— Ну, не хмурься. Я же обещал, что все устрою. Я тебя хоть раз обманывал?
Гордин обнял Лену, водя губами по ее щеке. Она по-прежнему держалась, как безвольная кукла, — не сопротивляясь, но и не отвечая на поцелуи.
В стекло машины вдруг кто-то тихонько постучал. Гордин вздрогнул, резко обернулся.
Первое, что он увидел, — это направленный на него ствол автомата. Потом заметил черный джип, перекрывший ему выезд с пустыря.
Наконец к стеклу наклонился Чуров.
— Сереженька! — пропел он голосом заботливой мамочки. — Домой!
Оперативник крепко держал Гордина за шиворот, нажимая в спину стволом автомата. Рядом стоял Чуров и со спокойным видом обрызгивал руки из баллончика-пульверизатора без этикетки. Гордин знал — в баллончике специальная жидкость-изолятор, которая не позволяла «хиронексам» действовать через обработанную кожу. Значит, все люди Чурова предварительно обработали себя изолятором.
Лена стояла чуть поодаль, среди оперативников. Ее никто не держал. Она молчала, опустив голову и прикрыв лицо руками.
Слышался какой-то размеренный писк, словно поблизости работал электронный прибор. Гордина он тревожил, напоминая звуки медицинских аппаратов в лаборатории Чурова.
Чуров закончил обрызгивать руки и шею. Он внимательно и спокойно осмотрел Гордина, подошел. И вдруг с размаха ударил его в грудь. Гордин согнулся и закашлялся, но тут же упрямо распрямил спину. Он не хотел, чтобы Лена видела его страдающим.
Чуров погладил его по голове.
— Тю-тю-тю… — проговорил он. — Не больно, не больно…
И в следующую секунду снова ударил, теперь тыльной стороной ладони по лицу.
— Гандон ты штопаный, Сережа… — с печалью в голосе произнес полковник.
Из окна машины выглянул Савченко. Он с осторожным любопытством начал было разглядывать Гордина, но встретившись с ним взглядом, почему-то смутился и исчез.
— Отпустите Лену, — выдавил Гордин. — Она ни при чем, это наши дела.
— Отпустим, отпустим… — Чуров повернулся к Лене. — Иди, золотко, нечего тебе наши скучные разговоры слушать…
Лена повернулась и, избегая смотреть на Гордина, двинулась в сторону ближайшей машины.
— Стоп! — полковник хлопнул в ладоши. — Чуть не забыл!
Он подошел К Лене, забрал у нее сумку и вынул оттуда коробочку с болтающимся проводом.
Затем полез в карман, вытащил из него коммуникатор и показал Гордину. Тот увидел, что на экране схема города и еще — мерцающая точка посреди улиц.
У Гордина вытянулось лицо. Чуров, насладившись эффектом, выключил коммуникатор, и писк прекратился. Затем взглянул на Гордина и дурашливо пожал плечами.
— Лена… — Гордину показалось, что у него земля под ногами зашаталась. — Так это ты их привела? Они тебе угрожали? Чего ты испугалась, я же тебе говорил!..
— Хватит! — вдруг закричала Лена. — Хватит мне врать! Ты клялся, что ни в чем не виноват, а оказалось — просто вор!
— Что ты такое говоришь! — Сергей пытался поверить в реальность происходящего. — Кому ты веришь? Я никогда тебе не врал!
— Перестань! Я видела пленку: ты крадешь деньги из сейфа!
— Я их не крал, это мои деньги, я их заработал! — Гордин не выдержал и сам начал кричать.
— И опять ты врешь! Что ты мог заработать? Ты говорил, что на тебе проверяют какие-то дурацкие таблетки!
— Так это и была моя работа!
Чуров театральным жестом зажал уши.
— Ну, все, все! Достаточно! — сказал он. — А то я сейчас сам разревусь. Уведите гневную Кармен со сцены.
Лена села в машину, захлопнув дверь. Гордин ошалело глядел ей вслед. Его всего трясло.
— Ошибочка вышла, да? — Чуров искоса взглянул на Сергея. — Никому нельзя верить. Эх, Серега, никогда ты не умел в людях разбираться… Поехали! — обернулся он к своим подчиненным. — А то наш спектакль и так уже аншлаг собрал.
Он засмеялся своей шутке и кивнул в дальний конец пустыря. Там на ящике сидел маленький немощный дед в толстых круглых очках и внимательно следил за происходящим. Вокруг него разлеглись несколько толстых ленивых котов.
«Автоколонна» Чурова, состоящая из двух джипов и микроавтобуса, выехала из Кремневки и взяла курс на Маклинск. Точнее — на импровизированный штаб в старом клубе.
Чуров и Савченко расположились в микроавтобусе, рядом с откидным столиком. В чашках плескался горячий крепкий кофе из термоса.
— Я доложил твой план, полковник, — проговорил Савченко. — В целом одобрили, хотя пришлось врать.
— Угу… — отозвался Чуров, равнодушно глядя в окно.
— Что «угу», полковник! — взвился Савченко. — Врать пришлось!
— Что поделаешь, Олег Иванович, что поделаешь… — полковник протяжно вздохнул. — Сами знаете: честно жить — беды не миновать.
— Всё шуточки? — Савченко смахнул рукавом пот с лица. — А что прикажешь докладывать? Про вашу медузу «хренорекс» рассказывать? Нет уж… Сказал, что у вас специальный яд будет на руках. Который рассосется, и никаких концов не найдешь.
— Ну и… — эта короткая фраза прозвучала очень многозначительно, и Савченко прекрасно все понял.
— Вторая часть будет перечислена завтра, — неохотно сообщил он. — А последний транш — после окончательного результата. Окончательного, повторяю. Когда все экспертизы в один голос скажут, что объект скончался своей смертью.
— Вот хочу спросить… — Чуров развернулся к собеседнику с заинтересованным видом. — Зачем вам такие сложности? Устроили бы ему автокатастрофу, например… Дешево, практично…
— Ты, полковник, головой вообще думаешь? — всплеснул руками Савченко. — Какая вонь поднимется, если хоть каплю его крови по «ящику» покажут? Да если даже на него метеорит свалится, все завопят в один голос, что это мы его с неба скинули!
— А все равно не понимаю, чего вы с ним возитесь. Неужто правда боитесь, что он вас на выборах обскачет?
— Не обскачет, — Савченко прищурился, глядя в невидимую точку. — Но карты так перемешает, что весь наш пасьянс коту под хвост. Кстати, откровенность за откровенность!
— Да, слушаю вас. Савченко коротко вздохнул.
— Все-таки… как вы это делаете?
— Да все равно не поймете… — снисходительно усмехнулся Чуров. — Ладно, слушайте. Читали что-нибудь про биологическое электричество? Если изменить гальванические свойства эпителия и сформировать в тканях протеиновые цепочки с управляемыми ионными связями, то у человека образуется, по сути, альтернативная сигнальная система. Каталитические ферменты позволяют инициировать ионный обмен в любой белковой материи, да хоть в куске буженины…
Савченко оживился, услышав понятное слово.
— Но как это действует?
— «Хиронекс» таким образом буквально видит своей кожей любую белковую структуру насквозь. И может на нее влиять, образуя новые экстраструктурные протеины. Например, вызывать принудительную денатурацию. Вот и весь секрет.
— М-да… наука, — Савченко вытер вновь набежавший пот. — Это, получается, вы там у себя целое открытие сделали?
— Смешная история… — отмахнулся полковник. — Делали-то портативный мультифильтр для диализа и вдруг заметили, что керамическая решетка странным образом расщепляет ферменты… Ну и пошло, поехало… Кстати, зря вы куда-то звонили, про план рассказывали…
— Не понял, полковник… — Савченко перевел на Чурова изумленный взгляд.
Чуров безмятежно отвернулся к окну.
— План меняется.
Подвал в поселковом клубе был еще более пыльный, чем остальные помещения. Да еще и завален старым хламом — плакатами, афишами, обломками декораций.
Для Гордина здесь соорудили импровизированное смотровое кресло — наскоро сбили из простого стула и пары досок. И еще были ремни, чтобы пристегнуть руки и голову.
Старший оперативник Гоша прохаживался напротив. Он брызгал на себя из белого баллончика и поглядывал на Гордина — вроде бы и невозмутимо, но взгляд его не предвещал добра. С Гординым возились двое медиков, снимая показания с имплантата. Чуров хотел узнать состояние устройства до начала операции.
Негромкие переговоры медиков вязли в пыльном подвальном воздухе.
— Инсулин?
— Двенадцать от расчета.
— Сахар?
— Норма.
— Денатурация?
— Два и пять, убывающая.
— Пэ-Аш?
— Статично…
Гоше наконец надоело ждать, пока «ботаники» закончат свою возню. Он подошел к Сергею, по-хозяйски оглядел его.
— Чего делать-то с тобой? Шеф сказал, сильно не калечить, но я что-то сомневаюсь…
— Вот у шефа и спрашивай… — Гордин отвернулся.
Гоша хмыкнул. Потом молча размахнулся и ударил Гордина по лицу. Медики отскочили.
— Так что шефу говорить? Два варианта у тебя. Либо я сейчас сообщаю, что ты отдаешь бумаги. Либо то же самое, но через полчаса. Тебе как удобнее?
— Пытать будешь? — Гордин попытался рассмеяться. — Так сам знаешь, что это бесполезно.
— Сейчас увидим, что полезно, — проговорил Гоша. Однако было ясно: он решительно не понимает, как разговаривать с взбунтовавшимся «хиронексом».
Во дворе Васильевны тем временем шел самый настоящий обыск.
Трое плечистых молодых людей в строгих костюмах, предъявив какие-то пугающие удостоверения, осматривали двор, отрывали доски в жилом сарайчике, заглядывали под бочки и ящики на огороде.
Васильевна была не на шутку перепугана.
— Документы, мать, документы! Видела? Папка картонная.
— Не видала, ребятки. Вот ей-богу, не знаю, — крестилась Васильевна. — Какие еще документы, он вон комнату снял, только ночевать приходил. То на работе, то ходит где-то.
— На какой работе?
Выслушав ответ, оперативник молча кивнул и набрал номер Чурова.
Звонок застал того за изучением карты региона.
— Ну? — ответил он в телефон. — Вообще ничего? Ну, он не дурак. Может, еще что? Телефоны, записи какие-нибудь? Так, а что узнали? Ну ясно, все сходится. Нет, больницу пока не трогайте, у меня на нее свои виды. И вот что: кончайте погром, сворачивайтесь и быстренько на базу. Есть дело.