Строго шевельнулся Знак. Кожа прокатилась волной перехода в режим концентратора структурированных данных. Мерцающая стрижом вспорхнула к краю нижней полки и выхватила первую книгу, сияющую ультрафиолетовым блеском. Иджаглиф засветился, сменяя грани. Поток данных потек сквозь пальцы, как холодный огонь. Пошло слово!
Ррин бросила погасший томик и понеслась вдоль полок, выхватывая сокровища, припадая к ним лбом, щеками. Волна страсти хлынула, ломая привычные ощущения былого тела. Много огня! Мир померк, проваливаясь в сладостный тактиль слов. Ррин повела рукой, и книги с грохотом посыпались на деревянный пол вдоль траектории ее бега. Знак исторг первые чистые ноты. Жесткость подошв напрочь исчезла. Платье утратило материальность, превращаясь в алую иллюзию.
Книги взлетели с полок, вздернутые метрической волной. Затрещали нити и шнуры, стягивающие страницы, слова вспыхивали и гасли, касаясь обнаженной кожи Ррин. Сознание уносилось под всесокрушающей чувственной энергией знаний. Знак сплетал музыкой книгу, слово и Ррин в фантасмагоричном яростном движении. Мерцающую потряхивало в экстазе, сознание плыло в бесконечном потоке слов, дыхание пресекалось, тело вело четкий древний танец чтения…
Знак замолк. Ррин обнаружила себя возле пустых полок под сводом башни. Казавшаяся бесконечной спираль помоста была завалена погасшими книгами. Часть томов зависла в воздухе и медленно скользила вниз по странным геодезическим спутанной метрики. Дыхание еще было тяжелым, кожу покалывало и саднило. Катарсис спадал, мистерия безудержного вчитывания завершилась. Зато накатывало чувство, о котором Ррин давно забыла, — голод. Она хотела есть. Нет! Жрать, хавать, усиживать, хомячить, гоблинствовать, как допотопные чудовища из грабена в далекой Долинне…
Мерцающая замерла. Внизу явно скрипнула дверь. Не думая, она шагнула с помоста, и на желобе неопомнившейся метрики скользнула вслед за книгами. Ухнула так, что дух перехватило снова. Ее развернуло, ноги вздернуло вверх, проволокло по четырем виткам спирали и с оттяжкой приложило спиной к полу прямо у открывшейся двери.
Ситуация сложилась прелюбопытная. Она валялась навзничь, спина и ягодицы, припечатанные к полу, были ободраны. Из рассеченных страницами локтей, колен, подошв, подушечек растопыренных пальцев выкатывались капли крови. Морда же была довольная и могла сказаться пьяной. А сверху на нее округлившимися глазами смотрел молодой человек с громадным светодиодным лампионом в руках.
— Скажи честнейшим образом, — просипела Ррин, — платье на мне есть?
— Есть, — прошептал мальчик, — но из тебя льется кровь.
— Боишься крови? — участливо спросила Ррин.
— Нет.
— Тогда дай руку…
Юноша решительно ухватил ее за мокрую красную ладонь, сделал шаг в сторону и рванул вверх.
Мальчик был на голову выше Ррин. Он был беловолос, худощав и жилист. Из-под наброшенного на плечи табарро проглядывал накрахмаленный фехтовальный пластрон. Молодой человек перился на мерцающую удивленным взглядом.
— Что ты там натворила?
Он приподнял лампион. В металлическом свете раскинулось пространство тщательно опустошенных полок и плавно проплывающих к полу книг. Они сползали по виражу метрики и с недобрым шмяком впечатывались в гигантскую книжную гору на полу залы.
— Извини, — сказала Ррин, — я зачиталась и немного потеряла контроль…
— Какая же книга ввела тебя в такой ужас?
Ррин с хлюпаньем вытерла ладонью нос, размазывая кровь.
— Хор-рошая библиотека. В процентах сорока книг было что-то новенькое…
— Ты читала ВСЁ?
Кровь сочилась не останавливаясь, спина ныла от удара. Ррин начало знобить. Знак молчал, как всегда после словесной вакханалии.
— Нет! Я же сказала: процентов сорок. Остальное просто просматривала. Эти рухнули за компанию…
Молодой человек усилием воли вышел из ступора, снял с себя табарро и накинул на плечи мерцающей.
— Позвольте проводить вас… — выдавил он и в легком поклоне протянул руку.
«Ага, — зловеще подумала Ррин, — включил куртуазные стандарты».
Мальчик сделал шаг в сторону. Ррин шагнула к известняковой лестнице, проявившейся у дальней стены в свете лампиона. Нога поехала по мокрому от крови полу. Табарро полетело в сторону, мерцающая — опять на спину. Но доблестный рыцарь успел подхватить ее сзади. Руки юноши погрузились в иллюзию платья. Ррин почувствовала, как куртуазный рыцарь вздрогнул всем своим немалым ростом, но захвата упорно не разжал. Ладони его были горячи, решительно точны и аккуратны.
— Пам-пам! — весело сказала Ррин и захохотала.
Молодой человек боялся пошевелиться, но рук не разжимал и дышал сосредоточенно.
— Альпака! — звонко сказала Ррин. — Я сама не дойду… Неси меня, лошадка цветочной грязи!
— И там, закрыв глаза и млея, ты, как во сне, взять на руки меня скорее, прикажешь мне. И я возьму — о миг величья! — и понесу, и будет нам анданте птичье звенеть в лесу…
Ррин мурлыкала песенку. Знак исправно метрономил на будуарной тумбе под зеркалом. Артюр уверил ее, что владетель их библиотеки, библиограт Анкет, себя чувствует лучше и официальный прием в честь залетного квантового читателя состоится еще до захода первой луны.
Что ж, придется блеснуть чем-нибудь старомодным и торжественным. Начнем с главного — уважения к ожидаемым многочисленным пожилым дамам. Значит, солитеры и тур-де-горжи, закрывающие шею будут в количестве. Не будем выделяться и поддадим огня в виде кожаной накладки, кружев и платиновых пуговиц вдоль горла. Так. Шапокляк с часовым механизмом, сменяющим текстуру стена. Ррин засмеялась и добавила фазу прозрачности для ткани: какое-то время у нее на макушки вместо шляпы будет тикать дремучий механизм, пораженный пятнами ярь-медянки. Длинное легкое синее платье под цвет глаз с тяжелыми на вид складками в стилистике «прибой» и встроенным бионическим корсетом, освобождающем дыхание. Нижнее белье — просто «претти»: это не для взоров достойных дам… Так, не отвлекаться! И, конечно, фатерморд буйволовой тонкой кожи с блинтованой головой бычка, вопреки всем стилям пришитый к чему-то похожему на лазурное болеро.
«Ничего себе, наворотила…» — довольно подумала мерцающая.
И туфли. Биоморфы на две фазы бала: «танец-обжорство». Чудесной берлинской лазури. Ррин переступила в такте танца. Каблуки отцокали идеально.
— Знак, прошу, — пригласила Ррин.
Иджаглиф воспарил, трансформируясь в армиллярную сферу с лампионом внутри.
Раздался стук в дверь.
— Да-а! — плавно сказала Ррин.
Дверь отворилась, и Артюр конечно обалдел. Они обнялись, а затем сбежали вниз по лестнице, погружаясь в приглушенный свет библиотечной залы и в музыку с явными линиями мягкого спейсбэка и ритм-энд-джазовским прошлым. В танец их потянуло мгновенно. Артюр и Ррин в счастье откружили два тура. Вторая танцевальная дорожка сложилась естественно и вдохновенно. Они сорвали аплодисменты и собрались было сбежать в холл, где предлагали разнообразнейших морских гадов и электронные закурки…
Но пробил гонг. И в теплый сумрак библиотеки вошел библиограт. Он шел без сопровождения. Он был стар, зол и похож на птицу.
Холодок прокрался в сердце Ррин. Магия вечеринки обрела привкус инея. Продолжали говорить дамы, спорить мужчины, бал возобновил кружение. Библиограт молодым шагом обходил гостей. Он улыбался тусклой старческой гримасой. Артюр, радостный и разгоряченный, что-то прошептал Ррин на ухо.
— Мейстер Анкет! Познакомьтесь! Мейстер Анкет!
И мерцающая поняла, почему она не нашла врага в том звездном овраге. И чье нежелание поймала на пределе вероятности.
Библиограт остановился перед Ррин. Взгляд его глаз был ледяным. Артюр заткнулся, настороженно замерев.
«Молодец, мальчик, — подумала Ррин. — Талант!».
Мейстер Анкет забросил в рот щепотку жевательного табака.
— Что, Микаэлла Ррин Аль-Джануби, развлекаешься? Как тебе моя библиотека?
— Слабовато, — мрачно сказала Ррин. — Большую часть я читала.
Мейстер Анкет растянул губы в улыбке:
— Еще бы! Я заставлял тебя это читать!
— Теперь я знаю, почему не всё, — сказала Ррин. — Ты кое-что скрыл от меня.
Старик вперил пергаментный палец в пуговицу фатерморда.
— И за это ты посмела вшить меня… МЕНЯ! в свою реальность? Реальность приземленных законов, галлюциногенов, бессмысленного флуда и бездарных обязательств?
Бал померк. Сквозь книжные полки начали проблескивать звезды. Веселящиеся люди превращались в разноцветные тени. Она почувствовала, как на Знаке вновь начали замерзать графемы. Одна за другой. Ррин смотрела на Знак отрешенно. Иджаглиф звякнул и застыл. Весь. Дыхание древнего космоса — глухого, бесчувственного, пустого и равнодушного — превратили Ррин в маленькую беспомощную девочку, брошенную и ненужную. Ррин повернула голову вправо. Артюр был рядом: живой, испуганный, в изумлении глядящий на библиограта.
— Пам-пам! — вдруг с усмешкой произнесла Ррин и с трудом подняла руку. Пальцы словно продирались сквозь смерзшуюся шугу.
Артюру показалось, что она выудила из ниоткуда увиоле-вый компактный бокал с рубиновым напитком и сделала глоток.
— Fonseca Deneb № 27 Novos Quinta da Regaleira… Чудесный вкус! — произнесла мерцающая хрипловатым теплым голосом.
А затем продекламировала в той же теплой тональности:
— «…Рано или поздно должен был возникнуть подлинный ментальный контакт, выявиться такой частотный канал, такая конфигурация, которая полностью совместима с пользователем. Контур мозга при этом совпадает с контуром работающей программы, колебания обоих полей формируют единый непротиворечивый ландшафт, образующийся как следствие автокаталитический резонанс обеспечивает подключение». Я ответила?
Библиграт фыркнул:
— Недоучка! — И продекламировал в другом ритме: — «Мнить, а не знать, весьма постыдно по двум причинам: ведь не может учиться тот, кто убедил себя, что уже владеет знаниями, да и сама по себе самоуверенность является признаком малоодаренной души…»