Позже Виктор пытался узнать, кто его сдал, но хозяин таверны и его сын исчезли, а на этом месте возник киоск с разливным пивом. Две недели он и Олег прятались в убежище, лишь ночами выбираясь наверх, глотнуть свежего воздуха. У Олега, наверное, был припрятан навигатор или маячок. И он не стал дергаться, когда над двором, зажатым мрачными многоэтажками с провалами окон, завис вертолет и сбросил лестницу. «Это за мной, — сказал Олег и, сунув Виктору в руку какую-то бумажку, добавил: — Позвони через пару дней».
Виктор позвонил, и с тех пор жизнь его сменила колею. Из разговоров в столовой и намеков в отделе Виктора узнал, что за особые заслуги Государь жаловал Олега именным дворянством и возвысил до руководящего состава Департамента.
Полгода назад, после звонка, его пригласил на собеседование некто, назвавшийся Сергеем Викторовичем. Собеседником оказался коренастый седовласый мужчина пенсионного возраста. Они прогуливались по парку в Сокольниках, вопросы были вроде ни о чем, и Сергей Викторович вроде не вслушивался в ответы, а следил за реакцией собеседника на внезапно раскрытый зонтик в руках девушки на скамейке, на велосипедиста, промчавшегося рядом по выделенной полосе… На прощание велел завтра обязательно быть на медобследовании. Предложил Виктору переселиться, дал адрес и ключ-карту от однокомнатной квартиры, оплаченной на полгода вперед.
После заполнения анкет и не очень приятных анализов врач, задумчиво потирая носяру, спросил, не приемный ли он ребенок, поскольку славянский генотип не соответствует матери-калмычке и отцу-казаху. «А я-то думал, что они китайцы, и я китаец…» — удивился Виктор. Потом за него взялся плотный дедок по прозвищу «Страшная Борода» и гонял на занятиях по силовой подготовке. В итоге, Виктора оформили во внештатный резерв на испытательный срок.
Коллеги по офису явно ждали его быстрого продвижения по карьерной лестнице, подозревая высокое покровительство. Но время шло, пару раз его задействовали как проводника по Бункеру, однажды поставили заменять прихворнувшего Силовика, но в штат не переводили, и о делах Выездных Комиссий узнавал лишь из ежемесячных сводок из аналитического отдела в открытом доступе. Осенью 67-го весь резерв, штатный и внештатный, кинули на патрулирование улиц. Левые справляли юбилейный шабаш, власти опасались провокаций, выводить армию на улицы после прошлогодних событий было нежелательно: страна еле успокоилась после громких процессов.
Так что большая часть времени уходила на сидении в офисе, изучении регламентов, обязательных тренингов и «подай-принеси», если вдруг что потребовалось начальству. Была какая-то смутная неправильность в его пребывании в Департаменте по надзору. Среди лощенных сотрудников он казался себе бомжом, случайно попавшим на бал Дворянского собрания. Но вскоре понял: такие же люди.
После переезда ждали продвижений по службе. Кому-то повезет, подумал Виктор, возвращая костяшку-талисман в кармашек. «А вот Ольге вряд ли», — решил он, скосив глаза на соседнюю ячейку. Стол, заставленный мелкими горшками с кактусами, подставка с карандашами и скрепками, стопка бумажных файлов, прижатых миниаквариумом, к стене на булавке пришпилена плюшевая зверушка. Канцелярской дребедени тоже хватало. Не хватало самой Ольги. На терминале замигал вызов к начальнику отдела. В офисе, кроме Виктора, больше никого не было, поэтому прихватив аптечную сумку, без которой можно было получить выговор, пошел к Бурмистрову.
Николая Семеновича побаивались. Он закрывал глаза на бардак в офисе, но строго требовал еженедельные отчеты, которые Ольга прозвала «песней оленевода». В отчетах следовало изложить своими словами наблюдения и впечатления о чем или о ком угодно. Виктор заподозрил, что от них ждут доносов на коллег, но быстро сообразил, что в их системе перекрестного контроля доносы ни к чему. Центральный комп, почему-то прозванный «Большим Братом», если что, отследит перемещения и контакты любого из них, запишет разговоры даже с навигатора без питания и сообщит кому следует.
Бурмистров взглянул на Виктора начальственно, как бы с трудом вспоминая, зачем его вызвал.
— Ты в последние дни не замечал за Скобелевой ничего странного?
Виктор покачал головой. Любое слово может быть неправильно истолковано. Первый принцип службы — «не болтай!» — Виктор усвоил на второй день работы. Дежурный по офису предложил пройти какой-то «тест Ришелье» и написать шесть строчек о чем угодно. А потом объяснил, по каким статьям и на сколько лет за слова из детской песенки можно отправить коллегу на поселение в солнечные края.
— Её ищут в отделе кадров, — пояснил Николай Семенович. — Психологи, читающие ваши отчеты, — тут он подмигнул, — рекомендуют перевести ее к аналитикам. А наша девица-красавица куда-то исчезла.
Виктор почесал запястье. После медосмотра ему вживили маячок, пообещав снять к выходу на пенсию или хоть завтра, если не возьмут в Департамент. Бурмистров строго посмотрел на Виктора и ткнул пальцем в настенный терминал. Масштаб карты изменился и перешел в режим схемы. Виктор узнал большую восьмиконечную звезду аквапарка в Троицком районе. Рядом, на контуре одного из домов мигала синяя точка.
— Вторые сутки ее маячок вот здесь, навигатор там же, но отключен, — Бурмистров нахмурился. — Могу активизировать, но зачем мне вмешиваться в её личную жизнь?
— Незачем, — согласился Виктор.
— Но если она застряла в квартире человека, недавно проходящего по одному делу? Не криминал, пригласили для опознания трупа. Что она там делает и как там оказалась?
— Девушка свободная, может, у нее там плотная встреча с другом.
— Теперь это так называется? Кстати, она живет со старой матерью и больной сестрой. Дома не была два дня. Это как?
Это неправильно, решил Виктор. Ольга не похожа на самку, способную ради перепиха забить на всё.
— В общем, надо просто глянуть, что и как, — Бурмистров достал визитницу, перелистал и вытянул карту с синими и красными полосами. — Держи вездеход на предъявителя от Мосводоснабжения. Открывает любые двери. Никаких активных действий! Если жива и здорова, извинись, улыбнись и возвращайся. Если дверь не откроют, сразу сообщи и уходи, оперативников я вышлю сам. Никакой самодеятельности! Никакого оружия… Впрочем, вам и не положено. Жду твоего звонка. Вопросы есть?
— По какому делу проходил хозяин квартиры, кто он, возраст, кто еще там проживает и кто мог кроме вас поручить Ольге расследование?
Несколько секунд Бурмистров хмуро разглядывал Виктора.
— Грамотно, — наконец сказал он. — Хозяин, Василий Зельдин, живет один, 62 года, архитектор. Погиб его знакомый, несчастный случай на стройке. Скобелева — перспективный работник, но если через мою голову ей дали поручение и она не доложила, это будет стоить ей головы. Еще вопросы? Свободен.
Двадцатиэтажная башня выглядела как цилиндр из зеркального стекла, рассеченный с четырех сторон сверху вниз темными полосами.
Пока ему подбирали в отделе техобеспечения подходящие комбинезон и сумку, он ознакомился с планом здания. Полосы по фасаду — декоративные щиты, прикрывающие ниши с наружными блоками сплит-систем. Не то, что в старых районах, где фасады обляпаны коробками кондиционеров, а балконы и лоджии застеклены как попало.
Виктор прошел сквозь неизбежную рамку заверещавшего металлоискателя и показал словно из воздуха возникшему охраннику содержимое сумки: разводной ключ, крюк для подъема крышки люка и прочее железо. И без вопросов был допущен к лифтовому холлу.
На девятом этаже предъявил карточку сидящему у лифта консьержу и пошел по круглому коридору. У двери с номером 916 тронул сенсор звонка. Подождал минуту, другую, снова позвонил. Доложить Бурмистрову и возвращаться в Департамент? Виктор представил, как Ольга, истекая кровью, лежит на полу, над ней навис маньяк с кухонным ножам, еще немного, и…
Ситуация просто воняла подставой! Если начальник беспокоится за Ольгу, прислал бы оперов или велел войти и разобраться. Вот он войдет, а там трупы, и тут входит полиция… Кстати, ни охрана, ни консьерж не спросили, к кому он идет! Дед Ляо часто приговаривал: «Параноики живут трудно, но долго». Виктор, сожалея, что не параноик, попытался открыть дверь карточкой. Дверь не поддавалась. Закрыта на засов, но только успел подумать, как замок щелкнул и ему в лоб уперлось что-то холодное и металлическое.
— Не надо в меня стрелять, — сказал он, когда Ольга, схватив его за лямку комбинезона, втянула в прихожую.
Неплохо живут архитекторы на пенсии, подумал Виктор. Шесть комнат с изогнутыми по дуге большими окнами, обстановочка недешевая. Хозяин квартиры, крепкий, лысый старик копался в ящиках встроенного шкафа, выбрасывая оттуда книги, картонные папки, мелкие коробочки…
Ольга спрятала в сумочку травматик и спросила:
— Чай или кофе?
— Будет тебе и чай, и кофе, — пообещал Виктор. — Начальство на ушах ходит, пропал сотрудник, пора объявлять розыск…
— Да ладно! — перебила Ольга. — Я вчера отпросилась, сказала, что приболела. Полчаса назад он звонил, спросил, где я нахожусь. Я сказала, что дома, и завтра выйду на работу.
Виктор задумался. Непонятная ситуация. Дядя Вася, как назвала Ольга архитектора, был, по ее словам, дальним родственником, но в отделе кадров сведения о родственниках собирались тщательно и глубоко. Набрал номер Ольги. Длинные гудки, ее навигатор не реагирует. Набрал другой наугад — ответил хриплый голос на незнакомом языке.
— Ты во что впуталась? — спросил он.
— Ни во что, — ответила Ольга. — Дяде Васе надо помочь найти одну вещь. Если не найдет, будет плохо. А я не хочу, чтобы ему было плохо, и не только потому, маме и сестре…
— Да вот же она! — с этими словами дядя Вася вытряхнул из шкатулки флешку.
— Что в ней? — одновременно спросили Ольга и Виктор.
— Коды доступа к файлам в одном сетевом хранилище. Документы, проекты зданий, переписка… Никита Демченко пару месяцев назад попросил, если что с ним случиться, передать в любой надзорный орган. Ольга у нас по этой части, но я долго не мог найти, куда спрятал…