Разговаривали недолго, грозить и лезть на рожон не стали, ну и нас никто не задевал. Вежливо поговорили, предупредили о нашем тут интересе, поинтересовались, знают ли наш флаг? Знают. Вот и хорошо, значит, знают и о том, что свои интересы мы всегда сможем отстоять. Заверили их, что остров в круг наших интересов не входит, и отплыли, получив такие же заверения от уже ставших местными нурманнов. Посмотрим…
Поход становится скучным, ни тебе хорошей драки, ни пушечной стрельбы, ничего, только море вокруг, и то спокойное, как болото. Хоть бы напал кто для разнообразия. Ветра почти нет, поставили все паруса, ловим слабые потоки самыми верхними. Ещё немного, и впереди появятся проливы, и мы уйдём в наше море, так сказать — внутреннее, домашнее…
Чуть позади по правому борту на расстоянии выстрела ходко идёт судно Хальвдана, равномерно машет вёслами. Конунг самолично отправился на Родину за новыми воинами. Обрадовался так вовремя привезённому золоту, долго выспрашивал и выпытывал, под какую долю придётся его возвращать и когда?
Про бесплатный сыр здесь все знают и предпочитают иметь твёрдые договорённости и условия. И мы договорились. Снижение торговых пошлин до минимума дорогого стоит. Обойтись без них нельзя, никто этого не поймёт. И конечно, союзнические обязательства. Это кроме возврата основного долга. Дарить с таким трудом полученное золото никто не собирается.
Само собой разумеется, обмыли новый союз, как же без этого? Обмывали долго, почти два дня. Теперь вот сопровождаем ярла на полуостров. Золото — оно же такое, любит к себе излишнее внимание притягивать. И слух о полученном займе моментально разлетелся по всей территории новой колонии. Хватает и тут болтунов. Как прознали?
Так что нужно помочь союзнику, довести его судно под прикрытием наших пушечных жерл до проливов, дальше уже они сами пойдут по своим поселениям и городам выкликать охочий народ. А мы домой.
Только к радости возвращения примешивается чувство неудовлетворённости. Если не придумывать разнообразные оправдания себе любимому, разложить всё по полочкам и разобраться, то, как уже говорил Горивой, поход мы профукали. Точнее, это я его профукал. Граф с семейством жив, для строящегося университета учёных мужей не нашли. Да и не искал я, если честно сказать. Как теперь на глаза жене покажусь? Одно утешение, золотом кое-кого нужного снабдили, и, что самое ценное, не своим.
От такого раздрая в мыслях и настроение соответствующее, непонятное. Подраться бы с кем-нибудь…
К вечеру распрощались с нашими попутчиками, по такому случаю сошлись бортами, постояли немного рядом, поговорили напоследок и ещё раз получили заверения в братской дружбе. Ну ещё бы! Когда столько золота отвалишь, то с тобой поневоле любой дружить начнёт. Впрочем, тут дело всё-таки немного в другом. В дело вмешались дальние родственные связи и пролитая совместно кровь. А это здесь пока ещё дорогого стоит.
Отбившись от настойчивого приглашения погостить на берегу у наших друзей, быстро распрощались, чтобы случайно не передумать, и, в корне задавив подспудное недовольство команды, пошли дальше.
Где-нибудь на пустынном берегу разобьём лагерь или, что надёжнее, вообще на борту останемся. Море вокруг спокойное, а глубины позволяют спокойно бросить якорь почти в любом месте. Гулянок же нам хватит, достаточно на островах пображничали, а уж что начнётся сейчас на берегу, когда разнесётся слух о прибытии конунга с золотым запасом, даже представлять не хочу. Столько не выпью, здоровья не хватит. И пусть местное пойло некрепкое, но оно берёт количеством и объёмом и с ног валит точно так же, как и крепкие напитки. А уж какое от него поутру похмелье, это не рассказать, это на своей шкуре пробовать надо. А лучше не пробовать, а вести трезвый образ жизни. О как! Вот это я замахнулся. Сам себе удивился.
Даниэля высадили в Данциге, и вот там мне пришлось задержаться. Видя мои переживания о невыполненной просьбе супруги, старый знакомец пообещал поспособствовать решению моей проблемы в поиске нужных мне людей.
Вот и жду результатов его обещания уже который день, брожу по окрестностям, осматриваю изменения, произошедшие за эти годы. А посмотреть есть на что, разросся город, что в ширину, что в высоту. И перебрался на противоположный берег, который мы так и не удосужились когда-то прихватить. Значит, не судьба нам осесть на этой земле.
Впрочем, по зрелом размышлении, а ему я предаюсь всё последнее свободное время, которого в плавании хватает (а что? По мачтам мне ползать не надо, палубу драить меня не заставляют. Одно занятие — это мои упражнения, которыми я сам себя занимаю), всё чаще прихожу к выводу, что вряд ли имеет смысл именно сейчас влезать в такие проблемы, как организация нового поселения, бог знает где. Зря мы это затеяли. Ладно, ладно, я зря затеял. Одно дело высадить там небольшой отряд, присмотреться к обстановке, навести шороху и уйти. И совсем другое — постоянное проживание. Это же сколько туда сил и средств нужно будет вбухать? И мало того, нужно будет вкладывать и дальше, и не только товаром и деньгами, но и людьми, что ни в какие ворота уже не лезет. Погорячился я.
Нам бы своё осилить, уровень жизни народа поднять. А то всё жилы рвём и рвём, а для чего? Ради призрачного и эфемерного светлого будущего? Чьего? Не знаю. Люди, они ведь сейчас жить хотят, в настоящем, а не когда-нибудь потом…
Вот и думаю, вспоминаю свою тамошнюю жизнь, сравниваю с настоящей и прихожу к мысли, что зря я поддержал Последа. Надо будет как-то поговорить с ним, нацелить на что-то другое, только вот на что? С Горивоем посоветоваться? Может, мудрый боярин и подскажет какой-то выход из того тупика, в который я сам себя и загнал? Так и сделаю…
Соратник и товарищ обрадовался:
— А я уже волноваться начал. Не давало мне покоя твоё новое начинание. Ну никакого здравого смысла в нём не вижу. Твои желания понимаю и в чём-то одобряю, но новое поселение за тридевять земель? Хорошо, что сам понял, на что замахиваешься. Не осилим мы. Нет, вру, осилить-то осилим, вот только какой ценой? И нужна ли нам такая цена за это? Никто не поймёт и не поддержит.
— Вот и мне, по зрелом размышлении, такие же мысли в голову пришли. В княжестве сколько всего сделать надо, а если сюда начнём средства отвлекать, нигде добра не получится. Лучше вот так, чужими руками, будущие проблемы решать… — оглянулся в сторону скрывшегося за кормой далёкого берега. — Или с помощью чужого золота.
— Вот. Правильно соображаешь. А мы лучше новые дороги проведём, крепости укрепим, университет твой поставим…
— Почему мой? — перебил и поправил Горивоя. — Наш.
— Ну, пусть наш. Так даже лучше будет… А Послед… Хорошо, что ты мне всё без утайки рассказал. А то беда бы вышла. Нельзя нам такую обиду на волю отпускать. И ему в себе её держать нельзя. Как-то я это дело проморгал. Старею, что ли?
— Да нет. Это мы привыкли дела княжества вершить и за этими большими делами простых людей не видим. А у них свои мысли, свои переживания. И от каждого благополучие нашего княжества зависит. Когда город поднимали, что людям обещали? Что будем интересы каждого учитывать. А что вышло?
— Ты палку не перегибай! Не может князь о каждом человеке заботиться. У него своих, государственных, дел хватает!
— То-то и оно. Государственные дела простых людей затмили. А ведь из них и состоит это государство. Одно дело, когда враг на пороге, когда наши интересы кто-то подмять пытается, тогда это ещё можно объяснить и понять. А когда вот так? Когда всё хорошо? Когда спокойно вокруг, когда деньги со всех сторон в Кром текут? Погоди! Тебе наша сегодняшняя жизнь ту, давнюю, новгородскую, ничем не напоминает? Напомнить, чем она закончилась тогда? Бунтом! И ты это прекрасно помнишь! И знаешь почему. Так зачем повторяете те же ошибки?
— Ты уж не сравнивай! Где мы, а где тот Новгород! Кто там бунтовал, забыл?
— Вот! То-то и оно! Ты оглянись вокруг. Да не здесь, а в городе, посмотри, кто там голову поднял? Купцы да бояре. Всё под себя подминают, в Кром уже заходить не хочется. Когда ты простых людей там видел? Давно? То-то и оно! А Послед… Это только первая ласточка. Скоро побежит народ из города и княжества. Почему торговцы цены подняли на товары? Что, командам стругов за доставку больше платить начали? Нет. Тогда князь налоги увеличил? Тоже нет. Тогда почему? Что молчишь? Вспомни, сколько людей к нам приходило в начале и сколько сейчас приходит? Вспомнил? Сравнил? И как оно тебе?
— А может, это в тебе обида говорит? Ну… лавки твои прикрыли, Дрёму сманили, войско забрали.
— То, что лавки прикрыли, это, конечно, плохо. Не подумали вы. Вот тебе ещё один пример отношения к простому народу. Людям приходится теперь до города за продуктами добираться. Всё-таки далеко. Ладно летом, а зимой или в распутицу? Сообразил? У Дрёмы же своя голова на плечах есть. Можно того же Последа на его место поставить, справится не хуже. Если согласится, конечно. А войско? Тут Трувор правильно сделал. Нельзя такую силу без присмотра держать. И что в Кром их перевёл, это правильно. Так что не обида это.
— Ладно. Подумать надо. Ты князю об этом говорил?
— Не говорил. До меня тоже только сейчас дошло, когда о новом поселении размышлять начал. Всё суетимся что-то, копошимся. А жить когда?
— Да-а, намудрил. Обдумать нужно.
Пока не отошёл от разговора, вызвал к себе Последа и засел с ним в каюте. Разговор предстоит тяжёлый, не хочу, чтобы кто-нибудь нас отвлекал.
Сказать, что я огорошил своего товарища своим решением, это ничего не сказать. Словно дух из него выбил, стержень вынул. Он даже как-то на стуле осел, стёк вниз, лицо застыло:
— Твоё право, боярин. Как прикажешь…
— Да погоди ты в тоску-кручину впадать. Послушай, что скажу…
И обсказал подробно свои мысли, всё то, что мне покоя не даёт последнее время. Своими задумками поделился, планами. Смотрю, отходить начал, особенно, когда я его вопросами тормошить стал, совета спрашивать. На предложение занять в крепости место Дрёмы уже отреагировал более живо, выпрямился, плечи расправил: