Рык прервался, огненная ветка не коснулась груди Георга, раздался скулеж. Георг открыл глаза и не увидел старого боцмана. Там, где полагалось бы стоять чудовищу, висел в воздухе и таял белый крест. Он был словно из тумана сплетен, он бледнел и выцветал прямо на глазах, а сквозь этот крест виден был съежившийся и отступающий дядюшка Сарво. Ветка в его руке уже не пылала, а чуть тлела.
Георг протер кулаками глаза. И за эти полтора мгновения дядюшка Сарво исчез.
— Что это было?.. — шепотом спросил Георг. — Наваждение?
— Колдун до них дотянулся и заграбастал. Наверное, они на той дорожке встретились, когда он бочки с огнем в замок вез.
— Огонь в бочках?
— А что же? Груз как груз. Только бочки нужны особые, изнутри обшитые медью, оттого такие тяжелые…
— А ты, девушка, откуда знаешь?
— Я, капитан, много чего знаю.
— Племянница корчмаря, говоришь?
— Их было трое? Этот горемыка, женщина и мальчик? — не желая ничего объяснять, спросила Нелле. — Если он их одурманил и приставил свою башню охранять, значит, боится нападения. Значит, тебя с тем парнем боится. Ну-ка, крикни еще раз ястребом. Может, мальчик отзовется. С детьми проще — они могут послушаться приказа, если командовать громко и уверенно.
Страшновато было Георгу, но показывать страх перед девчонкой — для моряка еще хуже, чем с перепугу штаны намочить. Снова ястребиная трель понеслась над озером. Но теперь уже капитанский помощник был готов и к зеленому огню, и к прочим скверным чудесам. Он вынул большой морской нож, который на новый лад называли кортиком, и выставил перед собой. Не хотелось бы пырять дядюшку Сарво, но, может, вид ножа его вразумит?
На ястребиный крик отозвались двое — к причалу вышли боцман и Ганс. Оба — с зелеными факелами.
— Ну, капитан, командуй, — сказала Нелле. — Твой голос для них должен быть как гром с небес, иначе что же ты за капитан?
Ох, каким словом помянул безмолвно чересчур заботливого Гросса Георг… Только тут он понял, что был за Гроссовой спиной, как малое дитя в выложенной одеялами загородке, и командовать даже не приходилось — распоряжения Георга выполнялись беспрекословно, потому что из-за его плеча постоянно выглядывал настоящий хозяин «Варау».
— Стоять! — гаркнул Георг во всю мощь молодой глотки. — Стоять, кому говорю!
Но Ганс, словно оглохнув, шел прямо на него, грозя зеленым пламенем, а хитрый дядюшка Сарво подкрадывался сбоку, и на его широкой роже было написано: как сбросим сейчас в озеро, а в озере найдется, кому с тобой разобраться!
— Ну? — спросила Нелле. И от ее спокойного голоса у Георга длинные завитые кудри, выпрямившись, встали дыбом.
— Слушай, ты, старый бес! Нож видишь?! — крикнул он дядюшке Сарво. — Не я, а ты на дно пойдешь с ножом в печенке! Стоять! Это приказ капитана!
И старый боцман остановился. Видать, в голосе и впрямь капитанская ярость прозвучала. Но Ганс шел к причалу, и зеленый огонь, выставленный вперед, разгорался все ярче.
— Нелле… я не смогу… — вдруг охрипнув, сказал Георг. — Он же еще мальчишка… Он же мне как братишка был…
— Я смогу, — ответила девушка. — Другого выхода нет. Не хотела, а придется…
И она вышла вперед.
— Стой, дура! — закричал Георг.
— Ганс! — позвала Нелле. — Ганс, братик! Ганс!
Дядюшка Сарво, хотя колдун и подменил ему душу, тревогу за мальчика ощутил, и в чистом голосе девушки слышалась ему угроза. Он поспешил на помощь Гансу, а тот остановился в трех шагах от Нелле и Георга.
— Ганс, — сказала Нелле. — Смотри на меня. Смотри в глаза! Стелла Марис приказывает тебе вспомнить!
Ганс окаменел на несколько мгновений. Брови сдвинулись, рот приоткрылся. Что-то просыпалось в нем, и смуглое лицо вдруг налилось внутренним светом.
— Я помню, помню! — закричал мальчик, оттолкнул дядюшку Сарво и встал рядом с Нелле.
— Пойдем, братик Ганс.
— Пойдем, сестренка Нелле. Что нужно-то?
— Погоди, девчонка, погоди! — захрипел боцман. — Что это ты с ним сделала? Я убью тебя!
— Ты уже видел один белый крест. Не родился ни человек, ни зверь, чтобы увидеть его дважды и остаться в живых, — строго ответила Нелле. — Ты можешь спихнуть с шеи хозяина?
Дядюшка Сарво зарычал, попятился, развернулся и, по-моряцки косолапя, убежал.
— Не может… — печально сказала Нелле. — Ну вот, Стелла Марис, пришлось мне-таки раскрыться, ты уж меня прости… Ганс, расскажи, что там, в замке, делается.
— Плохо там, — ответил мальчик. — Но я ничего ведь не знаю… Я только понимаю, что плохо…
— Как колдун сел вам на шею?
— Какой колдун?
— Забери у него, пожалуйста, зеленый огонь, капитан, — попросила Нелле Георга. — Как бы этот подлец через свой огонь до него не добрался. А за тебя я не боюсь: он тебе на шею еще не садился и дорожку к твоему рассудку не протоптал…
— Странные вещи ты знаешь, корчмарева племянница, — заметил Георг. — Вот уж не думал, что буду слушаться девчонку.
— Есть у тебя другая возможность спасти эту вашу богадельню? — Голос девушки был острым и ледяным.
— Не знаю! — буркнул Георг и забрал у Ганса горящую ветку.
— Когда дядюшка Сарво с теткой Менгден от вас ушли, я за ними побежал. Думал, он меня послушает, он же мне как родной дядя был… — печально сказал Ганс. — И нагнала нас телега, это я точно помню. И почему-то мы все вместе с ослом пошли за телегой. Я думал, дядюшка Сарво знает, или тетка Менгден, им кучер, может, что-то сказал, а они молчат и молчат… И пришли мы в замок… Потом сидели во дворе, опять молчали… Потом я пошел вдоль стены, там сухие деревца торчали, выбрал одно, сломал… Потом я с ним подошел к башне, и мне в окошко выкинули огонь… И тогда уже я пошел защищать замок!
— А кто велел? — чуть ли не хором спросили Георг и Нелле.
— Я не знаю!
— И много у замка таких защитников?
— Не знаю… Наверное, много… — Ганс вздохнул.
— А я думаю, нет, — сказал Георг. — Иначе зачем бы колдуну хватать на дороге первых встречных, лишать их соображения и гнать в замок? Ганс, что ты запомнил еще? Где замковые ворота? Как к ним подойти? Где входы в башни?
— Ты вздумал в одиночку штурмовать замок, капитан? — спросила удивленная Нелле.
— Я вернусь туда с этой веткой. Может, старый дурень Сарво и не поймет, что это уже не Ганс. Там не такой уж сильный гарнизон, девушка. А меня обучали абордажному бою. Руки у меня сильные и пальцы цепкие. Уж в окошко второго яруса я легко залезу!
— И где же твоя абордажная сабля? — ехидно спросила Нелле.
Георг задумался. Сабли не было… И товарища, чтобы прикрыл спину, не было. Ларре — пустое место, моряк опытный, но пустое место…
А меж тем Ларре исхитрился выбраться из погреба. Как — и сам не понял.
Он стоял на заднем дворе корчмы и думал: что же теперь делать? Он пытался понять, как так вышло, что у юнкера Брюса кончилось терпение. И пытался представить, что же будет, когда Георг доложит о провале экспедиции капитану Гроссу. Ничего хорошего в голову не лезло, а одни только пакости: Гросс мог вступиться за любимчика и зубодробительными методами, а сдачи капитану давать не смей!
Следовало что-то предпринять, пока Георг и впрямь не показал зубки. В том, что он не станет незатейливо ябедничать, Ларре не сомневался. Но если он просто не ответит на расспросы Гросса — уже будет достаточно плохо. Старый зануда возьмется за Ларре всерьез. Найдет, чего припомнить. И придется списываться с «Варау» на берег.
Помянув хорошим матросским словом некстати взбрыкнувшего Георга, он вдруг ощутил страшную обиду: все получилось неправильно, не он бросил сосунка, а сосунок бросил его, совершенно не беспокоясь, что с ним будет дальше. И этот дуралей отправился в одиночку на помощь старикам! В том, что Георг не сидит в придорожных кустах, мотая сопли на кулак, Ларре был уверен.
Оставалось одно — двигаться к замку. Сперва четверть часа до поворота, потом неведомо сколько до озера Силаданне. А на повороте, чего доброго, ждет мертвая невеста с когтями… Вспомнил ее Ларре — и мороз по коже, и мурашки по спине величиной с рыжих тараканов.
Он не шел к повороту, а крался по обочине, при каждом шорохе опускаясь на корточки. Неизвестно, кто там в лесу шебуршит, не моряцкое дело — в сухопутной живности разбираться. Может, кабаниха с кабанятами, а может, мертвая невеста, чьи повадки загадочны и подозрительны.
Когда сквозь опушечную поросль Ларре увидел висящие в ночном небе четыре длинных и узких окна — два повыше, два пониже, он остановился как вкопанный. Моряк не сразу сообразил, что это и есть замковая башня.
Где тут бродит Георг, было совершенно непонятно. На всякий случай Ларре достал из ножен свой длинный нож. И предался сомнениям. Можно было дать знать о себе хотя бы криком морской птицы. Георг бы сообразил, кто это орет в кустах. Но, с другой стороны, не хотелось показывать, что первым идет на уступки. С третьей стороны, может, Георг уже как-то пробрался в замок, и нелепые крики вспугнут стражу. Была и четвертая сторона: если не обозначить свое присутствие, будущий капитан навеки запомнит, что посланный с ним помощник все самое опасное переждал в погребе на куче гнилой репы. Даже если сам из гордости не скажет об этом Гроссу ни слова, дядюшка Сарво разболтает, поболтать он любит… но куда же он подевался с ослом и теткой?.. Не в Герден же сгоряча побежал?..
Где дядюшка Сарво с вдовой Менгден, он узнал ровно минуту спустя, после того как прокричал по-чаячьи. И, надо отдать ему должное, Ларре не остолбенел при виде искаженных ненавистью рож да зеленых огней, а сразу кинулся наутек. Он бежал молча, чуть не сверзился в озеро и выскочил к причалу. У причала он увидел еще одно чудище с зеленым огнем, рядом с ним — мертвую невесту в светлом платье…
Тут-то Ларре и заорал.
Ему оставалось одно — выскочить на причал, а с причала длинным прыжком — в черную воду.
Вода была мерзкая и какая-то густая, словно слабенький овсяный киселек. Ларре вынырнул и поплыл к противоположному берегу. Его провожал звонкий хохот. Вдруг хохот прервался. Ларре услышал рычание, женский вопль, дикий крик дядюшки Сарво. Пловец обернулся. Он мало что