— Мэр не в восторге, — продолжил он. — Он полагает, что от другого президента будет больше пользы.
— Мэр привлечет к голосованию «мертвые души»? — спросил я.
— И голосовать они начнут рано, — кивнул Брока. — У его людей все уже наготове.
— Однако по новым правилам проверки ДНК избирателей… — начал я.
— Выкинь из головы, — нетерпеливо перебил меня Брока. — Компьютеры для подсчета голосов контролируют люди мэра.
Я извлек из кармана пару старых, побитых игральных костей красного цвета. Покатал их на ладони, но не стал бросать на скатерть стола.
— Я помню, как и когда у тебя появились эти штуки, — заметил Брока, внимательно следивший за моими эволюциями. — Все еще ими пользуешься?
Я кивнул.
— Только когда передо мной действительно сложный выбор, и я не могу решиться. И надо признать, они меня до сих пор еще ни разу не подводили, — добавил я, суеверно понижая голос.
— Ты уже сказал президенту, что он проиграет? — спросил Брока.
Я покачал головой.
— И сколько раз бросал кости? — полюбопытствовал Брока.
— Шесть, — ответил я. — Шесть раз я пытался с помощью костей получить ответ на вопрос, должен ли я ему это сказать.
— И?
— Двойки. Шесть раз подряд двойки. «Глаза змеи».
Брока подался вперед над столом и стал пристально разглядывать моего кандидата.
Под конец он слегка улыбнулся и покачал головой.
— Да, с костями не поспоришь, — произнес он с интонациями, которые звучали в его голосе, когда он припоминал что-то из давным-давно минувшего времени. Он посмотрел на Джорджиану и кивнул ей.
— Есть одна возможность, — нехотя произнесла Джорджиана низким голосом. Она очень аккуратно подбирала выражения. — Я знаю людей, которые в состоянии вам помочь, но они сбиты с толку. Они не понимают, как прокручиваются дела в реальном мире.
— Нелегалы? — спросил я.
Джорджиана на несколько секунд задумалась, поколебалась, потом пожала плечами.
— А черт их знает! — произнесла она искренно. Она бросила взгляд на кандидата в президенты, на игральные кости, потом на меня. — Но Брока сказал мне, что если кто и сможет найти к ним подход, так это вы.
Она порылась в дамской сумочке, извлекла из нее чистую белую карточку с написанными на ней адресом и телефоном и вручила мне:
— Завтра в полдень отправляйтесь по этому адресу. Покажите карточку охраннице. Она даст вам ключ и скажет номер комнаты. Когда зайдете в комнату, позвоните по телефону — наберите номер, который тут написан.
С этими словами она и Брока поднялись.
— У вас будет только один-единственный шанс поговорить с ними, — предупредила Джорджиана. — У них есть… затруднения, к которым вы должны отнестись с пониманием.
— А вы где будете?
— В соседней комнате, откуда можно следить за происходящим через зеркало, прозрачное в одну сторону, — ответила она.
Я впал в некоторое недоумение.
— Похоже, вас волнуют их проблемы?
Она кивнула — снова после краткого колебания.
— Я чувствую себя ответственной за них, — пояснила она. — Но принимать решение, помогать ли вам, они будут сами. Это их дело. А вам надо хорошенько прикинуть, смогут ли они быть полезными для вас.
Я бросил взгляд на карточку и упрятал ее во внутренний карман пиджака. Потом посмотрел на Брока и протянул к нему руку ладонью вверх. Секунду он выглядел недоуменно, затем ухмыльнулся и покачал головой.
— Как я мог забыть?
Он извлек бумажник, а из него чек со взносом в фонд нашей избирательной кампании. Я проверил сумму и кивнул. Брока улыбнулся, развернулся и направился к выходу из зала.
— Приятно иметь с вами дело, — бросил я ему вдогонку.
Глянул в сторону президента и увидел, что он все так же находится в плену пышнотелой дамы и вид у него уже совершенно затравленный. Я решительно направился на его спасение.
У каждого своя работа в хорошо организованной предвыборной кампании…
Назавтра в полдень я остановил машину перед невыразительным офисным строением в пригороде. Окна с зеркальными стеклами и козырьками от солнца, черные стальные конструкции — ничего особенного, в сотнях конторских зон можно увидеть сотни подобных зданий.
Я припарковался и зашел внутрь. Охранница изучила карточку, вручила мне ключи и назвала номер комнаты. Я поднялся в лифте на нужный этаж, отыскал дверь и шагнул внутрь. Дверь закрылась с громким щелчком. В комнате имелись стол, кресло и круглый столик для совещаний. Обширное и высокое зеркало занимало почти всю стену за креслом. На столе перед креслом стоял видеоэкран со встроенной камерой и микрофоном. Я уселся в кресло и посмотрел время на сотовом телефоне. Потом извлек игральные кости, просто чтобы дать пальцам какое-то занятие.
— Не желаете ли кофе или воды? — произнес чей-то голос.
Я поднял глаза. На видеоэкране высветилось изображение небольшого круглого стола для переговоров. На меня глядели трое мужчин. Я чисто рефлекторно прикинул, могут ли они стать нашими спонсорами.
Все трое были одеты в деловые костюмы, светло-голубые рубашки с хорошо подобранными галстуками, рубашки виднелись из-под рукавов костюмов ровно на дюйм. Черты их лиц были какими-то сглаженными, так что невозможно определить, кто перед тобой — белые или черные, латиноамериканцы или азиаты. И ногти у всех самым аккуратным образом подстрижены.
И прически безукоризненны.
— Сэр? Так вы желаете что-нибудь?
Я выбросил кости на стол. Двойка.
Я поднялся.
— Все это, — сказал я, тщательно подбирая выражения, — полная туфта. Я не в том настроении, чтобы шутки шутить.
— Сэр, мы…
— Всего доброго!
Картинка на экране застыла, затем все стало серым. Я забрал со стола кости и направился к выходу.
— Джорджиана пыталась предупредить нас, — сказал мужской голос, тенор.
— Была вероятность, что она ошибается, — произнес женский голос с оправдывающимися интонациями.
— Никто до сих пор не раскалывал нас так быстро, — прозвучал третий голос, низкий и хриплый, в котором слышались удивление и недоверие.
Я поколебался и снова занял место за столиком.
— Покажитесь, — предложил я.
— А какими бы вы хотели нас видеть? — спросил бас. Настолько хриплый, что временами походил на рычание. Он напомнил мне Брока.
— Он мужчина, — произнес тенор. — А мужчины любят женщин. Так Джорджиана говорила.
— Красивых женщин? — спросил женский голос.
— Это деловая встреча, а не секс-шоу, — укоризненно проворчал бас. — Пусть будет облик профессионалов. И помните, Брока говорил, что этнический баланс важен в случайном мире.
На экране появилось изображение трех молодых женщин: азиатки, белой и черной. На всех строгие деловые костюмы, у всех руки скрещены на груди, на столике перед каждой разложены ручки и блокноты.
Я нахмурился. Картинка застыла.
— Значит, красивые женщины не годятся, — разочарованно произнес бас.
Экран снова сделался серым.
— А как насчет красивых мужчин? — спросил тенор.
По экрану пошла рябь.
Я поднял руку.
— Я здесь для деловых переговоров, и мне без разницы, как вы там выглядите.
— Но облик очень важен в случайном мире, — убежденно произнес хриплый бас. — Мы всегда должны выглядеть и вести себя так, чтобы людям с нами было комфортно.
— И соблюдать секретность, — гордо добавил тенор. — Мы не должны выдавать никаких секретов.
— Какой у вас уровень допуска? — спросила женщина. — Раз вы сюда явились и поскольку знаете Брока и Джорджиану, у вас должен быть высокий уровень допуска. Но я никак не могу найти вас в базе данных. И никаких ссылок там нет. Нам нужно знать ваш уровень, чтобы мы понимали, что можем рассказать вам.
— И чего не можем, — услужливо добавил тенор.
Я секунду глядел на серый экран. Машинально поиграл костями, перебрасывая с одной ладони на другую. Наконец потряс их, посмотрел на результат и спрятал в карман.
— Я хочу, чтобы вы появились в таком обличье, в каком разговариваете с Брока и другими людьми случайного мира, — сказал я.
— И все-таки какой у вас уровень доступа? — настаивал бас.
— У меня вообще нет никакого уровня, поскольку он мне не нужен.
Я откинулся на спинку кресла.
— Ой! — пискнул тенор.
— Я так и знала, — вставила свои десять центов женщина.
— Активируйте стереотипные облики мужчин и женщин случайного мира, — скомандовал бас. — Ну, а мне придайте облик, который Брока разработал, когда я вел переговоры с его общиной.
— Тот, который мы называем «племянник Брока»? — спросил тенор.
— Именно, — ответил бас.
— Мужской или женский? — поинтересовался тенор.
Я вспомнил, как выглядят Брока и Джорджиана, и эти воспоминания заставили меня поёжиться. Но с Брока-то я общался чаще и успел немного привыкнуть к его виду.
— Мужской, — заявил я.
— Пусть будет мужской, — согласился бас.
Экран снова засветился, и на нем возникла картинка. На противоположных сторонах круглого стола сидели мужчина и женщина и глядели на меня. На мужчине был повседневно-деловой костюм с расстегнутым пиджаком, он выглядел как биржевой брокер средней руки. На женщине — деловой пиджак и строгая юбка. Черты их лиц и цвет кожи плавно и незаметно для глаз трансформировались от негритянских к латиноамериканским и далее к азиатским, а потом возвращались к европейским, и цикл начинался заново.
Между ними, а стало быть, дальше от меня сидел «племянник Брока». Он тоже разглядывал меня.
— Этот вариант подходит? — спросил «племянник» хриплым басом. Я кивнул.
— Что ж, — сказал я, — нам надо поговорить.
— Вы хотите знать, чем мы являемся? — устало произнесла женщина. Похоже было, что ей очень много раз приходилось отвечать на этот вопрос.
— Кем мы являемся, — поправил сидящий напротив нее мужчина точно таким же скучающим голосом.
«Племянник Брока» жестом велел им замолчать. Он пристально глядел на меня, как будто мог предсказать, что я сейчас скажу, в точности определить, когда я вру, а когда говорю правду. Я чувствовал себя образчиком для исследования, распятым на лабораторном столе, или набором данных, которые аналитик намеревался подогнать под предсказанные теоретической моделью результаты.