— Ну, это уж ей решать, так ведь?
Мира подобралась ближе, чтобы лучше слышать. Что там происходит? Неужели все дело в том, что Пит ревнует?
Пит явно пытался довести себя до белого каления.
— Я знаю, что вы делали на войне! Все вы! Они не могли скрыть преступления солдат, учитывая, что все отчеты проходили через меня. Может, амнистия и предполагает забвение, но она не означает, что мы должны кого-то прощать. Некоторые вещи невозможно забыть, пока о них помнит хотя бы один человек.
— Я согласен, — покачал головой Тони. — В конце каждого предложения должна быть точка, Пит.
Мира задержала дыхание. Тони говорил это раньше. Может, в его словах есть какой-то дополнительный смысл?
— Если ты не уберешься, я сам поставлю точку в конце твоего чертова предложения, — прошипел Пит.
— И как же ты собираешься это сделать?
Пит вытащил пистолет.
— Может, пристрелю тебя. Я ведь всех предупреждал — комиссованные вроде тебя постоянно слетают с катушек. Просто скажу, что ты напал на меня, и никто не докажет, что было не так. Все видели, как ты набросился на меня в парке.
Поведение Пита привело Миру в замешательство. Он просто выпендривается или и в самом деле готов застрелить Тони? Девушка внезапно поняла, что Пит, должно быть, и вызвал Касадорес. В животе у Миры похолодело. Боже, а что, если он провоцирует Тони?
Пит со смехом взмахнул пистолетом.
— Может, я даже скажу, что ты беглый военный преступник.
Тут он направил ствол в грудь Тони и рявкнул:
— Может, я так и сделаю.
Судя по тону, он не блефовал.
Мира глазам своим не верила. Неужели Пит способен на такое? Однако, похоже, он действительно не блефовал. Если она ничего не предпримет, Тони может погибнуть. Она должна была остановить это.
Девушка резко выпрямилась и надавила на оба спусковых крючка. БАМ! Оба ствола рявкнули, и двойной заряд крупной дроби врезался в землю в трех метрах впереди. Отдача оказалась такой сильной, что Мира чуть не выронила дробовик.
Не успело смолкнуть эхо от ее выстрела, как прозвучал новый, и Тони, пошатнувшись, упал на спину. Пит развернулся в сторону Миры и присел на корточки, щурясь и держа поднятый пистолет обеими руками.
В ту же секунду вразнобой загрохотали винтовки, отшвырнув Пита назад. Мира, еще толком не пришедшая в себя, увидела, как двое Касадорес бегут к Тони.
Она принялась лихорадочно рыться в кармане, разыскивая патроны. Пальцы дрожали. Один патрон она выронила, когда перезаряжала ружье, но второй ухитрилась вставить на место. Со щелчком закрыла ствол.
— Не подходите к нему, — крикнула Мира, пытаясь тверже держать ружье и от всей души надеясь, что успеет пристрелить хотя бы одного.
По левой руке Тони текла кровь. Пит не шевелился. Боже, почему он мертв, когда Тони…
Фред, тот, что пониже, нацелил на нее винтовку.
— Опустите чертов дробовик, дамочка, — прокричал он. — Все в порядке. Я не собираюсь стрелять в вас.
— Сначала ты убери винтовку, — ответила Мира, по-прежнему направляя на него ружье дрожащими руками.
К ее удивлению, Фред выполнил ее просьбу и присел рядом с Питом.
— Зачем вы стреляли в Пита? — спросила Мира, опуская дробовик. — Он шериф.
— Он бы выстрелил, — ответил Фред и кивнул Чаку. — Вызывай «скорую». Второй еще дышит.
Затем стрелок обернулся к Мире.
— Он мог выстрелить, не глядя, в кого стреляет. Я не стал рисковать. Эти комиссованные иногда реагируют автоматически.
— Не болтай, Фред, — одернул его Чак, звонивший в «скорую».
Мира была поражена.
— Но Пит не комиссо… не ветеран, — поправилась она. — Он говорил, что не проходил амнистию.
Фред переключился на Тони: прижал пальцы раненого к своему наладоннику, затем оттянул веки.
— Когда он позвонил, мы проверили записи. Он был снайпером. Пытался уклониться от амнистии, но, наверное, не смог жить с чувством вины.
— Нет, нет, нет!
Пит, конечно, был тем еще гаденышем, но не хладнокровным убийцей. Только не Пит. Не мужчина, с которым она спала.
— Он говорил, что был только штабным работником.
— Так же, как Тони говорил, что работал на фабрике? — пожал плечами Чак. — Дамочка, у некоторых мозги пропекают глубже, чем у других.
— Не все согласились принять амнистию, — вмешался Фред. — Большинство Касадорес предпочли сохранить воспоминания о войне и о том, что творили настоящие преступники…
Тут он осекся, как будто даже вскользь упоминать об этом было тяжело.
— В любом случае, мы подряжались только ловить этих ублюдков, — рявкнул он.
— Но если они прошли амнистию?.. — спросила Мира, глядя на двух раненых.
— Амнистия стирает только воспоминания, но не поступки. Есть вещи, за которые прощать нельзя. Никогда.
Вдали раздалась сирена подъезжающей «скорой».
— Мы не должны стрелять в них, — продолжил Фред с улыбкой, противоречившей его словам. — Только если они вынудят нас, угрожая жизни невинных граждан.
Не убирая руку с груди Тони, он смотрел на экран наладонника.
Тони поморщился:
— Вы скажете мне, по крайней мере, что я натворил? Боже правый, разве я не заслуживаю это знать?
Фред снова сверился с наладонником.
— Сетчатка, отпечатки пальцев и лицо не совпадают с Элдером.
Он со злобой захлопнул компьютер и встал.
— Еще одна ложная тревога, черт побери! Если бы ты натворил что-то по-настоящему серьезное, то засветился бы у меня в списке.
— Тогда с ним все в порядке? — спросила Мира, опускаясь на колени рядом с Тони и пытаясь понять, почему судьба Пита беспокоит ее куда меньше. — С ним все будет в порядке?
Прежде чем ответить, Чак взмахом руки подозвал санитаров.
— В порядке? Не знаю. Просто попытайтесь жить дальше… все вы.
«Но возможно ли это?» — подумала Мира. Что будет с Питом — сохранит ли он свою работу, станет ли по-прежнему цепляться за фальшивые воспоминания или, как Тони, признает, что на нем лежит огромное бремя вины? И смирится ли Тони с тем, что его преступления — пускай и ужасные — не страшней, чем поступки других на войне?
И сможет ли она найти прощение для них обоих?
© Bud Sparhawk. Forgiveness. 2014.
Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале
Analog science fiction and fact.
© Юлия Зонис, перевод, 2016
© АкуАку, илл., 2016
Бад Спархоук (Bud Sparhawk)
____________________________
Ученый-электронщик и фантаст Джон К. Спархоук, который подписывает свои произведения «Бад Спархоук», родился в 1937 году в Балтиморе (штат Мэриленд). Фантастика покорила Бада еще в 12-летнем возрасте, когда он прочел все номера «Аналога», начиная с 1938 года. После окончания бакалавриата по теоретической математике в Мерилендском университете вступил в военно-воздушные силы США. Получив образование в области электронных коммуникаций, он несколько лет руководил станциями связи, а затем переключился на работу в разведке. Уволился с военной службы в звании капитана после того, как получил степень магистра бизнеса от университета Оклахома-Сити. Пожив во Франции, Англии, Японии и различных американских городах, Бад вернулся в родной Мериленд, в город Аннаполис. Там работал в сфере информатики «на большие корпорации, правительство и военных», а все свободное время отдавал яхтингу — большинство рассказов написаны им на борту его яхты.
Свой первый научно-фантастический рассказ «Случай с батареей Томкинса» автор опубликовал в 1976 году, однако после нескольких выступлений замолчал почти на полтора десятилетия. Как писатель-фантаст он снова заявил о себе лишь в начале 1990-х. Сейчас на его счету роман «Мегера» (2008), семь повестей из серии о Сэме Буне (некоторые из них печатались в «Если»), три из серии «Нулевая вероятность», а также более сорока рассказов и повестей, лучшие из которых составили сборник «Танцуя с драконами» (2001). Рассказ «Прощение» был написан как НФ-реминисценция Эрнесту Хемингуэю.
Произведения Бада Спархоука два раза номинировались на премию «Хьюго» и четыре — на премию «Небьюла».
Джейкоб Бойд
ОСВОБОЖДЕНИЕ
/фантастика /дальний космос
/инопланетяне
/глобальная война
Ты нажимаешь кнопку.
И кувыркающиеся звезды внезапно замирают.
Твой истребитель висит нос к носу с истребителем тивари внутри нуль-пузыря. Пузырь медленно ползет по низкой орбите вокруг Мелвилла-4, направляясь к северному полюсу. Его скорость отмечается постепенным затемнением планеты, когда ты пролетаешь над зоной сумерек, переходящих в ночь. Шлейфы яростных вулканических извержений сплющиваются высоко в атмосфере о слой серых облаков. Их огромный размер выдает то, как они зависают, медленно завихряясь.
Пилот тивари царапает что-то на стекле кабины двумя рядами крохотных черных ручек, укрытых в хитин. Ты кое-что украл у нее — твою смерть. Даже если ты сейчас нажмешь кнопку и отключишь нуль-пузырь, то, если она на таком расстоянии изобразит камикадзе, это лишь «помнет бампер» — ведь импульс ее корабля обнулен. Несмотря на все усилия убить тебя, она лишь отделила тебя от эскадрильи и определила свою судьбу.
Тивари прилетели откуда-то из-за края этого рукава галактики, из далекого и почти лишенного звезд пространства у тебя над головой. Возможно, с одной из тех световых точек, которые при увеличении расширяются в галактику, спрятанную у всех на виду.
Ты моргаешь, изгоняя жалящую сухость из глаз.
И смотришь. Это пространство над головой такое плоское, такое черное, и там настолько мало всего, за что может зацепиться взгляд, что тебе начинает казаться, будто твой разум может впиться в него когтями, отыскать мягкое место, проделать в нем дыру, заползти туда и закрыться изнутри.