— Есть.
Что, черт побери, такого важного происходит в резервном КП?
Задавать вопросы некогда: до срочного разворота всего десять секунд. Как говорят американцы, срочный разворот в космосе — это все равно что «удар по тормозам». И действительно, с технической точки зрения собственная кинетическая энергия станции была куда страшнее самого мощного оружия противника. Станция «Гефест» — этот бронированный «бублик» весом 350 тысяч тонн и диаметром больше 300 метров — вращалась со скоростью 2,1 оборота в минуту, что создавало на наружном диаметре скорость порядка 120 км/ч.
Последний рывок — и Сергей в Модуле-15, резервном командном пункте. Коста и Танегава были уже там: оба пристегнуты к креслам, но гермошлемы откинуты.
При его появлении Танегава поспешно отстегнул ремень и быстро направился в Модуль-14. Не успел Сергей рухнуть в противоперегрузочное кресло, как начался разворот. Скорость вращения станции быстро падала. Танегава, споткнувшись, со сдавленным проклятьем рухнул в межмодульном тоннеле. Сергей ему сочувствовал: мало радости передвигаться во время экстренного разворота, когда искусственная гравитация то отключается, то включается.
Перед голографическим экраном медленно вращался Юпитер. Над северным полюсом парили белые точки — перехватчики землян. На глазах Сергея несколько кораблей устремились «вверх», навстречу передовой группе красных точек, быстро двигавшихся к полюсу.
— Они появились намного выше плоскости эклиптики. — Голос Косты был четким и ясным, совсем не так он разговаривал «не при исполнении». — Активные датчики показывают, что у противника один большой корабль и порядка дюжины малых. Вероятно, тяжелый крейсер и истребители прикрытия.
— А признаки присутствия других кораблей?
Коста покачал головой и поймал выкатившийся у него из-под рук сенсорный карандаш — разворот почти завершился, и сила тяжести восстановилась.
— Пока нет, но они наверняка где-то поблизости. Эта свора выскочила из смещения довольно далеко, по меньшей мере в пятидесяти световых минутах. Иначе мы засекли бы гравитационные искажения и всплески нейтрино.
— Арат-кэ разыгрывают свою старую партию, тебе не кажется?
Коста кивнул; в его сузившихся глазах отразились красные точки.
— Они очень самоуверенны, но и времени попусту не тратят. Ускорились уже до 1,5g и несутся во всю прыть. Наши пилоты столкнутся с ними через четыре минуты.
— Шансы?
— Неважные. Наши взлетели всего три минуты назад. Плюс четыре минуты на перехват. Итого семь минут на форсаже в 2,5g. После таких перегрузок большинство из них еще будут приходить в себя и не успеют отреагировать, когда на них опустится молот. Кроме разве опытного Харрисона, да еще Шумилова…
Сергей бегло просмотрел показания телеметрических датчиков — пока ничего. Не удивительно. Почти все датчики он разместил в пределах десяти световых секунд от станции.
Голос по интеркому объявил: «Подтверждаю приближение четырнадцати космолетов. Расчетное время подлета к внешнему защитному периметру — 3 минуты 40 секунд. Расчетное время подлета к «Гефесту» — 4 минуты 15 секунд».
— Надеюсь, ты все сделаешь быстро, Сергей Александрович, — невесело усмехнулся Коста.
Сергей кивнул в ответ, застегнул ремни и проверил страховочный фал.
— Полковник, куда пошел Танегава?
— В стыковочный узел 13–14, повреждение которого ты обнаружил.
— Но ведь я мог…
— Было необходимо, чтобы вы — именно вы, капитан Андреев — явились сюда как можно скорее.
— А что именно мы с вами, полковник, делаем в резервном КП?
— Находимся там, — улыбнулся Коста, — где, как считается, нас быть не должно.
Ну да, в этом есть смысл. Арат-кэ, несомненно, известно о существовании «Гефеста». Возможно, противник даже ухитрился получить план станции. В таком случае враг, конечно, станет бить по главному Центру управления.
С перехватчиков начали поступать координаты целей, и Коста подключился к их переговорной сети. От невозмутимой деловитости русских и грубых шуток американцев, казалось, веяло легким холодком страха.
Возможно, впрочем, на пилотах сказывалась торакальная компрессия, вызванная ускорением в 2,5g. Сергей узнал голос Харрисона — тот приказал прекратить болтовню, и американцы притихли. Шумилов лишенным эмоций голосом начал обратный отсчет времени выхода на огневой рубеж.
Сергей попытался поставить себя на место противника.
— На такой скорости арат-кэ не смогут долго вести боевые действия. Им потребуется не один час на торможение и возврат. Может, это ложная атака?
Коста снова невесело усмехнулся.
— А может, они уверены, что сметут нас одним ударом? Да и высокая скорость дает им некоторые преимущества в обороне. Впрочем, арат-кэ незачем оставлять это поле боя за собой, и они не станут тратить время, чтобы победить нас во что бы то ни стало. Если события начнут развиваться не по их сценарию, они просто выйдут из боя и на полном ходу пронесутся дальше.
А это, подумал Сергей, уменьшает наши шансы выяснить устройство их кораблей и разобраться с их оружием.
— Сорок секунд, — раздался узнаваемый бас Шумилова.
Белые точки на экране начали расходиться в стороны. Сергей перепроверил дальность — чуть больше 200 тысяч километров — и активировал телеметрические мини-датчики, которые были изготовлены в предыдущие недели и рассеяны по линии наступления арат-кэ. По экранам мониторов побежали строчки данных.
Арат-кэ восприняли резкое увеличение количества целей — позади них одновременно появились сорок пять сенсорных кластеров — с откровенной самоуверенностью. Корабли сопровождения (вероятно, маневренные истребители) разбились на две неравные группы, и меньшая повернула назад.
— Пятнадцать секунд, — твердым голосом объявил Шумилов. Один из датчиков Сергея успел зарегистрировать ультрафиолетовое излучение боевого лазера арат-кэ и тут же вырубился. «Вот и первая кровь», — невесело подумал Сергей.
Строй истребителей арат-кэ открыл заградительный огонь из лазерных пушек. Четыре перехватчика землян были уничтожены, еще один подбит. Затем на экране появились ракеты арат-кэ — красные иглы рванулись к белым точкам.
Харрисон направил все уцелевшие перехватчики встречным курсом. Все, кроме машин Шумилова и Мери. Их точки на экране почти слились — оба пилота летели очень близко друг к другу, заметно отклонившись от основной группы.
Тем временем одураченная отвлекающим маневром группа истребителей арат-кэ методично расстреливала сенсорные кластеры Сергея. В считаные секунды перехватчики землян вышли на огневые рубежи. Ракеты и лазерные пушки ударили по врагу, но и ракеты арат-кэ нашли свои цели. Белые точки, мигнув, гасли целыми группами, и только сдвоенная точка Мери-Шумилова шла прямо на крейсер.
— Выпускаю, — объявил по интеркому Шумилов.
— Ваше слово, капитан Мери, — хриплым шепотом приказал Коста.
Сергей увидел, как две белые точки снова разделились. Потом одна из них — перехватчик Шумилова — выбросила третью точку, ракету намного больше обычной. Если она удержится на заданной траектории, понял Сергей, то обогнет строй вражеских истребителей и прямой наводкой ударит по крейсеру арат-кэ. Однако и промах был не исключен.
Он заметил, что белая точка Мери чуть смазалась: эстонец задействовал подвесной твердотопливный ускоритель и выжал 5g. Сенсорный кластер, смонтированный на его перехватчике, активировался, и по экрану побежали строчки новых данных.
Коста искоса взглянул на Сергея.
— Он сможет идти на форсаже не больше десяти секунд. За это время нам надо получить хоть что-нибудь.
Сергей чувствовал, как по шее ползет капля пота.
— Если датчики сработают, то я зевать не буду. Сколько осталось ракете Шумилова до пересечения с траекторией крейсера?
— Десять секунд.
— Встречный огонь?
— Только что зарегистрированы первые залпы.
— Плохо. — Сергей нахмурился. — Придется рисковать… Шумилов, срочно подрывай ракету!
Раздался едва слышный голос Шумилова:
— Есть, подрыв!
Через секунду Шумилов погиб, смешавшись с осколками своего перехватчика. И все же он успел послать команду.
Ровно за 16 тысяч километров до крейсера арат-кэ ракета Шумилова раскололась, выпустив шлейф микросенсоров. Видеоизображения и результаты спектрального анализа заняли еще один ряд на экранах.
Харрисон и Мэтисон проскочили сквозь боевой порядок истребителей арат-кэ, а видеодатчики Мери захватили в объективы крейсер. Сергей успел увидеть быстро растущую темную кляксу беззвездного космоса — и связь с эстонцем оборвалась. Точка, изображавшая перехватчик Мери, исчезла с экрана.
— Есть что-нибудь? — возбужденно спросил Коста.
Сергей нахмурился.
— От Мери ничего. Зато Харрисон сумел захватить крейсер в прицел.
— Так и есть!.. — довольно рыкнул в интеркоме Харрисон. — Сейчас мы зададим ублюдкам жару!..
Его слова заглушил громкий визг помех. Потом связь прервалась, не слышно было даже шипения несущей частоты. Сергей бросил взгляд на экран: точка Харрисона пропала, но истребители арат-кэ огонь не открывали. Сергей быстро просматривал показания микросенсоров, пытаясь понять, как был уничтожен перехватчик землян.
Что бы это ни было, Мэтисон должен был что-то видеть. Сергей слышал, как новозеландец воскликнул хриплым от ужаса голосом:
— Господи Боже, что…
Снова зловещий шум помех — и тишина. Мэтисон больше не отвечал, но датчики успели зафиксировать, что случилось мгновением раньше. Со стороны вражеского крейсера произошел резкий выброс нейтрино, сопровождаемый возмущением гравитации, как если бы арат-кэ ненадолго включили свой привод смещения. И тут же откуда-то с осевой линии крейсера сорвался узкий пучок рентгеновских лучей. Сергей тут же сообщил новость Косте:
— Это рентгеновский лазер.
Тот кивнул.
— Есть соображения, как они формируют луч?
— Никаких.
Коста взялся за верньеры настройки, разворачивая 20-гигаватный лазер станции.