— Как ни странно, но я не невролог.
— Я тоже им не был, пока не занялся Дереком. Это очень крутое пятно, старик. Именно оно включается, когда ты слышишь речь или музыку. А когда все три этих зоны срабатывают разом? Это вообще уникальная сигнатура. Она означает, что он не просто играет музыку. Это значит, что он ее сочиняет на ходу.
Несколько секунд я даже не знал, что и сказать. Я не сомневался в его правоте. Джейк знает шоу — и мозг Дерека — наизусть. Он знает каждый момент, когда Дереку положено вступать и играть. Дерек, пропустивший такой момент или начавший раньше… такого просто не должно быть. А Дерек, каким-то образом сумевший отклониться от программы и сделать так, чтобы песня прозвучала лучше, — это, мягко говоря… не совсем то, что нравится Джейку.
— Я не люблю импровизации, — говорит он. — Это признак творческого беспокойства. Не успеешь опомниться, и…
— Контракты на сольные записи, непомерные райдеры и автобусы для частных экскурсий.
— Я-то думал, что мы избавились от такого дерьма, — скорбно добавляет Джейк. — Ну, когда перешли на покойников. Затем на роботов. Затем на динозавров. А оно продолжает возвращаться, чтобы нас укусить. Талант всегда верит, что знает, как сделать лучше.
— Может, так оно и есть.
— Это Т-рекс знает?
— Ты дал ему достаточно ума, чтобы исполнять рок. К сожалению, этого уже более чем достаточно, чтобы не желать подчиняться приказам. — Я делаю глоток из бутылки. — Но посмотри и на светлую сторону. Что самое плохое из всего, что может случиться?
— Он вырвется на волю и сожрет нас.
— А еще?
— Не знаю. Если он начал проявлять признаки… креативности… то для нас это полная и окончательная задница. Нас на каждом концерте задолбают активисты по борьбе за права животных.
— А если мы просто дадим ему волю? Позволим самому решать. Я что хочу сказать: дело ведь не в том, что он не хочет играть, верно? Ты же видел его на сцене. Это ведь то, для чего он был рожден. Так какого черта на этом останавливаться? Ты же как раз для этого и снабдил его такими мозгами.
— Хотел бы я разделить твой оптимизм.
Я оглядываюсь на клетку. Дерек смотрит на нас, прислушиваясь к разговору. И я гадаю, много ли он способен понять. Возможно, гораздо больше, чем мы думаем.
— Мы или сохраним над ним контроль, или не сохраним. В любом случае, мы сотворили чудо. — Я протягиваю ему бутылку. — В основном ты. Это ведь была твоя идея, а не моя.
— Но, чтобы ее запустить, понадобились мы оба, — говорит Джейк, прежде чем глотнуть из бутылки. — И… черт, может, ты и прав. Это и есть самое великолепное в рок-н-ролле. Его алхимия. Священное пламя. Как только начинаешь его контролировать, это уже не рок-н-ролл. Так что нам сейчас есть, что праздновать.
— До самой посадки.
Я отбираю бутылку и поднимаю тост за Дерека, который все еще смотрит на нас. Трудно сказать, что происходит за этими глазами, но в одном я точно уверен — за ними не пустота. И на краткое и восхитительное мгновение меня охватывает счастье не только из-за того, что я просто живу, а живу во Вселенной, где есть место для прекрасных монстров.
И тяжелого металла, разумеется.
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ
© Alastair Reynolds. At Budokan. 2011. Публикуется с разрешения автора.
Антуан ЛанкуОх уж эта дверь!
— Откройся!
— Нет.
— Я приказываю тебе открыться!
— Я поняла, и все-таки — нет!
— Я пожалуюсь маме!
— Как тебе будет угодно. Я ее предупреждала, что присмотрю за тобой.
— Но ты ей не сказала, что запрешь меня в моей же комнате!
— Я — дверь твоей комнаты и могу открываться или закрываться не по приказам, а по просьбе. К тому же я еще и разговариваю с тобой.
Спрыгнув с кровати, Ольсеана подбежала к зеленому пластиковому прямоугольнику в стене и взмолилась, соединив ладони перед собой:
— Ну, пожалуйста, откройся!
— Только когда ты сделаешь домашнее задание.
— Я его уже почти закончила!
— Верно, но ты даже не приступала к заданию по чтению, которое тебе следовало сделать еще до полудня.
Девочка стиснула зубы:
— Я не люблю чтение! И я не просила, чтобы меня записывали на этот предмет! От него никакого толка!
— Я согласна, что изучение столь устаревшей учебной дисциплины не очень-то увлекательное занятие, но оценка по этому предмету идет в общий зачет, не так ли? Кроме того, у твоих родителей не было выбора, потому что этот предмет обязателен для средней школы.
— Я сделаю это задание завтра…
— Завтра будет поздно.
— Ну, откройся же!
— Нет.
Ольсеана стукнула по двери кулачком, потом прыгнула на кровать и нацелилась указательным пальцем на свою обидчицу:
— Раз ты не даешь мне выйти отсюда, то я не буду делать никакие домашние задания и не пойду на эти тупые занятия по чтению и вообще в школу! Здесь же ты командуешь!.. А маме я скажу, что ты меня по-всякому обзывала! И что ты не хотела мне помочь! И что я ревела из-за тебя!
Она повернулась к двери спиной и с размаху опрокинулась на кровать, которая издала испуганный вскрик.
— Ковер, включи-ка мне «Египтоманию»! — распорядилась девочка.
Ковер не отреагировал на просьбу.
— Немедленно!
— Сожалею, мадемуазель, но не могу… Дверь права: вы должны работать.
— А я не хочу, и никто не заставит меня работать!
— Разумеется, мадемуазель. Мы вас только обслуживаем.
— Тогда перестань спорить и подчиняйся!
— Боюсь, что это невозможно. Согласно полученным мною инструкциям, игровые развлечения позволяются вам во внешкольное время и лишь при условии выполнения всех заданий.
— Мне плевать на твои инструкции! Подключи меня к игре!
— К сожалению, я не вправе решать вопросы, касающиеся своих или ваших обязанностей.
— Ты смеешь не подчиняться мне?!
Ковер промолчал. Девочка поочередно оглядела предметы мебели, стоявшие в комнате: разные безделушки, голографический аквариум на стене, аппарат, ведающий выдачей одежды, гигиенический уголок, анимированные фоторамки, этажерку с плюшевыми игрушками. Взгляд ее остановился на большом ковре перед дверью, который служил голоэкраном, но сейчас отказывался исполнять ее приказания.
— Хочу музыку! — крикнула она.
Тишина.
— Свяжи меня с моими подружками!
Никакой реакции.
— И убери этот невыносимый запах леса!
По-прежнему никаких перемен.
— Я что, наказана?! Ну и молчите! Помалкивайте все, я вас ненавижу!
Она резко вскочила, опрокинула этажерку, на которой громоздились плюшевые игрушки, перевернула свое любимое кресло, закинула одеяло под кровать, а потом присела на корточки в углу комнаты и надула губки.
Плюшевые игрушки невозмутимо подпрыгнули с пола, возвращаясь на свои места на этажерке, маленький табурет помог креслу принять нормальное положение, а одеялу вернуться на кровать; игрушечный снеговик спрыгнул с комода и ударил по цветной пружинке, возвращая ее на место рядом с другими безделушками.
Вскоре комната обрела свой обычный вид. Сжавшись в комочек в углу, Ольсеана не шевелилась. Даже с закрытыми глазами она догадывалась, что множество глаз следит за каждым ее движением. И обладатели этих глаз затаили дыхание в ожидании ее реакции.
«Ну и пусть они шпионят за мной!»
Ей все равно, что они могли бы подумать о ней или сказать вслух! Ей наплевать на их мнение, на их рекомендации, на их «опеку». Ей не нужно, чтобы кто-то опекал ее. Ей нужно, чтобы ее холили и лелеяли, а не распоряжались и помыкали. Она сама себе хозяйка, а потому и пальцем не шевельнет, вот и все! Пусть все они хорошенько усвоят это!
Пять минут спустя девочка все еще сидела, забившись в угол, и никто не издавал ни малейшего звука. Наконец, она медленно распрямилась. У нее уже начинали болеть спина и ягодицы. Она не привыкла сидеть на полу.
Подойдя к кровати, она растянулась поверх одеяла. В конце концов, не стоит мучиться из-за всяких глупостей.
Обычно кровать, приняв девочку, делала ей приятный массаж. Но сейчас она оставалась жесткой и неуютной. Тем хуже для нее! Пусть и она катится ко всем чертям!
С застывшим лицом девочка не отводила глаз от двери, отказавшейся открываться. Это все из-за нее!.. А еще этот ковер со своими дурацкими советами: «Не забудьте сделать это. Нет-нет, вы не должны этого делать!». И всякое такое… Она его ненавидит!
Тем не менее что-то вокруг изменилось. Ага… Запах леса, на который она жаловалась недавно, исчез. Дошло все-таки!.. Но рамки с фотографиями ее сетевых подружек так и оставались пустыми, стены утратили свой цвет, все украшения пропали… Ольсеана оглянулась — вокруг было то же самое. Голоаквариум куда-то улетучился, как и постеры с ее любимыми рок-группами… Все теперь стало бесцветным, блеклым, одним словом, скучным. Девочка опустила голову, оглядывая свою одежду.
Боже, какой ужас! Они отключили связь с «Сетевым дизайном»!
Бесформенное одеяние, в которое она была облачена, теперь не создавало эффект пси-анимации. Она была такой, какой являлась на самом деле. Уж лучше ходить голой, чем предстать перед кем-нибудь в таком виде!..
Девочка на миг утратила дар речи. С ней еще никогда так не поступали! Никогда ее не унижали до такой степени! Ей было стыдно. И холодно. Она испытывала бессильное бешенство. Опустив голову, она с трудом произнесла:
— Какие же вы твари!
— Грубость тебе не поможет, — произнес знакомый голос, принадлежавший, несомненно, креслу. — И вообще, не пора ли тебе извиниться?
— Ты тоже против меня? Что ж, тебе долго придется ждать моих извинений! Скорее, я прокляну тебя, чем попрошу прощения!
— Ты не так далека от этого, — шутливо возразил автомат.
— Вот увидишь, что будет, когда вернутся мои родители! Они накажут вас за все плохое, что вы мне сделали!
— Я так не думаю. Во-первых, они опаздывают, и я надеюсь, что по уважительной причине. А во-вторых, сколько тебе лет, Ольсеана?