У меня ушла минута, чтобы открыть внутренний люк в рубку субмарины. Потом я вскарабкался по короткой лесенке, ударяясь о стенки узкого туннеля, потому что лодку продолжало раскачивать. У верхнего люка я замер, ухватившись за запорное колесо. Вот уже почти двадцать лет никто не дышал свежим воздухом. Быть может, голос дочери мне лишь померещился? Сейчас я точно не мог поручиться за ясность своего рассудка. Такое бывает, когда долгое время недосыпаешь.
Но я уже зашел слишком далеко, чтобы останавливаться. Так какого черта?
Колесо сперва уперлось, затем провернулось, и я услышал шипение, когда давление внутри и снаружи окончательно выровнялось. Если я все проделал правильно, когда поднимался из глубины, то кессонная болезнь, от которой в крови вскипает азот, мне не грозит. А если нет… Теперь уже поздно сомневаться.
Дженна оказалась права. Воздух был жестоко морозный — дул довольно сильный ветер. Но также и настолько бодрящий, что я выбрался из рубки и уселся на краю люка. И посмотрел вдаль через покрытое ледяной кашей волнистое море, которое раскинулось на многие мили вокруг.
Я увидел рубки других субмарин — четырех. Молодые люди на них махали мне, и я помахал в ответ обеими руками. Если я и обещал себе в начале погони, что сдеру с Дженны кожу живьем, когда отыщу ее, то этот гнев уже давно растаял, сменившись неописуемым изумлением.
Потому что Дженна была права. Солнце точно восходило.
И не то жалкое и атрофированное солнце, которое мы видели в последние дни до переселения в океаны.
Это было настоящее, мощное светило.
Оно пересекло горизонт наподобие феникса, метнув в небо поток желто-оранжевых лучей, окрасивших подбрюшье облаков на западе. Облака ярко вспыхнули, и с подлодок донесся торжествующий вопль — молодежь увидела чудо.
Неожиданно я поймал себя на том, что тоже радостно кричу. Нет, воплю. Я стоял во весь рост, едва не падая с рубки в ледяную кашу, но не мог остановиться. И вопил пока не охрип.
Оглядевшись, я увидел, что все дети стоят, удерживая равновесие на качающихся подлодках. Глаза у них были закрыты, а руки простерты к небу. Они ждали… ждали…
Внезапно я понял, чего они ждут. И поступил так же.
Когда солнечные лучи упали на мою кожу — старую, темную и морщинистую, — нервы взорвались теплом. Изумительным, почти оргазмическим теплом. Никакой электрический нагреватель не способен дать такое ощущение.
Я пришел в себя, и мне показалось, что дочь машет мне с рубки одной из подлодок.
Я прыгнул в ледяное море и поплыл к ней широкими взмахами.
Подплыв к субмарине Дженны, я проигнорировал улыбающиеся, но настороженные лица других подростков, ухватился за поручни, забрался на палубу и подошел к дочке.
Я не стал спрашивать, можно ли ее обнять, что делал с тех пор, как ей исполнилось тринадцать.
Ей пришлось вежливо постучать меня по плечу, чтобы я ее выпустил.
— Извини, — сказал я, заметив, что моя мокрая борода намочила ей лицо.
— Все в порядке, — отозвалась она, вытирая лицо ладонями.
— Я нашел ваш клуб. И испугался, что ты… вы… уплыли и совершили что-то по-настоящему глупое.
Дженна опустила взгляд.
— Ты разозлился на то, что я тебе ничего не сказала?
— Сперва. Но теперь это не имеет значения. Потому что это… просто… невероятно.
Солнце взошло. Под старым и темным неопреном гидрокостюма стало жарко и неудобно. Я расстегнул его и высвободил голову и руки, предоставив костюму свисать вокруг пояса. Восхитительные теплые лучи омыли мою обнаженную грудь, поросшую седым волосом. Меня охватило беспричинное, почти взрывное легкомыслие, и пришлось сделать усилие, чтобы удержаться на палубе. Все подростки уже хохотали и сталкивали друг друга в воду, где они плавали и постанывали, как тюлени.
— Вам удалось связаться с кем-нибудь еще? — спросил я Дженну.
— Мы все время обшариваем эфир, — ответила та, не высвобождаясь из кольца моих рук, обнимающих ее плечи. — Но ты стал первым, кого мы услышали.
— Хотел бы я знать, сколько спутников еще работает, — произнес я, глядя в фантастическое, потрясающе синее небо. — Мы можем установить тарелку, одну из старых телевизионных систем. Кажется, у нас внизу еще осталось несколько штук…
— Мы не вернемся, — неожиданно сказала Дженна, отстраняясь.
Я посмотрел на дочь.
— А разве вам есть куда плыть?
— Нам все равно, папа. Мы просто не станем возвращаться. Мы дали такую клятву. Все.
— А что если лед все еще твердый? Что вы тогда станете делать?
От порыва морского ветра по коже пробежали мурашки.
— Пока не знаем.
— Вам еще чертовски повезло, что появился просвет, через который вы выбрались. И что воздухом можно дышать. И я не уверен, что у кого-либо из нас хватит кислорода или заряда батарей, чтобы вернуться. Дженна, насколько я понимаю, вы все тут погибнете.
Дженна отвела взгляд.
— Кто-то должен был что-то сделать, — сказала она. — Мы обязаны были узнать, есть ли шанс на возвращение солнца. Мы надеялись. Очень надеялись. Ты, Джейк и остальные — все, кто жил до замерзания, — вы как будто сдались. Все решили не умирать — но и не жить.
Я медленно кивнул.
— Так каков теперь план? — спросил я.
Она посмотрела мне в глаза, снова улыбаясь.
— Баджа.
— Что?
— Милях в двухстах к северо-востоку отсюда должен находиться полуостров Баджа. И мы поплывем туда, пока не уткнемся в берег.
— А если вы всего лишь наткнетесь на паковый лед?
— Тогда оставим субмарины и пойдем дальше.
— Ты хотя бы представляешь, о чем говоришь? Где ваша еда, где вода, какая одежда у вас есть? Что?..
— Мы не вернемся, папа!
Она выкрикнула эти слова, упершись кулаками мне в грудь.
— Ладно, ладно, — пробормотал я, размышляя. — Но подумайте вот о чем. Ваши шансы станут намного выше, если вы получите помощь. Теперь, когда мы знаем, что лед тает, а воздухом можно дышать — и что солнце вернулось, господи! — мы можем позвать наверх и других. Всех с нашей станции, и с других тоже. На этой уйдет время, но если мы станем действовать организованно и методично, то шансы добраться до суши у нас будут гораздо больше. Хотя я не вполне представляю, что мы там найдем, когда доберемся.
Несколько ребят выбрались из воды и подошли, чтобы меня послушать. Некоторые кивали, соглашаясь.
— Если хотите, — предложил я, обводя их взглядом, — я отправлюсь вниз сам. Но для этого мне понадобится воздух и электричество от других субмарин. Надеюсь, вы прихватили достаточно еды, чтобы протянуть неделю или две. Придется ждать столько или еще дольше, прежде чем кто-то еще сможет к вам подняться.
Я вернулся вниз, пополнив ресурсы своей подлодки из запасов ребят. И вез около девяти сотен цифровых фотографий открытой воды, чудесным образом ожившего солнца, синего неба — и огромный запас надежды в сердце.
Задача предстояла не из легких. Поначалу не все взрослые захотят мне поверить. А подъем станций после такого долгого пребывания на глубине станет еще более опасным, чем их первоначальное затопление.
Но я подозревал, что Дженна права. Мы не сможем вернуться на дно. Только не после того, что я увидел.
Поэтому я медленно опускался в глубину, плавно-плавно. Как перышко. Старая подлодка не выдержит быстрый спуск, как не выдержала бы резкий подъем к поверхности.
И хотя мрак вновь обрел полную власть, я ощущал себя легким, как парящая птица.
Три дня спустя я стоял в доке для субмарин двенадцатой станции.
Дэн сдержал слово и сообщил новость еще до моего прибытия. Теперь он стоял в толпе взрослых, пока я медленно спускался с рубки.
— Ты их не нашел, — заявил Джейк.
Я едва ли не физически ощущал его злость, пока шел по палубе к встречающим. Дисциплина на станциях была жизненно важна, а я пошел на такое нарушение дисциплины, что стану везунчиком, если Джейк не свернет мне нос.
— Почему же? Нашел.
— Мертвыми? — спросил Дэн чуть напряженно.
— Нет. Взгляните.
Я протянул Дэну камеру, которой пользовался на поверхности.
Дэн включил камеру. Ее экранчик ожил, и кадры начали сменяться один за другим.
Вокруг Дэна столпились взрослые, включая Джейка.
И все они разом ахнули.
— Быть такого не может, — выдавил Дэн.
— Еще как может. И если вы не возражаете, то моя дочь ждет нас, чтобы мы присоединились к ней наверху. У нас там намечается сухопутная экспедиция, которой нужна поддержка. Я пообещал ей и остальным ребятам помощь. Она им понадобится.
Дэн покончил с фотографиями и включил одно из видео, которые я тоже снял. Из крохотного динамика камеры раздались смех и крики подростков и плеск волн о борт субмарины, на которой я стоял.
Я заметил, что многие из моих товарищей прослезились. И на краткий миг пожалел, что Люсиль не дожила до сегодняшнего дня и не увидела этого.
Неважно. Люсиль стала воспоминанием, но было очевидно, что я привез живым то, в чем они отчаянно нуждались, даже не зная об этом. Столь же отчаянно, как нуждался в этом я, когда открыл верхний люк и вдохнул жгучий, морозный и соленый воздух, треплющий волосы.
Джейк уже выкрикивал приказы с широкой улыбкой на лице, а камера благоговейно переходила из рук в руки.
Я посмотрел на потолок, и глаза мои увлажнились, а душа рванулась сквозь черную глубину на самый верх, где ждала Дженна. Держись, малышка моя. Папочка скоро вернется.
© Brad R. Torgersen. Ray of Light, 2012.
Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале
Analog Science Fiction and Fact
© Андрей Новиков, перевод, 2016
© АкуАку, илл, 2016
Торгерсен Брэд (Torgersen, Brad R.)
____________________________
Американский фантаст Брэд Торгерсен родился в 1974 г. в городе Оук-Харбор (штат Вашингтон). Он программист, работает в небольшой медицинской компании в штате Юта, также по выходным служит старшим прапорщиком в армии резерва США. До этого Торгерсен сменил множество профессий: торговал гамбургерами, мыл посуду в заведении фастфуда, служил офисным клерком в доме для престарелых, работал на нескольких радиостанциях. Шумная история с Sad Puppies («Грустными щеночками») — группой американских фантастов и фэнов, выступавших за традиции «старой доброй научной фантастики» и фактически сорвавших в 2015 г