— Не так плохо? — переспросила она, шлепнув ладонью по конторке, из-за чего экран испуганно пискнул и едва не погас. — Вы что, рехнулись? Когда мы вылетали из системы Дайо, пассажиров было пятнадцать. По-вашему, они просто сошли на полпути? Как бы не так!
Хансейкер приподнял брови и взглянул поверх ее плеча на остальных. Мужчина с испачканным лицом слегка покачал головой. Женщина закрыла глаза. Еще двое или трое смотрели в стороны, как будто поведение Агаты Кантсвинкль ставило их в неловкое положение.
Тогда он решил ее игнорировать, что означало — спровадить от конторки как можно быстрее.
— У нас есть одноместный номер, мадам, но он совсем маленький. Система досуга требует обновления, а кровать…
— Я его возьму, — заявила она, протягивая карточку с закодированной личной информацией — предмет столь же старомодный, как и она сама.
Он взял с нее двойной тариф и не ощутил ни малейших угрызений совести. Во-первых (мысленно рассуждал он), компания — владелец «Президио», скорее всего, оплатит расходы на непредвиденную остановку. Во-вторых, эта женщина уже проявила себя не с лучшей стороны, а он достаточно долго пробыл хозяином отеля (пусть даже в столь убогом месте, как это), чтобы усвоить — клиенты часто выдают свою истинную натуру прямо с порога.
Так что он всего лишь приплюсовал компенсацию за предстоящие трудности.
Он закончил вносить информацию в свой файл, подавил желание вытереть руки о постоянно стерилизуемое полотенце, которое держал под конторкой, и изобразил свою лучшую фальшивую улыбку.
— Ваш номер, мадам, — сообщил он, кивнув, — вверх по лестнице слева. Это единственный номер на первой площадке.
Это была комната горничной — в те времена, когда на курорте еще витали мечты о процветании. Очень давно, задолго до его рождения.
Когда дама поднялась по лестнице, он зарегистрировал еще четырех пассажиров — нормальных, здравомыслящих и благоразумных. Как и у всех достойных людей, их личная информация была закодирована в кончиках пальцев, и они оказались платежеспособными, что тоже было хорошо, потому что он снял плату немедленно, хотя и не стал сдирать с них намного больше обычного, как с Агаты Кантсвинкль. Ведь это просто постояльцы, которые торопились попасть в свои номера, расслабиться и попытаться забыть обстоятельства, забросившие их в эту забытую богом дыру.
Хансейкер уже начал было думать, что регистрация пройдет без проблем, когда к конторке подошел мужчина с измазанным сажей лицом. Он был выше Хансейкера, но немного сутулился, как будто смущался своего роста. Хансейкер прекрасно его понимал, потому что многие корабли для дальних рейсов не были рассчитаны на слишком рослых пассажиров.
— Вы уж извините старушку, — сказал мужчина, протягивая единственный чистый указательный палец. — На самом деле не такие мы плохие.
Прикосновение к экрану идентифицировало его как Уильяма Ф.Бантинга, короче — Билла, начавшего путешествие в системе Дайо, как и Агата Кантсвинкль. В графе «род занятий» стояло «разные», что обычно означало отсутствие работы и ее поиски, но у него имелись почти две дюжины звездных (без шуток) рекомендаций, так что, вероятно, он действительно владел разными профессиями и путешествовал от дела к делу, улетая все дальше от дома.
— Кажется, полет оказался нелегким, — заметил Хансейкер, выдав это банальное замечание равнодушным тоном.
— Вы и половины представить не сможете, — заверил Бантинг. — Если бы у вас здесь стоял другой корабль, я запросил бы пересадку.
— Возможно, какой-нибудь и прилетит, пока ваш будет ремонтироваться, — обнадежил Хансейкер, снимая деньги со счета Бантинга. Сумма на счету значилась немалая, особенно для человека с неопределенной профессией.
— Хорошо бы, — серьезно произнес Бантинг, насторожив Хансейкера.
На секунду их взгляды встретились. Затем Бантинг сказал:
— Знаю, у вас мало одноместных номеров, но меня, пожалуй, лучше поселить отдельно. — Он вытер руки о рубашку. — Это единственная одежда, которая у меня осталась, и даже я сам чувствую, насколько она пропахла дымом. В замкнутом пространстве я буду не очень приятным соседом.
Действительно, даже сейчас, в не совсем замкнутом пространстве, Хансейкер ощущал запах дыма. Он предполагал, что это совместный запах всех пассажиров, но, возможно, ошибался, и его источником была долговязая фигура Бантинга.
— У нас есть бутик, — сообщил Хансейкер, имея в виду комнатушку с вещами, оставленными прежними постояльцами. — Я его открою через пару часов. Вы там наверняка сможете подобрать себе что-нибудь подходящее.
Он сделал мысленную пометку: надо сходить в ту комнатушку и еще раз пропустить одежду через автоматическую чистку. Он успел забыть, когда в последний раз перебирал эти тряпки. Впрочем, на плечиках они смотрелись почти как новые.
— Спасибо, — поблагодарил Бантинг и подтолкнул вперед полноватого лысеющего мужчину. — В таком случае, мы возьмем двухместный номер.
Похоже, полноватого лысеющего мужчину его слова не обескуражили. Более того, он выглядел благодарным. Хансейкер принял его информацию, также хранившуюся в указательном пальце — Резерфорд Дж. Настен, — и послал обоих в номер с наилучшей вентиляцией во всем крыле.
Хансейкер продолжал работать, пока не настала очередь молодой женщины в конце очереди. Той повезло, и одноместный номер достался ей только потому, что таковой потребовала Агата Кантсвинкль, а пассажиров было только двенадцать.
— У меня остался лишь один номер, который мы называем «воронье гнездо», — сообщил Хансейкер. — Он маленький, но расположен на самом верху станции, и у него есть окна во всех четырех стенах.
— Меня устраивает, — устало произнесла женщина.
— Впечатление такое, словно вы все вырвались из ада, — сказал он, впервые проявив интерес — отчасти из-за ее немногословности, наверное, следствия недавней эмоциональности.
— Это непредставимо, — сказала женщина, касаясь экрана большим пальцем левой руки. Экран отобразил ее данные через секунду, и на мгновение, как будто и он устал выполнять тяжелую работу, изображение слегка размазалось. Или, может быть, у Хансейкера устали глаза. Он уже отвык иметь дело с людьми и еще больше от того уровня напряженности, какой ощутил после появления пассажиров.
— Да, аварии бывают тяжелыми, — согласился он, изучая информацию. Потолочные лампы освещали женщину так, что ее лицо отражалось в экране, как если бы информация накладывалась на изображение.
Сьюзен Дж. Кармайкл, дочь вице-адмирала Уиллиса Кармайкла, система Дайо. Прочитав это, Хансейкер постарался не приподнять брови. Женщину из такой семьи должен был огорчить столь убогий курорт, но пока она не высказала ни единой жалобы. Возможно, она станет компенсацией за Агату Кантсвинкль.
— Авария была страшной, — негромко произнесла Сьюзен Кармайкл. — На корабле возник пожар.
Это его удивило. На станцию приходили корабли, в которых отказывало энергоснабжение или в системах что-то плавилось и отсеки заполнялись дымом. Но еще ни один не пострадал от пожара. Пожар на борту погасить относительно легко. Достаточно лишь ненадолго отключить системы жизнеобеспечения. Нет кислорода — нет пищи для огня. Нет пищи — нет пламени.
— Сильный был пожар? — спросил он.
Их взгляды встретились. Ее глаза были золотисто-карего оттенка, такой он видел впервые. Хансейкер усомнился, что этот цвет натуральный.
— Его не сразу заметили.
Хансейкер перестал обрабатывать информацию.
— Но как можно не заметить пожар?
— Очевидно, системы уже были неисправны. — Она сглотнула. Было видно, что она все еще не отошла от пережитого и скрывает это, изображая спокойствие. — Нам еще повезло, что вы оказались так близко.
— Причину выяснили?
— Не уверена, что они вообще что-нибудь знают, — заметила она и расправила плечи. — Что мне нужно сделать, чтобы попасть в номер?
Наконец-то хоть кто-то задал логичный вопрос. Наверное, другие были слишком потрясены, чтобы думать о таком. Или слишком ошеломлены, чтобы их это заботило.
— Просто коснитесь двери, — ответил он. — Я настроил замок на отпечаток вашего пальца.
— Спасибо. — Она отошла на пару шагов, потом остановилась. — Я слышала, вы упоминали бутик?..
Хансейкер пожал плечами, ощутив себя честным человеком — впервые за этот день, а возможно, и за весь год:
— Скорее, это лавочка подержанных вещей. Но одежда у нас есть.
— Что угодно будет лучше того, что на мне сейчас, — сказала она и одарила его легкой улыбкой, прежде чем направиться в свой номер.
Он оставался за конторкой еще несколько минут, глядя на лестницу. Отель стал совсем другим, когда в нем появились люди. Он часто думал о гостинице как о хамелеоне, меняющем окраску в зависимости от настроения гостей.
А это означало, что отель сейчас потрясен, напуган и испытывает легкое облегчение. Хансейкер заставил себя сделать глубокий вдох. Воздух все еще попахивал дымом. Он настроил климатизатор на дезодорацию, не желая все следующие дни принюхиваться к запахам дыма и пота.
Затем подсчитал неожиданный доход. Сумма оказалась больше, чем он заработал за последние три месяца. Если ремонт продлится еще два дня, а это средняя продолжительность, он погасит большую часть накладных расходов за год. А если затянется дольше (похоже, так оно и будет), то Хансейкер сможет выйти на крупную прибыль впервые за десять лет.
Но ему придется терпеть настроение постояльцев и предупреждать каждый их шаг. Надо подготовить одежду к продаже, открыть бутик (какой есть, такой есть), отправить единственного повара заняться рестораном и поручить работникам привести в порядок еще несколько номеров — на всякий случай. Мало ли, вдруг в каком-нибудь что-то не будет работать?
Не говоря уже о том, что экипаж корабля еще не появлялся, а им тоже понадобятся номера.
Хансейкер вздохнул. Он стал еще более сварливым, чем был во время последней крупной аварии, почти три года назад. Да, изоляция явно не пошла ему на пользу.