— Очень хорошо, я рад, что вы все осознали, — сказал де-ла-Крус в завершение. — Свободны.
Семен кивнул и покинул место экзекуции.
Но только за порогом офицерской, закрыв за собой дверь, он позволил себе облегчить душу, причем на языке противника да с помощью идиоматических выражений, чтобы майор, даже услышь он восклицание, ничего бы не понял.
За обсценную лексику Семен удостоился одобрительного кивка сослуживца.
Капитан Чэн Лян, еще один ксенолингвист УСИ, был китайцем во многом крайне нетипичным.
Он мог похвастаться высоким ростом, отличался удивительной для офицера неряшливостью, а о слове «церемония» мог сказать лишь то, что оно начинается на букву «ц».
В ответ на приветствие Семена коллега помахал рукой, в которой держал огромный сэндвич типа «супербигмак». Детальки, вылетевшие из наполовину уничтоженного бутерброда, валялись на полу и на столе Чэн Ляна — кусочки сыра, крошки, огрызки помидора, волоконца укропа.
Третий сотрудник отдела, капитан О’Доннел, на прошлой неделе укатил в расположенный под Кейптауном лагерь военнопленных, именуемый обычно «район № 9».
Возвращение его ожидалось не раньше пятницы.
— Как дела? — спросил Семен, усаживаясь за стол.
— Как сажа бела, — отозвался Чэн Лян, в перерывах между словами продолжая вгрызаться в сэндвич. — Ты-то по своему проекту доложился, а мне еще пахать и пахать… Таскаю поэтические сборники и исторические труды, сам знаешь, какая это задница. Опять все зависло на одном из ретрансляторов. Мертвяк!
— Но с таблицей изменяемых глаголов хоть закончил?
— Они мне по ночам снятся, — буркнул Чэн Лян. — В разных временах, ну их в пень.
Проект, над которым долговязый капитан трудился более года, именовался «Тенета отчаяния». В его основу легло предположение, что глаголы, стоящие в предельной модальности действия, угнетающе действуют на психику бржудов и при регулярном использовании способны довести носителя языка до того, что он покончит с собой.
Во времена Второй и Четвертой Империй аристократы зачитывались поэмами, написанными сплошь в этой модальности, ну и число самоубийств меж тамошних «графов» и «баронов» превышало все допустимые нормы.
Бржуды, к счастью для семантиков, имели долгую историю общего языка, к которому обязательно приходит любая объединившаяся раса. Если за спиной нового эсперанто, каким пользовались люди, лежало всего два века, то враг говорил на одном наречии, когда в Европе еще жгли ведьм и считали латынь венцом лингвистики.
Это помогало найти массу информации для любого проекта, но добывать ее приходилось в любом случае из бржудского Поля, а это задача была та еще, даже при возможностях Управления. Шпионские спутники, висящие в пространстве звездных систем врага, «засасывали» трафик с мощью Пылесосов Апокалипсиса и передавали его на Землю — понятно, что не напрямую, а через сеть трансляторов-посредников.
Ясное дело, что в такой сложной системе постоянно что-то залипало и ломалось, и серфить по просторам вражеского Пространства-Отражения с той же скоростью, что и по родному Полю, удавалось нечасто.
Порой офицеры часами ждали, пока скачается нужный материал…
— Ну и чем развлекаешься? — поинтересовался Семен, думая, чем заняться самому.
Все равно, пока нет решения по «Адскому червю», перспективы — в густом тумане…
— Да вон. Стихи читаю, — Чэн Лян проглотил остатки сэндвича и прокашлялся. — Неплохо написано, кстати…
Хватая шершавые ноги…
Обняв углубленья колен…
Пиная ступнею пороги…
В первый момент Семен не уловил, что слышит эти слова не внутри головы, а ушами. А затем почувствовал себя странно, возникло желание совершить некое действие, перемешанное с ощущением, что в хорошо знакомых строчках не хватает чего-то очень важного.
— Тань Аошуан… — промямлил он, с трудом двигая одеревеневшими губами и занемевшим языком.
Из памяти всплыло, как он сам озвучил этот стих позавчера, но Семен поспешно отогнал неприятное воспоминание.
— Он и есть. Клево пишет и совсем не в китайском стиле, хотя и из наших.
— Откуда он хоть?
Ответить Чэн Лян не успел, поскольку в офицерскую заглянул де-ла-Крус.
— Так, Буряков, ко мне! — распорядился он в необычном для себя приказном тоне.
Поймав сочувственный взгляд коллеги, Семен дернул плечами и поднялся со стула.
— Только что мне звонили из секретариата Тихони! — воскликнул майор, едва подчиненный закрыл за собой дверь. — Наш «Адский червь» принят к исполнению! Поздравляю вас, капитан!
— Служу Земле, — по-уставному отозвался Семен, ощущая легкое головокружение.
Выходит, его вызвали вовсе не для нового разноса?
И вообще, новости отличные: не зря пахал как проклятый, общаясь с уродливыми бржудами из «района № 9» чаще, чем с сексуально привлекательными столичными девушками! А там, глядишь, медаль подкинут или повысят в звании, особенно если де-ла-Крус уйдет на полковничью должность.
— Но это не значит, что мы с вами должны почивать на лаврах, — майор перевел тумблер «Строгость» в положение «Вкл.». — Нас ждет очень-очень много работы, капитан. Прямо сейчас мы должны прикинуть, что нужно сделать в первую очередь, каких сторонних экспертов пригласить…
Но испортить благодушного настроения, в котором оказался Семен, в этот момент не смог бы и боевой астероид класса «Фаэтон», вздумай он обрушиться прямиком на штаб-квартиру УСИ.
Переговорную для общения со сторонними экспертами де-ла-Крус урвал высшего разряда. В уютной комнате вкусно пахло хорошим кофе и сигарами, из окон открывался вид на столицу, на парки вдоль реки и транспортный узел на другом берегу, а мебель вовсе не напоминала о казенщине.
— Теперь вам понятно, капитан, почему я не стал приглашать гостей к нам? — заявил майор, с удовлетворением на круглом лице изучая обстановку. — Тут дело не только в наличии допуска соответствующего уровня… Люди искусства, они же нас уважать не будут, если увидят нашу лабораторию. Воинская простота им не может быть по нутру!
Семен кивал и поддакивал, слушая оду самому себе в исполнении начальства.
«Людей искусства» нашли в управлении пропаганды Министерства иностранных дел. И допуск к секретам уже имеется, и на бржудском хоть как-то изъясняются, и культуру противника знают достаточно хорошо, чтобы не допустить грубых ляпов.
Ну а зачем им придется снимать всю эту чуму, гостям знать не обязательно.
— Ну что, время? — сказал де-ла-Крус, наморщив лоб, и тут дверь открылась.
В переговорную вошел лейтенант из безопасности, приставленный к сторонним специалистам «ради их собственной безопасности», следом вплыл мужик в клетчатом пиджаке, еще толще майора. А за ним шагнула, блеснув глазищами из-под копны рыжих кудрей, девица из «Черчилля»!
Пусть не в черной коже в обтяг, а в строгом костюме цвета морской волны, она все равно выглядела так, что Семен мигом взопрел…
Нет, он, конечно, видел в списке гостей женское имя, но и представить не мог!..
— Добро пожаловать! Проходите! — залопотал майор, изображая дворянско-кастильскую галантность. — Господа Прачек и Кван, как я понимаю? Госпожа Соренсен?
«Магда Соренсен, сценарист», — вспомнил Семен.
Эх, если бы она еще не вспомнила, где и когда они встречались в последний раз!
Но рыжая уже направлялась к нему, задорно цокая каблуками и улыбаясь, немного ехидно, немного призывно.
— Э… привет, — сказал он, надеясь, что если и покраснел, то не слишком сильно. — Рад… э, видеть…
— Я тоже, — отозвалась Магда. — Ты в порядке? Чертей сегодня ловить не будешь?
— Пока не планирую, — у Семена отлегло от сердца: если она обратила дело в шутку, то все нормально, барышня не обижается, а ведь будет и следующая суббота, и тот же бар. — Мы теперь работаем вместе?
— Похоже на то, — она оглянулась туда, где вокруг кофемашины уже образовалось небольшое столпотворение. — Рада этому, честно. Ладно, пойду чашечку выпью… Не скучай.
Прежде чем отойти, она протянула руку и пальчиком мазнула Семена по щеке. Обдала тонким, едва уловимым запахом духов, от которого закружилась голова, и зашагала прочь.
Вот кому надо стихи Тань Аошуана читать!
Кофе-брейк оказался коротким, через пять минут де-ла-Крус решил, что пора заняться делом. Толстый режиссер уселся, развалившись в кресле так, что фалды пиджака разошлись, обнажив рубаху на брюхе; Магда с корейским коллегой-сценаристом расположились по сторонам от него.
Лейтенант-безопасник опустился на стул у двери.
— Поздравляю вас с началом общей работы в нашем проекте, — сказал майор.
«Адского червя» перед сторонними экспертами он упомянуть постеснялся.
— Моим содокладчиком будет куратор проекта капитан Буряков… Прошу вас.
Как обычно, де-ла-Крус надувал щеки, а дело оставлял подчиненным.
Семен поднялся, встал рядом с проектором.
Ситуация нынче куда проще, чем в кабинете Тихони на прошлой неделе, — объяснить задачу гостям, ответить на вопросы, пообещать всю помощь, какую отдел может оказать, и поставить четкие сроки на каждый этап: написание сценариев, подбор бржудов-актеров в «районе № 9», съемки, монтаж и постобработка.
И при этом не сбиться, глядя на приятные выпуклости, что вырисовываются под узким пиджачком Магды.
— Нам необходимо… — начал Семен и тут же сбился.
Хватая шершавые ноги…
Обняв углубленья колен…
Пиная ступнею пороги…
Несу в груди печали тлен.
— Эй, капитан, что с вами? — в голосе де-ла-Круса прозвучала тревога.
Семен обнаружил, что отправил четверостишие всем, кто находился в аудитории, что оно намертво зависло на экране проектора, но не смог вспомнить, каким образом провернул этот трюк…
Да и зачем он это сделал?
В голове царила звенящая пустота, внутри черепа что-то шевелилось, будто там завелись червяки.