то есть к боковинам гигантского цилиндра. При этом глайдер понемногу наращивал скорость, стремясь уравнять ее со скоростью вращения станции, и невесомость в кабине окончательно исчезла. Тони чувствовал, как его тело наливается тяжестью, но это не мешало ему разглядывать проносящуюся внизу поверхность. Прямо под собой Тони отчетливо видел роскошные дома, плавательные бассейны, теннисные корты, живописные рощицы и аккуратно подстриженные лужайки.
— Вот не ожидал, что внутри орбитальной колонии может существовать легкомоторная авиация, — заметил он.
— Глайдеры выполняют очень важную функцию, — пояснила Сандра с самым серьезным видом. — Двигаясь в разных направлениях, они перемешивают воздух, который в противном случае может терять однородность. К примеру, у самой земли воздушный слой может очень быстро стать малопригодным для дыхания, тогда как вдоль центральной оси…
Тони рассмеялся.
— Прости, но я ни за что не поверю, что эти самолетики существуют только для того, чтобы перемешивать воздух внутри станции. Это, разумеется, весьма полезная функция, но явно не главная. Мне кажется, создатели колонии предусмотрели возможность воздушных полетов исключительно для развлечения больших шишек… ну и шишек помельче, — добавил он, ткнув себя пальцем в грудь.
— То есть ты бы предпочел, чтобы вместо самолетов инженеры установили повсюду огромные вентиляторы?
— Разумеется, нет, просто… Просто у каждого явления или события есть официальная причина, а есть — настоящая.
Глайдеру потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до посадочной площадки. Приземление прошло так мягко, что Тони даже не заметил, что самолетик коснулся земли, и опомнился, только когда он окончательно затормозил. Еще через две минуты оба уже оказались в здании аэровокзала, обслуживавшего сектор, где предстояло жить Сандре. С гравитацией здесь было все в порядке: сила тяжести на станции была установлена примерно в две трети земной. Этого едва хватало, чтобы предотвратить атрофию мышц, зато любой человек, ступив на землю колонии, чувствовал себя на десяток лет моложе.
— Можно тебе позвонить? — спросил Тони.
— Дай мне пару дней, чтобы освоиться на новом месте, — ответила Сандра, — А потом звони. Я буду рада.
Несколько секунд оба неловко переминались с ноги на ногу, явно не зная, как попрощаться. В конце концов Тони просто протянул руку для пожатия и сказал:
— До встречи, Сандра.
Она в свою очередь протянула ему ладонь, и Тони, повинуясь внезапному импульсу, наклонился и поцеловал ей пальцы.
— Нет, ты и впрямь на редкость прямолинеен! — с улыбкой заметила Сандра. Потом она повернулась и пошла прочь, катя за собой свою сумку. Тони провожал ее взглядом, пока она не скрылась за углом приземистого здания, крыша которого почему-то была покрыта соломой. Теперь он был еще больше уверен, что жизнь на станции ему понравится.
Интересно, как-то выглядит его собственная квартира?
Как вскоре выяснилось, обслуживающий персонал не путешествовал ни на рикшах, ни в паланкинах. Верхом друг на друге тоже никто не ездил. Наемным работникам полагалось пользоваться метро, линии которого начинались от переходного шлюза и тянулись вдоль всей станции. Тони узнал это, когда давал разрешение на списание со своего счета платы за проезд. Средств на счете оставалось катастрофически мало, а виной всему был полет на глайдере. Он обошелся Тони в девяносто эквивалентов — почти половину того, что он зарабатывал в месяц.
Ему, впрочем, приходилось слышать о таких вещах. Если не быть достаточно осмотрительным, жилье, предоставляемое компанией, товары в магазинах компании и обеды в столовой компании поглощали большую часть начисленной зарплаты работника, так что последний в конце концов незаметно оказывался должником, словно вовсе не работал. Тони, однако, был готов к чему-то подобному, поэтому с самого начала собирался экономить на любых пустяках. Не ожидал он только, что его начнут обирать, как только он покинет салон шаттла. По идее, коммуникатор должен был предупредить Тони о существовании более дешевых вариантов проезда, однако, когда он проверил установки аппарата, выяснилось, что опция предупреждения отключена: «Для вашего удобства», как гласило сообщение в диалоговом окне. Ну конечно — «для удобства»!. Ведь людям, для которых строилась станция, не было нужды считать каждый грош, поэтому и в предупреждениях они не нуждались.
— Предупрежден — значит, не разорен, — негромко пробормотал Тони, ожидая поезд метро, следующий в его жилой сектор.
Минус четвертый уровень, где предстояло жить Тони, представлял собой лабиринт голых металлических коридоров, в которых бродило гулкое жестяное эхо. В коридоры выходило множество одинаковых дверей, возникало предположение, что квартиры располагались вплотную друг к другу, словно ячейки пчелиных сот. Никаких окон в них, естественно, не было, поскольку любоваться под землей было все равно нечем. Сами же квартиры выглядели — да и были — чересчур тесными, а в коридорах сильно и остро пало затхлостью и застарелым потом.
Тони довольно быстро нашел свою квартиру по зашифрованным в ее номере координатам и потратил несколько минут, изучая планировку и бытовые удобства. Изучать, впрочем, было особенно нечего, поскольку обстановка оказалась вполне стандартной; единственное отличие — вся мебель и сантехника на станции были металлическими.
Разложив вещи по полкам шкафчика, Тони отправил своему непосредственному начальнику сообщение, в котором извещал о своем прибытии и о готовности приступить к работе.
Ответ пришел через несколько минут. Начальник приглашал его приехать в офис, чтобы познакомиться с особенностями предстоящей работы. Правда, официально к своим обязанностям он должен был приступить только завтра, но Тони решил воспользоваться этим предложением, чтобы начать полноценно трудиться как можно скорее.
С помощь все того же коммуникатора Тони быстро выяснил, что офис находится примерно в полукилометре от его квартиры, и, чтобы снова не тратить деньги на метро, решил подняться на поверхность и пройти это расстояние пешком. Лифт, однако, тоже стоил четвертак, поэтому он направился к лестницам. Преодолев три пролета, Тони толкнул дверь, ведущую на поверхность, и невольно зажмурился от яркого солнца. Похоже, на освещении нижних палуб власти предпочитали экономить.
Сориентировался Тони довольно легко. Справа виднелись горы, которые, как он точно знал, находились на дальнем торце станции. Прямо перед ним было Окно А, над ним — Окно В, а позади — Окно С. Длинные и широкие полосы земли по обеим сторонам Окна В переливались на солнце изумрудной зеленью. Видеть над собой дома, поля и деревья ему было непривычно, и Тони непроизвольно втягивал голову в плечи и морщился, словно боясь, что что-то может свалиться на него сверху. Должно быть, решил он в конце концов, так проявлялся какой-то атавистический страх, оставшийся у человека еще с тех пор, когда его далекие предки обитали на деревьях. Праобезьяны точно знали, что земля над головой — плохо, и это ощущение сохранилось у их далеких потомков до сего дня. Тони, впрочем, надеялся, что со временем он перестанет обращать внимание на подобные несообразности.
Еще раз оглядевшись по сторонам (вверх он по-прежнему старался не смотреть), Тони заметил длинную и узкую аллею, идущую в нужном ему направлении. Аллея прихотливо петляла из стороны в сторону — возможно, чтобы создать у местных жителей ощущение естественности и уюта. И она, несомненно, казалась местным миллиардерам приветливой и уютной. Каждая травинка по ее сторонам была аккуратно подстрижена, а бордюрный камень выглядел так, словно его каждый день мыли теплой водой со щеткой и каким-нибудь специальным средством. Ни на самой аллее, ни на отходивших от нее подъездных дорожках, которые довольно круто уходили вверх (всегда только вверх!), не было, конечно, никакого мусора: ни бумажек, ни даже пыли или камней. Дорожки, длиной в несколько сот метров каждая, вели к роскошным особнякам, гордо стоящим на высоких холмах. Не сразу Тони сообразил, что высота холмов — просто иллюзия, вызванная кривизной внутренней поверхности станции, и что каждый, кто двигался бы к особнякам, никакого подъема не почувствовал.
Потом ему пришло в голову, что ослабленная сила тяжести — это очень неплохо. Она в буквальном смысле слова придавала упругости его походке, а ведь Тони был всего сорок один год и он пребывал в неплохой физической форме. Тони невольно подумал о том, как же хорошо должны чувствовать себя здесь семидесяти- или восьмидесятилетние старики, к которым вновь вернулась способность ходить быстро и не задыхаясь!
Пахло на станции тоже очень приятно — свежескошенной травой. Тони знал этот запах, хотя на Земле он был большой редкостью. Весной в его родных краях изредка выпадали нормальные, не кислотные дожди, и тогда земля покрывалась нежной молодой травкой, однако продолжалось это всего несколько недель. Летняя жара быстро убивала всю зелень, и над почерневшими лугами носились лишь тучи пыли, противно скрипевшей на зубах. На станции все было иначе. Трава на тянувшихся вдоль аллеи лужайках была густой и сочной, а издалека доносилось жужжание косилок и садовых пылесосов.
По пути Тони встретилось несколько человек, прогуливавших собак разных размеров и пород. Один парень тащил за собой сразу четырех покрытых жесткой курчавой шерстью псов — небольших, но очень подвижных. С громким лаем они гонялись друг за дружкой, и длинные поводки то и дело запутывались.
Зачем этому человеку столько собак, спросил себя Тони. Он знал, что для обеспечения нормальной жизнедеятельности сложноорганизованных белковых существ, будь то человек, собака или канарейка, требовались десятки килограмм растительной биомассы и десятки литров воды на килограмм живого веса. Нет, в том, что кому-то захотелось иметь собаку, не было, конечно, ничего дурного, благо жители колонии были достаточно богаты, чтобы позволить себе подобную прихоть. Даже на Земле люди порой держали собак и кошек, хотя ими приходилось прилагать немалые усилия, чтобы