Теперь оставалось только ждать. По-прежнему Бентон поглядывал на север, но думал не столько о викосийцах, сколько об астерийском отряде под началом Фрейи.
— Капитан, с ними все будет хорошо, — оторвал его от раздумий шепот сержанта Тиндалла. — Белиса сказала, что одван умелый боец.
— Спасибо, — пробормотал капитан, смущенный тем, что Тиндалл угадал его чувства.
Через минуту над прерией поплыли трели рожков.
— Кэпн, это наши, — подтвердил Тиндалл. — То есть астерийцы. Пехоте у дороги приказано наступать.
Значит, началась ложная атака.
— Передать по цепи: жди команду «Садись», — приказал Бентон.
Тиндалл надолго прижал к губам флягу, потом сплюнул вбок.
— Кэпн, ложное отступление — дело непростое. Думаете, у Агани и Костони получится?
— У них под началом самые лучшие и самые худшие воины Астеры. Лучшие встанут заслоном в тылу, чтобы слабаки не вздумали удрать по-настоящему. По крайней мере, так задумано.
Снова запели астерийские рожки. Тиндалл чутко вслушивался.
— Кэпн, это уже приказ атаковать.
— Рота, садись!
По всей линии кавалеристы усаживались верхом, одной рукой держа повод, а другой доставая из кобуры револьвер и взводя курок.
— Поднять знамена!
И вот сдернуты защитные холсты, флаги Соединенных Штатов Америки и 5-го кавалерийского полка заполоскались на ветру.
Звуки рожков к этому времени слились в лихорадочную невнятицу. Десиры Агани и Костони управляли отрядом на дороге, мало того что небольшим, но и намеренно ослабленным — он наполовину состоял из старых, юных и неопытных, годившихся, по словам Фрейи, только для обороны стен. Скоро эти бойцы не выдержат викосийского натиска и побегут, и противника, никаких сомнений, насторожит столь легкий успех его удара. Бентон поднял руку.
— Рота, шагом марш!
Он дал отмашку, и кавалеристы все как один двинулись вперед шагом, цепь коней и всадников появилась из оврага и направилась ко все еще невидимому викосийскому отряду. Стараясь держать строй как можно ровнее, рота наступала.
Самое трудное для любой кавалерии — это сближение с противником на дистанцию, позволяющую атаковать. Ринешься слишком рано — выдохнутся кони. Опоздаешь — и они не успеют разогнаться.
С дороги уже доносились не только пение рожков, но и лязг оружия, а у реки викосийцы, по-прежнему невидимые с тракта, но все уже верхом, чутко ловили звуки боя.
Триста ярдов рота продвинулась ровным шагом, почти бесшумно — лишь поскрипывала сбруя да шелестела раздвигаемая копытами сухая трава. Впереди в двухстах ярдах топтались викосийцы, им явно не терпелось помочь своим на дороге, но они ждали сигнала.
— Трубач! — позвал Бентон. — «Рысью марш»!
Над прерией разнесся голос горна, и кавалеристы пришпорили лошадей, заставив их перейти на рысь.
Вражеские конники уже оглядывались — сквозь их собственный гомон, сквозь шум близкого боя донеслось пение чужой трубы. Бентон видел раскрытые в изумлении рты, слышал предостерегающие возгласы.
Сто пятьдесят ярдов.
— Трубач, «Галопом марш»!
Горн на этот раз пропел громче и настойчивее, наездники склонились над холками лошадей, те прибавили скорости, но все же роте пока удавалось сохранять ровный строй. Бентон крепче сжал револьверную рукоять. По лицу хлестал ветер.
Викосийцы спешно разворачивали коней, сталкивались друг с другом — отряд готовился к отражению внезапной угрозы.
Осталось ярдов пятьдесят.
— Трубач, «В атаку марш-марш»! — прокричал Бентон, заглушая грохот копыт сотни скачущих самым быстрым аллюром коней.
Горн пел снова и снова, его трели разлетались над полем боя. и вдруг кавалеристы взревели, вовсю шпоря лошадей, неистово заплескались полотна за спинами знаменосцев, и рота обрушилась на противника со всей быстротой и мощью, на какую способна атакующая конница.
На мушку Бентону попался викосиец, который что-то кричал своим. Начальник? Капитан выстрелил с расстояния в несколько футов, по всей линии загремели револьверы солдат. И без того напуганные враги дрогнули и во всю прыть помчались к дороге, никто уже не помышлял о сопротивлении. Кавалеристы гнали их к северу, словно гурт скота, стрельба и вопли добавляли паники. Многие седоки были сброшены обезумевшими конями, других валили пули сорок четвертого калибра, с легкостью пробивая доспехи.
Бентон уже видел дорогу, перегородившие ее на западе астерийцы сдерживали напор викосийской пехоты. Но и этот отряд противника, заслышав стрельбу, утратил воинственный пыл, и кое-кто даже подался назад. Вышибив из седла еще одного врага выстрелом в упор, Бентон послал две пули навстречу викосийцу с пикой. Следующая пуля досталась спешенному бойцу, который вертелся, размахивая топором.
Дорога была уже совсем близко; спасаясь от кавалеристов, викосийская конница неслась на свою пехоту. Астерийские рожки запели по-другому: оборона сменилась медленным, но уверенным наступлением. Растянулись, разредились астерийские шеренги, чтобы охватить с обоих флангов неприятельскую пехоту.
С севера прибыл новый отряд викосийских всадников, они неслись во весь опор, но встречная атака кавалерии с юга заставила их резко осадить лошадей. И снова револьверные выстрелы заглушили лязг мечей о щиты и доспехи. Невдалеке, к северу от дороги, в тылу противника появился малый отряд союзной конницы и перегородил путь к отступлению; легко было опознать своих по синему флагу со звездами. Потом там же, на севере, показалась шеренга пеших астерийцев, она быстро наступала, сомкнув щиты, прижимая северный «крючок» к дороге, где бегущие остатки южного «крючка» уже топтали в панике собственную пехоту.
По приказу Бентона рота развернулась, гоня перед собой викосийцев прямо на пешую толпу. Конница противника — бывший северный «крючок» — почти не понесла урона, так как ей удалось оторваться от астерийских ратников, но теперь она оказалась перемешана со своей пехотой, и на нее нажимали со всех сторон. Снова кавалерийская рота выполнила разворот, а тем временем астерийские пехотинцы с Агани и Костони во главе усилили натиск и ускорили охват, флангом соединившись на севере, в тылу противника, с другим отрядом. Астерийская конница атаковала скопление всадников и отбросила их в кольцо окружения, не позволив спастись бегством.
Но в этом кольце оставалась последняя брешь; туда-то, на юго-восток, и устремилась викосийская пехота, выровняв ряды и прикрывшись сомкнутыми щитами.
Бентон осадил коня, повернулся в седле и крикнул трем ближайшим десяткам кавалеристов:
— Карабины к бою!
Всадники остановились, вынули из чехлов карабины и взяли на прицел приближающихся викосийцев. Стрельба с коня славится неточностью, но враг надвигался стеной — и захочешь, не промахнешься.
— Пли!
Неровный залп — и несколько викосийцев в переднем ряду опрокинуты навзничь. Остальные дрогнули, остановились.
Сержант Тиндалл подвел вторую группу кавалеристов, остановил ее всего в двенадцати футах и дал сокрушительный залп.
Ряды смешались и рассыпались, пехотинцы кинулись назад и развалили строй своих товарищей, пытавшихся пробиться из окружения следом за ними.
Южный фланг отряда Агани и Костони соединился с южным крылом астерийской пехоты, подошедшей с севера. Мышеловка захлопнулась.
Викосийцы бросались в разные стороны и всякий раз убеждались, что из кольца им не вырваться. Армия превратилась в обезумевшую от страха ораву, а мстительные астерийцы наступали, крепкая стена сомкнутых щитов, разящее оружие все уплотняли толпу врагов, не позволяя ей оказывать мало-мальски действенное сопротивление.
— Трубить сбор, — скомандовал Бентон и натянул повод, давая отдых выбившемуся из сил коню.
Кавалерия осталась не у дел, заканчивать битву предстояло пехоте. Остатки викосийской конницы попали в ловушку, что-либо предпринять им не давала кипящая пешая масса, вдобавок ошалевшие от страха лошади не слушались седоков.
Капитан опустил взгляд на саблю в своей руке. Уже и не вспомнить, когда он убрал в кобуру разряженный револьвер и обнажил клинок, но на нем осталась кровавая полоска — кому-то из викосийцев не повезло.
Подъехал лейтенант Гаррет — бледный, но с горящими боевым азартом глазами.
— Сэр, двое наповал, шестеро ранены. И четыре лошади убиты.
— Благодарю, лейтенант. — Стараясь подавить дрожь в руках, Бентон тщательно вытер саблю и вернул в ножны. — Кто погиб?
— Рядовой Мерфи и рядовой Фрост, сэр.
— О черт… Сержант Тиндалл, займитесь ранеными и доложите, кто в каком состоянии. Сообщите астерийским лекарям, что нам нужна помощь.
Сержант отдал честь и отъехал самым быстрым аллюром, на какой был способен его запаленный конь.
Лейтенант Гаррет глядел в сторону дороги: там астерийская пехота перемалывала беспомощные останки грозной викосийской армии.
— Капитан, это и правда очень похоже на Канны.
— Да, лейтенант. Поздравляю с боевым крещением. Вы себя показали весьма неплохо. — Бентон тяжело вздохнул, бросил взгляд в сторону битвы и шенкелями заставил коня тронуться с места. — У викосийцев теперь ни единого шанса, но они все же пытаются давать отпор. Это уже резня, и астерийцы больше не нуждаются в нашей помощи. Давайте взглянем на павших товарищей.
Возле убитых был выставлен пост. Сержант О'Хара с каменным от горя лицом отдал честь подъехавшему командиру.
— Капитан, разрешите доложить: погибли рядовой Мерфи и рядовой Фрост.
— Я уже знаю. — Бентон спешился и опустился возле мертвых на колени.
Солдат уложили как подобает, закрыли им глаза.
— Хорошие были люди.
— Так точно, сэр. Разрешите спросить: как мы их похороним?
— А как хоронят солдат, капрал? Это печальный долг, но выполнять его нам приходилось и раньше. Почему вы спрашиваете?
— Капитан, дело в том, что… — О'Хара повел вокруг рукой. — Я нигде тут не видел церквей. И ни одного священника. Какие же это похороны, если… если тут нет Господа, если Он не может принять усопших?
Бентон встал, протянул руку, сжал плечо О'Хары.