ббон, получается, не соврал тогда… Смутился я, стою, как истукан, и двух слов не могу связать. А она, не дожидаясь, пока я очнусь, изложила суть дела. Дескать, у нее возникла проблема с расчетами, надо выяснить срок окупаемости транспортной сети. Вам, конечно, это не покажется серьезным искушением: стоит ли из-за каких-то цифирок отказываться от своих мечтаний? Но на самом деле финансы — очень важная сторона бизнеса. Канатные дороги с чего начинались, знаете? Со списанного оборудования. Вагоны, паровые насосы от дренажных систем, тросы и шкивы из выработанных шахт, билетные киоски закрывшихся театров. Все это быстро приходило в негодность, а чинилось кое-как. В сметах капиталовложений черт ногу сломит… Да будет вам известно, в бизнесе ни одну проблему не решить, если не просчитать ее денежное выражение.
У меня к тому времени сложилась неплохая репутация. Ведь я встретился на поле брани с Гиббоном, легендарным диверсантом. И в грязь лицом не ударил. И если бы я взялся переоборудовать линии, оживить движение, ко мне бы потянулся наш брат-канатчик. Ну, я и согласился. Вкалывал без сна и отдыха и навел порядок. И все у меня было замечательно. До сегодняшнего дня.
Вот с этого самого места раньше была видна уйма путей. Канаты затянули весь город, что твоя паутина. Кое-где они остались, но кабины больше не бегают. Скоро последние наши снасти будут убраны, а канатные дороги забыты.
— А что Дульчи? — нетерпеливо спросила Арабелла.
— Дульчи? Ну да, для тебя это самое интересное. Увы, деточка, рассказывать почти нечего. Я, конечно же, ей предложил… — С невеселой улыбкой он посмотрел на Арабеллу. — Нет, не то, о чем ты подумала. Не руку и сердце, а должность инженера. Причем не главного. Опыта у нее было все-таки маловато. Ведь одно дело — придумывать хитроумные штуковины, и совсем другое — решать разные неотложные задачи. Но все же это был довольно важный пост. Дульчи не согласилась, ее согревали другие мечты.
Лишь потом я понял, что она с самого начала стремилась к другому. Хотела освободиться от всего, уехать из города, попутешествовать по белу свету. Так она и сделала. Отучилась за рубежом на нескольких факультетах, получила инженерное образование. От нее никто ничего не ждал, а она ни за кого не рвалась замуж. В отличие от нас, она была вольной птицей. — Пардо глянул на Эндрю, а тот раздраженно смотрел в окно и слушал вполуха. — Ты долго терпел, молодец. Вот твоя награда.
С этими словами канатчик прямо с чертежного стола взял лампу. У нее было с полдюжины шарнирных «ног» и нечто вроде противовеса. Пардо ее потряс, а потом швырнул прямо в подпиравший крышу столб. Светильник неистово размахивал «конечностями», пока не встретил препятствие, а тут уж обхватил столб — ну в точности коала, обнимающий бамбуковый стебель. Хозяин приблизился и продемонстрировал, как при помощи разнообразных стекол расширять или сужать лучи, как менять цвет и даже как проецировать образ далекого здания.
Арабелла и Эндрю не находили слов. Это была не лампа, а чудо.
Ну а как Эндрю? Согласится ли на обмен?
Арабелла покосилась на брата, но тот не смотрел на электрод. Он смотрел в газету.
— Стало быть, это нарисовано рукой Дульчи? — Брат ткнул пальцем в белый «призрак». — Просто в голове не укладывается. Вот так взять да и ринуться в драку с Гиббоном. Он был очень опасным и второго шанса вам бы не дал.
— Ну да, какой боец из конторской мыши…
— Большинство из нас не те, кем они становятся в рассказах о себе.
Если бы Пардо упорно держался за свою версию, вряд ли удалось бы доказать, что те давние события разворачивались несколько иным образом. Но в конце концов он подчинился некоему загадочному стремлению к правде.
— Да, конечно, не те. Я-то уж точно не тот. Нас разделял какой-то фут, а ведь когда-то у меня на глазах он разом свалил троих… Гриббинс, Гиббон… Вот кого вам бы порасспросить. Уж ему-то есть чем похвастать, этот эпизод — сущая мелочь по сравнению с тем, о чем никто ни сном ни духом. И ты совершенно прав: у меня был только один шанс. Поэтому я завернулся в обрывок простыни, подкрался к Гиббону, пока он увлеченно портил оборудование, и жахнул болторезом по затылку. Он и свалился — по крайней мере в тот раз я не оплошал.
Снаружи опять кричали. Видно, здесь перебранка была нормальным явлением, поскольку Пардо лишь ухмыльнулся.
— Дульчи понимала, что для успеха в бизнесе мне надо заручиться поддержкой властей, чему вся эта история, конечно, никоим образом не могла содействовать. Поэтому она все пересказала в ином ключе, максимально меня обелив. Что же до Гиббона, то он ей и в самом деле нравился. Но Дульчи мыслила здраво, а потому сделала из меня победителя знаменитого диверсанта. Я этим почетным званием, правда, не злоупотреблял. Ну, разве что изредка напоминал о своем подвиге, если кто-то пытался совать палки в колеса.
— И чем вы теперь собираетесь заняться? — с сочувствием спросил Эндрю. — Дорог-то канатных больше не будет.
— А я уже нашел себе работенку. Слыхали про пустынные аэролинии? Управленческий опыт и там нужен. Я это дело уже не первый месяц изучаю. Там на местах не больно-то разбираются в правильной организации транспорта, так что будет интересно.
— И когда отправляетесь? — спросила Арабелла.
— Как только ударим по рукам. По мне, так поскорее бы. Время перемен настало, вот что я вам, ребята, скажу. А впрочем, если немножко присмотритесь к жизни, то поймете, что для перемен любое время подходящее.
Эндрю ухватился зажимом за трос, Арабелла оглянулась на крышу башенки, где столько лет прожил Пардо.
— Нет, ты только взгляни на это!
— На что?
Жутковатая громадина, нависшая над крышей, сперва показалась Арабелле далекой и неестественно симметричной грозовой тучей.
Это был воздушный шар. А ведь она видела расстеленную на крыше ткань, и та даже показалась знакомой; да и работа движка теперь понятна: рабочие надували шар, готовили его к полету, пока в каюте у Пардо шел задушевный разговор.
На крыше мельтешили люди, они забрасывали в гондолу коробки и ящики.
Поднимался ветер, кабинка раскачивалась на канатах. Под ее днищем зажглись закатным солнцем Индиговые холмы, швартовочные тросы удерживали воздушный шар. А потом они вдруг разом отцепились, и летательный аппарат взмыл в небо.
— Ты давай, рассказывай, — потребовал Эндрю. — Мне по сторонам глазеть недосуг.
— Пардо отчалил, — сказала Арабелла. — Высоту пока не набирает, просто летит по ветру… Сюда летит! Он пристегнут к канату.
Под исполинским оплетенным сетью шаром раскачивалась маленькая гондола. Удерживавшая его на канатном маршруте стропа была туго натянута. Вот шар поравнялся с кабинкой, и Арабелла инстинктивно съежилась, присела.
Но страхи, конечно, были излишни. Пролетая сверху, шар потянул их за собой, а потом был головокружительный миг: кабинка ухнула вниз и затряслась на канате. Но ролики не соскочили с несущего троса — все в порядке, можно спокойно продолжать путь.
Впереди отстегнулся уже ненужный ролик и полетел на далекую землю, а шар устремился вверх.
— И куда он дальше? — спросила Арабелла. — Это ж получается неуправляемый полет.
— Может, просто наудачу, а может, с попутным ветром к океану… Нет, погоди-ка! — Эндрю щурился, вглядываясь вдаль. — Кажется, понял. В Индиговых холмах есть старая аэролиния, с шарами на поводках. Нынче там пусто, а когда-то был карьер. Он, наверное, туда курс держит.
Было видно, как Пардо убирает стропу, а через некоторое время стравливает ее опять, уже с каким-то прыгающим грузом на конце.
— Видишь? — спросил Эндрю. — Это каретка, Пардо хочет надеть ее на трос. Ну, куда же его понесло?!
Слева налетел ветер, снес воздушный шар чуть в сторону. Пардо выбрал стропу наполовину, остаток качнул пару раз и отпустил. Мимо: каретка стукнулась о камни и потащилась за шаром. Воздухоплаватель терпеливо поднял ее, снова раскачал, сбросил… попал.
Надежно ухватившись за направляющий канат, шар поднабрал высоту и расправил «плавники», чтобы поймать ветер. Двойняшки следили, пока он не пересек холмы и не скрылся с глаз.
А миг спустя бело-фиолетовая молния пронзила небо. И хотя тучи были темны, это не походило на грозу.
Вот снова вспышка.
— Свет! — воскликнул Эндрю. — Прожектор Дульчи. Он поставил электрод. Все прочее уже было в сборе.
С неодинаковыми промежутками полыхнуло еще несколько раз, и ясно была видна пылающая дуга.
— Контакты барахлят? — предположила Арабелла.
— Контакты в порядке, — уверенно ответил Эндрю и похлопал по приобретенному светильнику. — Это азбука. Можно даже не читать, и так ясно. Старый сигнал канатчиков, его раньше по тросу отбивали: «Натяжение — максимум, давление — максимум, пива в кружке — максимум». Эх, жаль, нельзя ему тем же ответить. — И, набрав полные легкие воздуха, брат прокричал: — Прощай, Пардо! Счастливого пути!
Кабинка пошла под уклон, к близкому городу, и наступила ночь.
Перевел с английского Геннадий Корчагин
© Alexander Jablokov. The Day the Wires Came Down. 2011. Печатается с разрешения автора.
Повесть впервые опубликована в журнале «Azimov's SF» в 2011 году.
Майк РезникВозвращение домой
Даже не знаю, что мучает меня сильнее: люмбаго или артрит. В какие-то дни больше донимает одно, в иные — другое. Сейчас научились излечивать рак и пересаживать любой внутренний орган, но это не значит, что человечество избавлено от страданий и боли. Ничего подобного. Старость, скажу я вам, занятие не для слабаков.
Помнится, я видел характерный сон. Во всяком случае, для меня. Я поднимался на крыльцо своего дома: в нем всего-то четыре ступени, но как только я добирался до третьей, невесть откуда появлялось еще шесть, я преодолевал их — добавлялось еще десять, и так до бесконечности. Вероятно, я бы еще долго по ним карабкался, если бы меня не разбудила эта тварь.