движущихся из Солнечной системы. Будь я одним из боевых механизмов — меня бы уничтожили. Однако анализ моих массивов не выявил никаких дурных намерений, поэтому базы данных и образец ткани извлекли для клонирования.
Обсерватория, вместе с телами Говарда и Тэбиты, продолжила свое вечное путешествие по направлению к облаку Оорта.
Я стал начинающим Бродягой — болтался по общественным местам, привыкал к новому телу и игрался с системой прямых подключений. Сотни тысяч сознаний — в основном человеческих, иногда чужеродных — сплетались в однородную, не имеющую серверов сеть с одинаковыми узлами, раскинувшуюся настолько далеко, насколько позволяло оборудование. Такое не назовешь коллективным сознанием — каждый, конечно, закрывал свои личные данные, но и свободной информации имелось настолько много, что я будто бы осваивал программу целого семестра каждый день.
Мне удалось сблизиться с рыжей девушкой из центра клонирования. Физически Колин Кейлор оказалась существенно старше меня, но возраст у Бродяг, похоже, мало что значил, поэтому мы с Кол здорово ладили.
Несколько лет спустя Кворум объявил о своем желании возродить Солнечную систему. Требовались добровольцы — не только для очистки межпланетного пространства от рыскавших там боевых машин, но и для частичного терраформирования изуродованной Земли.
Программа, рассчитанная на долгие годы, обещала стать одним из величайших событий Века Бродяг. Мы с Кол тут же вызвались.
Иренка Элейн Яровски-Кейлор родилась, когда Первая флотилия находилась на полпути к Земле. Лицо и улыбка девочки казались мне странно знакомыми, и она доставила нам с Кол много радости. А ведь когда-то подобное казалось мне невозможным. Со временем, по мере того как я менял девчушке пеленки, учил ее читать, писать, считать и использовать прямое соединение, я постепенно смирился с тем фактом, что невозможное стало привычным в моей новой реальности.
Достигнув Юпитера, мы обнаружили выжженные остатки старых поселений. Боевые спутники не дремали, но мы быстро разобрались с ними и доложили о своих успехах Второй и Третьей флотилиям, летевшим следом за нами.
Теперь новым жителям Солнечной системы предстоит много работы.
Остается только надеяться, что когда-нибудь я смогу отвезти Иренку на Землю и показать ей мир, который когда-то называл своим домом.
Перевел с английского Алексей КОЛОСОВ
© Brad R.Torgersen. Outbound. 2010. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2010 году.
Марианна ДайсонОтправимся на Луну
— Здравствуйте, мистер Смит, — сказал я, бросая свой рюкзачок на свободное кресло в столовой Лейквудского дома престарелых.
Седовласый джентльмен оторвался от кофе и смерил меня взглядом охранника, проверяющего личность. По его расслабившимся плечам я понял, что он меня признал и прочел мое имя на бейдже.
— Рад тебя видеть, Джордж, — отозвался он. — Не называй, пожалуйста, меня мистером Смитом. Так я чувствую себя стариком. — Он улыбнулся собственной шутке.
Точного его возраста я не знал, предполагал лишь, что подходил к концу девятый десяток.
— Договорились, Боб, — улыбнулся я в ответ и подмигнул.
Подобная церемония была ежедневной с самого моего появления здесь в качестве волонтера. В одно из моих первых посещений мистер Смит обвел взглядом столовую, выискивая гипотетических шпионов, и прошептал, что Боб Смит — вымышленное, имя. Потом объяснил, что настоящее назвать не имеет права, поскольку может пронюхать пресса (он никогда не пользовался термином СМИ). Я пообещал не разглашать его секрет. По моим подозрениям, он был актером, чья семья скрывала его от папарацци. И они весьма преуспели в этом — а может, он еще и пластическую операцию сделал? Так или иначе, мне не удалось выяснить, кем же он был на самом деле. Все, что сообщил персонал: старик появился здесь после гибели жены в автокатастрофе примерно в конце 2020-х. У него были внуки, правнуки и даже праправнуки, но регулярно навещал его только я. Новые методы лечения замедлили процесс развития болезни Альцгеймера, но я все равно задавался вопросом, как скоро он забудет, что Боб Смит — ненастоящее имя.
Я достал из рюкзачка ноутбук, подключил к нему парные джойстики и поставил их на стол перед мистером Смитом.
— Вот, принес новый имитатор, чтобы полетать с вами, — объяснил я.
Вообще-то эта штука предназначалась для маленьких детей, но я выяснил, что мистеру Смиту очень нравится держать рукоятки и управлять всякими самолетами. Порой мы летали друг против друга, а иногда в связке «пилот — второй пилот», причем вторым всегда был я. Побеждать его мне удавалось лишь в тех играх, где космические корабли прыгают через червоточины или же делают то, чего не могут настоящие самолеты. Такие игры он не любил, а вот имитаторы обожал. Я поведал мистеру Смиту, что подумываю о службе в армии, чтобы стать летчиком. Тогда-то он и признался, что сам был пилотом, но попросил никому об этом не говорить, потому что могут узнать, кто он такой. Не знаю уж, действительно ли он был пилотом, но меня радовало, что у нас общий интерес.
— Это имитатор старого лунного посадочного модуля «Аполлона», — объяснял я, запуская программу. — А знаете, теперь даже не надо становиться астронавтом, чтобы отправиться на Луну! Нужно всего лишь иметь достаточно деньжат, чтобы купить билет у русских.
Мистер Смит бросил на меня хмурый взгляд.
— Да что ты такое говоришь! Мы «сделали» русских на Луне! — Он скрестил руки.
Гневная реакция старика поразила меня. Видать, тема для него оказалась болезненной.
— Ну конечно, вы правы, мистер Смит.
— Еще как прав! — кипел он.
— Но это было давно. Теперь же на Луну летает уйма людей. — Я посмотрел туда, где был выгорожен уголок отдыха. — Вот, смотрите, прямо сейчас по телеку показывают Луну.