Вл. ГаковМастер на все руки
Американец Майкл Крайтон (его семидесятилетие отмечается в этом месяце), кажется, единственный человек в мире, чьи произведения занимали первые строки в трех заветных списках — книжных бестселлеров, фильмов-блокбастеров и самых популярных телесериалов. И, уж точно, он стал уникальным творцом, сумевшим прославиться в двух таких разных сферах деятельности, как художественная литература и кинорежиссура. Это, возможно, единственный случай, когда известный писатель останется в истории искусства еще и режиссером-постановщиком.
Три вершины творчества Крайтона нашим читателям и зрителям хорошо известны: роман «Штамм «Андромеда», фильм Стивена Спилберга «Парк юрского периода» и телесериал «Скорая помощь». Про книгу все ясно; фильм Спилберга был поставлен по роману и сценарию писателя-фантаста; идея, сценарии первых эпизодов и общее продюсирование названного выше популярнейшего телесериала (13 премий «Эмми» — аналога «Оскара» в мире телевидения) выполнил Майкл Крайтон.
Но за свою сравнительно недолгую творческую жизнь — сорок с небольшим — он успел сделать еще многое. К примеру, создать новый субжанр литературы под названием «медицинский триллер».
Джон Майкл Крайтон родился в Чикаго 23 октября 1942 года, а детские годы провел в нью-йоркском пригороде Рослине. Отец будущего писателя был журналистом. Поэтому с детских лет Крайтон не только много читал, но и сам пробовал писать. Его первой профессиональной публикацией стали путевые заметки, опубликованные не где-нибудь, а в самой «The New York Times»! Юному автору тогда только исполнилось четырнадцать…
Во время учебы в Гарвардском колледже, который входил в состав знаменитого одноименного университета, Крайтон уже осознанно готовился к профессиональному литературному труду. И был задет за живое, когда один из профессоров поставил ему низкую оценку за литературный стиль. Решив вывести преподавателя-придиру на чистую воду, студент Крайтон в сговоре с другим профессором провел чисто научный эксперимент: подсунул своему обидчику некое эссе якобы собственного сочинения. Принципиальный профессор вернул работу возомнившему о себе студенту со вполне ожидаемой оценкой — тройкой с минусом. Не подозревая, что предложенный ему текст был написан Джорджем Оруэллом!
Несмотря на победу над преподавателем, Крайтон решил, что на гуманитарном факультете его все равно «не поймут», и на старших курсах перевелся на биологический. Диплом по антропологии он защитил с отличием и начал свою профессиональную деятельность как ученый-антрополог. Преподавал в не менее знаменитом британском Кембридже, а затем вернулся в родной Гарвард преподавателем медицинского факультета.
Работая по профессии, Крайтон в легендарной Harvard Medical School снова начал писать и публиковаться. Последнее обстоятельство было для начинающего писателя важным вдвойне. Во-первых, его наконец-то признали, а во-вторых — появился заработок, совсем нелишний для преподавателя. Свои ранние детективные триллеры, один из которых принес Крайтону первую литературную премию «Эдгар» (детективный аналог «Небьюлы», названный в честь Эдгара Аллана По), он подписывал псевдонимами Джон Лэндж и Джеффри Хадсон. Выбор обоих был продиктован тем обстоятельством, что еще в молодости Крайтон вымахал в двухметрового верзилу, чем немало тяготился (хотя это обстоятельство открыло ему путь в сборную колледжа по баскетболу). Lange по-немецки «длинный»; а Джеффри Хадсоном звали реальную историческую личность — знаменитого карлика из свиты королевы Генриетты Марии Французской, супруги английского короля Карла I.
Между тем, вращаясь в медицинских кругах, будущий врач и биолог все больше проникался к своим коллегам недоверием. Крайтон, разумеется, не ставил под сомнение их профессиональную подготовку: Harvard Medical School давно заслужила репутацию «инкубатора Нобелевских лауреатов». Но что касается медицинской этики… Врачу-правдолюбцу и будущему «врачевателю человеческих душ» было не по душе, когда на его глазах забота коллег о собственной профессиональной репутации и благополучии вступала в противоречие и подавляла заботу иную. Для врача, казалось бы, единственную и наиважнейшую — о своем пациенте. Наверное, уже тогда в голове начинающего писателя возникли сюжетные коллизии его будущих «медицинских триллеров». Диссертацию Крайтон защитил в том же Гарварде, затем год проработал в Институте биологических исследований имени Джонаса Солка в Калифорнии, но на сем его отношения с медициной закончились. Он окончательно решил, что отныне его профессиональное поприще — литература.
Начинал Крайтон-писатель с детективных романов. Но уже третья книга, «Отборное средство», вышедшая в 1968 году, содержала элементы научной фантастики. А годом позже вышел полноценный научно-фантастический роман, принесший начинающему писателю оглушительный успех. Он тут же возглавил список «национальных бестселлеров» (national bestseller), что до того удавалось лишь считаным книгам писателей-фантастов.
Этим произведением стал «Штамм «Андромеда». История, повествующая о событиях фантастических, но вполне вероятных, была тщательно закамуфлирована под роман реалистический, почти документальный — с графиками, таблицами, даже списком литературы (в русском переводе последний зачем-то выбросили). Это стало фирменным стилем Крайтона-фантаста: предельный реализм и достоверность. Книгу на русский язык перевели почти сразу же, усмотрев в ней жесткую и профессиональную критику «их нравов».
Крайтон и в своих последующих научно-фантастических произведениях всегда, в сущности, писал о том же. О технологических амбициях человечества, не подкрепленных нравственным ростом. О том, как научный и технический прогресс (главным образом, в медицине и биотехнологии) слабо соотносится с прогрессом моральным и этическим. И о том, какими испытаниями чреват этот разрыв…
Спустя два года роман был успешно экранизирован режиссером Робертом Уайзом, и все проблемы для начинающего писателя Крайтона были решены.
В 1972 году Крайтон выпустил научно-фантастическую книгу «Человек-компьютер» (в оригинале — «Человек-терминал»): у героя после автокатастрофы начались эпилептические припадки, сопровождаемые немотивированной агрессией и последующими провалами в памяти. Для излечения пациенту в мозг вживили электроды, через которые подавались команды с «лечащего» компьютера. Однако, как всегда у Крайтона, высокие технологии дали сбой, и вместо излеченного пациента на улицах Лос-Анджелеса стал разгуливать маньяк-убийца.
Успех данного романа, как и последующей экранизации 1974 года, был куда скромнее, чем выпал на долю «Штамма «Андромеда». Зато третий роман[10], который можно условно отнести к фантастике — «Пожиратели мертвых»(1976) — снова вызвал восторги. Это псевдокументальная история средневекового знатного араба Ахмада Ибн Фадлана, посланного халифом с поручением к богатому купцу, но ввиду непредвиденных обстоятельств оказавшегося в далекой северной земле викингов. Причем земля эта не Скандинавия, как можно было подумать, а фактически северные окраины Древней Руси. Попав в плен, Ибн Фадлан позже присоединяется к особому отряду воинов под командованием некоего вождя Баливифа.
То, что роман представляет собой вольный пересказ памятника мировой литературы, англосаксонского эпоса «Беовульфа», автор не скрывал. Однако он дополнил историко-мифологическую канву существенным допущением, превращающим роман в образец «исторической фантастики». Или фантазий на тему истории… Оказывается, в далекой «северной Руси» в X веке сохранились потомки неандертальцев, практикующие каннибализм! На окончательную «разборку» с ними и отправилась в поход дюжина нордических «коммандос» вместе с примкнувшим к ним южанином-арабом.
Как и в «Штамме «Андромеда», Крайтон удачно замаскировал историко-фантастический роман под «документальный», искусно перемешав реальные исторические факты и чистый вымысел. Столь же ловко автор манипулирует различными историческими эпохами и культурами. А для придания пущей солидности снабжает увлекательный роман списком литературы, более подходящим для научной монографии. «Источники» эти также, разумеется, представляют причудливую смесь подлинных документов и выдуманных автором. В англоязычном кино этот субжанр получил название mockumentary (от глагола to mock — подделывать, издеваться и прилагательного documentary — документальный). В нем американский писатель, а впоследствии и режиссер, чувствовал себя отлично[11].
На грани фантастики написан и роман «Конго» (1980). Действие этого не менее захватывающего приключенческого боевика развертывается в африканских джунглях, а единственным «НФ»-допущением оказывается обнаруженный там затерянный город (автор не скрывал, что на сей раз источником стал знаменитый роман Генри Райдера Хаггарда «Копи царя Соломона») вместе с охраняющим его доселе неизвестным племенем человекообразных разумных обезьян. С ними ученым удается установить вербальный контакт, а помогает «контактерам» выступающая в роли толмача горилла, обученная языку жестов.
Зато следующий фантастический роман «Сфера» (1987) представляет собой настоящую science fiction. Из-под пера Крайтона вышел эдакий упрощенный вариант лемовского «Соляриса». Вместо разумной планеты-океана — находка загадочного космического корабля на дне океана земного (корабль оказался не инопланетном, а земным, но «прилетевшим» из будущего). Вместо материализации образов, хранящихся в подсознании землян, найденная на космическом корабле загадочная сфера, материализующая кошмары и потаенные фантазии всякого, кто вступит с ней в контакт… В общем и целом для американской science fiction вполне неплохо. А вот одноименный фильм 1998 года, несмотря на работу мастеров высшего класса — режиссера Барри Левинсона и исполнителя главной роли Дастина Хоффмана (за десятилетие до того создавших настоящий киношедевр — «Человек дождя»!), неотвратимо скатился к обычному, хотя и талантливо поставленному «ужастику».
И затем наступил 1990-й год — пик в творческой биографии Крайтона. В том году вышел роман «Парк юрского периода». А спустя три года появился феноменально успешный фильм Стивена Спилберга, что рикошетом вызвало новый виток интереса к роману, и в результате оба, фильм и книга, одновременно закрепились в лидерах соответствующих списков: блокбастеров и бестселлеров. А мир окунулся в новое повальное безумие — диноманию…
В последние пятнадцать лет жизни Майкл Крайтон написал еще с десяток романов. И половину из них составляли книги, которые с разной степенью условности можно отнести к научной фантастике.
Это прежде всего «Стрела времени» («Time Line», что можно перевести и как «Хронология»). Читателю был предложен очередной роман о путешествиях во времени, которые совершают самые заинтересованные в подобной деятельности люди — профессиональные историки и археологи. Затем последовал «Затерянный мир», ставший сиквелом к «Парку юрского периода». В романах «Добыча» (в русском переводе — «Рой») и «Следующие» речь снова идет о современных науке и технологии. В первом случае достижения нанотехнологии приводят к своеобразной «наножизни». Во втором — автор задается вопросом: а не последуют ли за трансгенными продуктами такие же «трансгенные» животные и в перспективе люди… Наконец, в романе «Состояние страха» (в оригинале игра слов: State of Fear можно перевести и как «государство страха») Крайтон поднимает еще одну актуальную тему: «экотерроризм».
Многие из поздних книг писателя, фантастических и других, также были экранизированы; некоторые фильмы, такие как «Разоблачение» Барри Левинсона с Майклом Дугласом, Деми Мур и Дональдом Сазерлендом, по общему мнению, удались. Но к этому времени мир успел привыкнуть не только к любимцу Голливуда писателю и сценаристу Крайтону, но и к успешному кинорежиссеру Крайтону.
В этом новом качестве писатель дебютировал в 1972 году, выпустив фильм «Преследование» по собственному триллеру «Двойник». А годом позже снял «Мир Дикого Запада» — превосходный для того времени образец кинофантастики о «Диснейленде» недалекого будущего. В этом парке развлечений праздных туристов обслуживают андроиды, выполняющие роли киностатистов, так что посетители вполне могут ощутить себя героем вестерна или исторического боевика. На роль одного из роботов-«ковбоев» был приглашен герой «Великолепной семерки» в исполнении Юла Бриннера. В его блестящем показе «железяка», слетевшая с катушек, становится безжалостным убийцей, не стесненным более Первым Законом Роботехники, а заодно и остальными двумя.
В результате получилось увлекательное, вполне «кинематографическое» зрелище «с моралью»[12]. Привычная для Крайтона история о развращенном техническими игрушками человечестве, в очередной раз жестоко наказанном за слепую веру в «новые технологии», одновременно послужила впечатляющей демифологизации киновестерна — еще одной «священной коровы» Голливуда.
Затем Крайтон-режиссер повторил свой успех в «медицинском триллере» «Кома» — на сей раз снятом по роману Робина Кука (тоже, кстати, дипломированного врача). Сюжет внешне довольно-таки реалистичен и вполне «по Крайтону»: криминальный заговор очередных «врачей-убийц», во время пустяковых операций сознательно погружающих пациентов в кому, чтобы потом использовать их тела в качестве донорских для пересадки органов… Но запомнилась в этом фильме и совершенно фантастическая сцена: тайное хранилище тел невольных доноров, в котором «коматозники» парят под потолком на веревках, как куклы-марионетки. Чем не философский символ — человечество, ставшее игрушкой «новых технологий»!
Крайтон снял еще два фантастических фильма, менее успешных. В очередном «медицинском триллере» «Красавица» (1981) модный пластический хирург невольно раскрывает еще один заговор преступников-коллег. Те с помощью хирургических операций превращают девушек-моделей в своего рода живые гипноизлучатели, внушающие потенциальным потребителям, какой именно товар им нужно приобрести. А сюжетную канву фильма «Взбесившийся» (или «Сбежавший», 1984) исчерпывающе передает еще одно название картины, под коим она побывала у нас в недолгую эпоху полулегальных видеопросмотров на дому — «Бунт роботов».
В последнее десятилетие жизни Майкл Крайтон открыл в себе еще один несомненный дар — популяризатора и острого публициста.
Став с самого начала компьютерной эры активным пользователем, он написал одно из лучших ранних руководств по программированию на языке BASIC для широких масс. Книга, вышедшая в 1983 году, называлась «Электронная жизнь» и была построена по образу «толкового словаря», а среди затронутых тем были, к примеру, такие: «Компьютеробоязнь, от которой не свободен никто», «Покупка компьютера» и «Компьютерная преступность». Для времени, когда первой реальной «персоналке» — модели IBM 5150 Personal Computer — исполнился лишь год, темы можно было назвать фантастическими!
Между прочим, автор руководства и сам обучился программированию. И даже попытался подтвердить свою репутацию на новом для себя рынке компьютерных игр. Однако если первая из созданных, «Амазонка», была продана в количестве 100 тысяч экземпляров (для 1984 года — явный успех), то следующая, «Стрела времени» по его фантастическому роману, продавалась из рук вон плохо.
Кроме того, будучи серьезным коллекционером современного американского искусства, Крайтон написал книгу о своем друге — знаменитом художнике-авангардисте Джаспере Джонсе, самом «дорогом» из ныне здравствующих художников.
Но главное, в чем он еще успел прославиться, это публицистические статьи, книги и лекции. По любой острой и будоражащей, а в перспективе и кровоточащей проблеме современности, будь то глобальное потепление, экотерроризм, генная инженерия или закат современных массмедиа (которых писатель назвал запоминающимся неологизмом «медиазавры»).
В своих публичных выступлениях Крайтон вовсе не старался, подобно многим, стать очередным гуру для миллионов читающих и слушающих. Наоборот, всегда проявлял известную толерантность и в то же время независимость суждений — редкие качества в наш век всеобщей и всяческой манипуляции и засилья стереотипов, насаждаемых теми же СМИ. Писатель и кинорежиссер часто «шел не в ногу» с доминировавшими на тот момент общественными представлениями. Например, Крайтон одним из первых поднял вопрос о том, не является ли набирающее силу движение «зеленых» и прочих экологических активистов рождающейся на наших глазах новой формой массовой религии. Со всеми вытекающими — вплоть до воинствующего «экологического фундаментализма», приносящего неисправимый вред той самой окружающей среде, которую экологические активисты поклялись защищать… Майкл Крайтон хотел, подобно поэту, «во всем дойти до самой сути». А потому, будучи человеком предельно рациональным и даже в качестве личной религии выбравшим самую «рациональную» — деизм (не нуждающуюся в религиозных авторитетах, таинствах, молитвах, обрядах, даже самой вере), он долгое время усиленно практиковал медитации, изучал экстрасенсорику, гадания и прочую «антинаучную чепуху».
И до последних дней оставался трудоголиком. Нелегко было поверить, что у этого двухметрового красавца (вошел в «50 самых красивых людей страны», по версии журнала «People») с интеллигентным лицом, с которого никогда не сходила сдержанная улыбка, у писателя-мультимиллионера и успешного кинорежиссера тоже могут быть какие-то проблемы. А между тем человек, на протяжении десятилетий распространявший вокруг себя ауру невероятного, фантастического успеха, последний год провел в неравной борьбе со смертельной болезнью.
Кем-то было мрачно замечено, что на самом деле «до рака доживают немногие». Он умер 4 ноября 2008 года от рака горла. Смерть наступила внезапно: врачи как раз надеялись, что после проведенного сеанса химиотерапии больной пойдет на поправку. Вероятно, сохранял надежду и сам Крайтон, переживший пять свадеб и четыре развода и лишь впервые, едва справив 66-летие, ожидавший появления на свет своего первенца. Но не дождался — сын родился спустя полгода после того, как медицина вновь, как часто в романах и фильмах отца, оказалась бессильной…