оду вручение премий «Хьюго» — принесла Брэду Торгенсену, одному из руководителей этой группы, скандальную известность и за пределами фэндома.
В научной фантастике Торгерсен дебютировал в 2010 году рассказами «Экзанастазис» и «Бродяга». Редчайший случай: произведение начинающего автора «Бродяга» читателями журнала Analog было признано лучшей короткой повестью года. Позже эта почетная премия журнала доставалась Брэду еще дважды. Знакомый читателям «Если» по публикации в 2012 году рассказ «Помощник капеллана» с тех пор разросся в полноценный цикл — добавились повесть «Наследие капеллана» и роман «Война капеллана».
Публикуемый здесь рассказ «Луч света» был номинирован на две самые престижные американские НФ премии — «Хьюго» и «Небьюла».
Эльдар Сафин
АРМИРОВАННЫЙ ЛЕД
/фантастика
/информационные технологии
/природопользование
Полгода назад судья предложил выбор: ошейник или «наездник» — миниатюрный датчик с иглой, вшивающийся под кожу на черепе. Лех, ни мгновения не сомневаясь, выбрал иглу. Вместо того чтобы походить на пса, он стал носителем импланта.
— Эй, парень, у тебя глазуны сломались, что ли? — Вошедший на станции выглядел лет на двадцать пять, но по речи Лех дал бы ему не больше пятнадцати.
— Я не ношу их.
Никто на их диалог не обернулся — все сорок шесть пассажиров «пробки» находились в виртуальности. Кто-то сидел в старомодном шлеме, кто-то — в дорогих, комфортных очках от «Традо» или «Нью-Большевички», а кто-то — в ультрасовременных контактных линзах с наушниками-невидимками.
Вошедший сел на свободное место напротив Леха, достал из кармана узкие очки «Оло Альф Орен» и заговорил:
— Слышь, парень, я как-то свои глазуны сломал в походе и полтора суток куковал, с тех пор всегда ношу вторую пару. Могу дать на время.
— Я не ношу их, — повторил Лех. И дружески улыбнулся.
В десятых годах двадцать первого века случился настоящий бум зомби-муви — добрые зомби, злые, умные, тупые. Появилась даже зомби-эстетика. Среди сериалов и фильмов были зомби-невесты, зомби-растения, даже зомби-цивилизации. Сейчас, в две тысячи сорок втором, Лех часто ощущал себя единственным человеком среди моря зомби.
При этом он понимал, что если бы носил «глазуны» — они же «галочки», они же «очки», «шлем», «выход», «прелесть», «доступ» и тысяча других наименований, — то и сам был бы таким же. Точнее — настоящим королем зомби, первым среди равных!
Но по решению суда ему ограничили доступ в виртуальную сеть сроком на шесть лет. И Лех Рамазанов, известный как $КингСингх, имеющий более семнадцати миллионов постоянных подписчиков по всему миру, исчез.
Сказать, что его ломало, — это ничего не сказать. За полтора месяца Лех похудел на одиннадцать килограммов — он просто лежал дома и смотрел в потолок. Он был морально уничтожен, и если бы не игла в черепе, то наверняка попытался бы наложить на себя руки.
А потом понемногу отпустило. Лех знал, что большинство «ограниченных» переходили на различные устройства, которые, конечно же, не давали полноценной связи с виртуальностью, но как-то ее имитировали: планшеты, ноутбуки…
В принципе там было все то же самое, и кое-кто, например, вообще утверждал, что через экран можно так же погрузиться в виртуальность, как и через очки, мол, достаточно просто фантазии.
Роскошь погружения в виртуальность с помощью фантазии — прерогатива простых юзеров. $КингСингх же был одним из столпов виртуальности. Он водил за собой миллионы людей — в дом бывшего мэра Нижнего Новгорода, после того как его посадили, но до того, как туда приехали «чистильщики»; на свидание с девушкой, которая считала, что она — инопланетный шпион; на крышу Саратовского отделения Госбеза; на закрытую алтайскую фабрику, на которой якобы никогда не обогащали уран, но почему-то в гигантских количествах присутствовал сильно фонящий циркон.
Лех Рамазанов, он же $КингСингх, потерял не только возможность погружения в мир чужих фантазий. Он перестал создавать собственный контент — и именно это едва не убило его.
Потом Лех слегка оклемался, решил найти работу — и тут же выяснил, что в две тысячи сорок втором судимость не препятствие для трудоустройства: компании, социализирующие бывших заключенных, имели льготы от государства.
Зато отключение от виртуальности спускало твой социальный лифт в подвал, и из высшего сорта ты становился сразу даже не третьим, а браком.
Даже для работы дворником требовалось подключение, чтобы мгновенно узнавать о проблемах с водоснабжением и электрикой.
И так везде. Лех обнаружил, что ему доступно совсем немногое — например, роспись сувенирных матрешек или комплектация дешевых кухонных комбайнов.
Лех попробовал все возможные варианты и осознал, что он действительно опустился на самое дно. Все прежние друзья отвалились, а новых не появилось.
Он занялся бегом, и отчасти это спасало. Он научился читать периодику — благо, для получения любой газеты или журнала в мире достаточно было кинуть монетку в уличный три-дэшник и выбрать нужную программу.
Лех наполнил свою жизнь ритуалами — любое занятие, начиная от чтения утренней газеты и заканчивая вечерним походом в туалет, обрастало деталями, которые появлялись случайно и быстро становились обязательными.
Он работал в «Российском обществе слепых», сходил с ума и чувствовал это. И хотя сумасшествие отчасти спасало от отчаяния, рано или поздно оно сломало бы его.
Но однажды в газете «Московский комсомолец», которую Лех вообще не жаловал за изрядную «желтизну», он обнаружил объявление о том, что на научную базу «Кайра» в Арктике требуется разнорабочий с высшим образованием.
Он позвонил рекрутеру, и тот подтвердил: других требований к претенденту нет. Незакрытая судимость за оскорбление в виртуальной реальности? Не проблема. Образование — философский факультет МГУ? Великолепно! Когда можете приступить к работе?
Лех позволил себе усомниться в правдоподобности истории. Но, копнув, убедился: удаленные научные базы, то есть казенные учреждения, подчиняющиеся непосредственно министерству, не могут нанимать на работу людей без высшего образования.
Для небольших контор это не проблема — несколько сотрудников, которые сами прибираются и занимаются подсобными работами. Располагающимся в городах или вблизи поселений тоже не страшно: всегда можно договориться с кем-то за внебюджетные средства или по бартеру.
Но для четырех больших научных баз это стало проблемой — кто с высшим образованием согласится ехать на край земли за копейки, чтобы получить в портфолио запись «разнорабочий»?
К концу тридцатых годов вступительные тесты ужесточили, обучение после школы продолжало не более двадцати процентов молодежи, а заканчивало вузы и того меньше.
Высшее образование стало престижным, и каждый получающий заветную корочку превращался в часть элиты.
Леху терять было нечего. Так он оказался в вагоне всероссийской вакуумной системы метро, по-простому называющейся «пробкой». Ему было интересно, понимал ли Маск в начале десятых, когда придумывал «пробку», насколько он упростит жизнь человечеству?
Метро протянули везде, где только можно. Рядом шли сразу шесть, а то и восемь труб «пробки» — сверхскорая, скорая, пассажирская и транспортная, каждых по две — туда и обратно. Иногда скорой или сверхскорой не было.
С Мурманском центр соединяли восемь труб, а вот к острову Рудольфа на Земле Франца-Иосифа тянулось лишь две. И в вагоне кроме Леха сидели двое — симпатичная девчонка лет пятнадцати и стареющий мужик, лысый и бородатый, по диковатой моде начала века.
На острове попутчики растворились в тумане, а за Лехом прилетел вертолет-компакт.
— Привет, — сказал Лех в шлемофон.
Пилот судорожно подергал головой, пытаясь найти контактные данные собеседника в виртуале, чтобы скинуть ему всю необходимую информацию, и не сразу понял, что того там в принципе нет.
— Я инопланетянин, — заявил Лех. — Прибыл на вашу планету пожрать ваш разум. Но он сгнил в виртуальности.
— Чего? — соизволил наконец заговорить пилот. К этому моменту они уже взлетели и скользили вперед в десятке метров над темной водой.
— Мне закрыли вход в виртуальность, — вздохнул Лех.
— Про инопланетянина прикольнее было, — заявил пилот. — Черт, я с дочерью настолько привык в вирте общаться, что даже не захожу к ней поздороваться. Она в вирте прикольнее, прикинь?
Следующие сорок минут они молчали, а потом впереди показался ледник и пилот заявил:
— Три минуты до высадки. Будь готов, я тебя скину в озеро.
— Чего? — поразился Лех.
— Высажу на площадку на крыше здания, — как ни в чем не бывало ответил пилот. — Должен же я был тебе за «инопланетянина» отомстить?
Строить дома на льдинах всегда было занятием глупым. Но изобретение «армированного льда», в который обычный лед превращался после обработки реагентами, позволило не только предотвратить таяние ледников, но и создать в Арктике несколько постоянных баз, построенных не в виде времянок, а в виде настоящих, капитальных зданий.
Издалека база выглядела как оазис в пустыне, только вместо пальм были разномастные хозяйственные постройки, а вместо озера — широкое и донельзя скучное серое восьмиэтажное здание.
— Бывай, — подмигнул пилот Леху, открывая шлюз-дверь.
— И ты не болей, — ответил тот.
Лех не ожидал хлеба-соли, но хотя бы сотрудника СБ или отдела кадров он точно заслуживал. Проблуждав по крыше пару минут, он нашел незапертую дверь, а за ней — слабо освещенное алой лампочкой узкое помещение с дверью лифта.
Он не успел нажать на кнопку, как створки с тихим чпоком декомпрессии разошлись, а стоящая за ними девушка лет двадцати пяти, чернявая, с отличной спортивной фигурой в приталенном сером комбинезоне, резко притянула Леха к себе и сказала:
— Добро пожаловать на «Кайру»!
А потом обняла и поцеловала в щеку. Когда она его отпустила, он дружески подмигнул ей: мало ли, может быть, здесь всех так встречают?