— Понимаю. Как понимаю, что ещё не поздно развернуться и уйти.
— Поздно уже. Вдруг что лишнее увидел, кого-то опознал? Так что или ты слово даёшь, или остаёшься в этой комнате.
И сразу же мне сзади под обе лопатки ткнули чем-то острым и холодным. Даже морозным ознобом пробило. Сглотнул непроизвольно — во рту, правда, пересохло, но рефлексы всё равно сработали. Тут и без этого страшно, железа только спине не хватает. Лихие девяностые из моего времени сразу вспомнились.
— Никого я не опознал. Темно тут у вас, да и под вашими шапками ничего не увидеть. И не жарко вам так сидеть? — пробурчал недовольно, замерев от прижавшегося к спине острого железа. И пошутил-то, скорее всего, от испуга. Само вырвалось, даже для меня самого неожиданно: — Слово дать недолго. Только смысла я в этом не вижу.
— И почему же?
— Потому что прикончите меня сразу же, как только дело к завершению подойдёт. Если, конечно, всё успешно пройдёт.
— Это почему же? — повторился с вопросом главарь этой шайки.
И чего Горивой медлит? Вот они все сидят, в одном, так сказать, месте. Бери и вяжи их тёпленькими. Разом можно всю верхушку заговора прихлопнуть и от них ниточку дальше потянуть.
— Почему? А зачем я вам потом? Если всё успешно пройдёт, во мне надобность сразу отпадёт. Ведь так же?
— Умный какой. Нет, избавляться от тебя мы не будем. Мало ли ещё когда пригодиться сможешь? Да и голова у тебя толковая. Мы по-другому сделаем. Поможешь нам, мы в ответ поможем тебе. Княжество твоё собственное основать. Людей дадим, золота, материалами ссудим… Подумать нужно. Договоримся позже.
Нет, точно это кто-то прежде знакомый. Слишком узнаваемы многие выражения и обороты речи. Где-то я нечто подобное слышал. Крутится что-то в голове, да только слишком многое отвлекает, не вспомнить так сразу. А пока нужно соглашаться. Только поторговаться для приличия. А то не поймут, да и подозрения сразу вызову таким быстрым согласием.
— Людей — это, в смысле, строителей? Тогда и воинов нужно дать. Без них даже и соглашаться не стану.
А в спину усилилось давление острого металла. Дёрнулся было сделать шаг вперёд, да не вышло. Сразу же мою попытку избавиться таким образом от неприятного присутствия железа за спиной пресекли. На плечи легли чужие ладони, придавили, придержали на месте. Да и ладно. Постою, делать-то нечего. Рубашку бы не попортили только. Как я потом в порванной да порезанной по улице пойду? Тогда продолжу торг:
— И всех, кто пожелает со мной уйти, отпустите. Горожан, имею в виду. Струги ещё понадобятся для перевозки, пушки для защиты.
— Что-то многого ты хочешь. Не наглей.
— Это ещё мало, — пропустил предостережение мимо ушей. — Местечко там необжитое, да ещё и разных разбойников на воде и на земле хватает. И что ты там про золото говорил? Мне ведь нужно будет не только строиться, но и кормиться самому, и людишек своих кормить.
Вот тут при упоминании золота в первый раз за всё время хоть как-то проявили себя здесь присутствующие. Завозились, заёрзали на своих лавках. Явственно донёсся резкий запах застарелого пота. Ну да, сколько уже в такой духотище-то сидят, бедолаги. Вспотели, наверное, от волнения. Что, жалко золотишка? А людей не жалко? Ведь сколько крови пролить собираетесь! Сволочи!
Торговались недолго. И со всеми моими уточнениями в конце концов согласились. Не нравится мне такое согласие. Точно, спишут меня в утиль при благополучном исходе этой авантюры с заговором. Хорошо, что я не всерьёз в этом участвую.
Так что дал своё принципиальное согласие предоставить своё честное имя для заговора. И оставил за собой право в случае успеха увеличить причитающуюся мне долю в товаре и золоте. А что, Псков город богатый, добра в нём разного хватает. То есть всем хватит, ещё и останется. Так и сказал. И не ошибся, расслабились присутствующие. И сразу отправили меня назад, за дверь, отпустили то есть. В сопровождении того же Дрёмы. Жаль только, что так и не получилось у меня узнать того, кто со мной разговоры вёл. Это не говоря уже об остальных участниках этой сходки. Ладно, где-то там, на улице, горивоевские соглядатаи должны быть, да и Будимир наверняка рассказал князю о сегодняшней моей встрече. Так что наверняка присмотрят за этим домом, если уже не присмотрели и не срисовали заранее всех пришедших на мрачный свечной огонёк.
Обратный путь показался короче. Вот и торговый зал. К счастью, щербатого приказчика видно не было. К его счастью. Повезло ему. У меня сейчас настроение такое… Боевое, короче. Кто бы подвернулся мне под руку? Уж я бы оторвался.
Подхватил под руку с упоением рассматривающую ворох наваленных на прилавок вещей супругу, потянул её на выход, не слушая никаких возражений. Да и понимал, что возражения эти не для моих ушей предназначены, а для Дрёмовых с приказчиками.
Куда теперь? В Кром нельзя, глупо это, наверняка и дальше будут за мной приглядывать. А вот интересно, горивоевские людишки с этими не пересекутся? Вдруг друг друга заметят? Что тогда будет? Очень интересный вопрос.
Так куда сейчас? Домой? Больше некуда. По городу бродить как-то после всего пережитого не хочется. Да и поделиться с женой всем услышанным нужно. Может, что и подскажет дельное?
Больше ничего примечательного до самой ночи не произошло. И на следующий день было тихо в городе. Неужели проморгали горивоевские соглядатаи нашу встречу?
Эту и последующую ночь я практически не спал, нервы расшалились. И день не задался с самого утра. Супруга вообще переживала сильнее меня, места себе не находила, с лица спала. Порывалась встретиться с княгиней, да тут уже я её не пустил, объяснил всю пагубность такого поступка. Наверняка мы под плотным присмотром. Если не городской безопасности, то уж под надзором заговорщиков точно. И даже не сомневаюсь в этом. Вот же жизнь у меня настала!
На третий день не выдержал. Вызвал к себе Бивоя, приказал готовить струг к выходу. К бесу всех! В Нарву пойду, верфь осмотрю. Должен же я убедиться, что там всё нормально, что отправленный мною пиломатериал не свален под открытым небом, а хранится так, как ему и положено. Под навесом. Нет, пора, пора туда ватагу плотников отправлять, пусть начинают собирать стапель. Рисунки-чертежи у меня давно готовы, размеры указаны, можно начинать сборку. Предварительная договорённость с ними имеется, задаток дан, всё остальное на месте решим.
Благодаря этому день прошёл более или менее спокойно. А на следующее утро был назначен наш выход в поход. Только не получилось. Ночью в двери постучали. И почему это все тёмные дела делаются в такое же тёмное время? Одевался и бурчал, не забывая между делом взводить свои арбалеты. Подождал, пока жена соберётся и вооружится, пошёл отворять. В тереме кроме нас никого нет, я после того разговора всю прислугу на ночь отпускаю по домам. Не хочу попусту их жизнями в случае чего рисковать.
Встал сбоку от входной двери, приготовил арбалет. Оглянулся на супругу, улыбнулся, подбадривая. Что, впрочем, явно лишнее. Она у меня дама решительная, когда нужно, просто так не сдаётся, лапки не складывает.
— Кто там в двери ломится, спать добрым людям не даёт?
— Свои. Открывай.
— Свои в такую пору дома сидят, спят, десятый сон видят.
— Боярин, ты что, меня не узнал? Дожили! Князь к тебе с добрыми вестями.
Ба! Да это Трувор в гости пожаловал. Что, днём времени не нашлось? Открывать? Или нет?
Замялся. Только супруга не сомневалась, подошла, с усилием отодвинула крепкий массивный брус запора в сторону и толкнула дверь. Единственное, что сделал, это успел притянуть к себе жену, убирая её с прохода и задвигая за спину.
— Наконец-то дождались. Крепко спишь. Значит, и совесть чиста.
С этими словами шагнули в комнату князь, княгиня, за ними следом Будимир, дальше на крыльце ещё кто-то затоптался. Сколько же вас там? А-а, Горивой ещё обязательно должен быть. Вот кого я точно не хочу видеть в такую пору. Да и вообще не хочу. Ладно я, как говорится, пёс со мной, а жена моя почему такой опасности подверглась? Потому что кому-то вздумалось таким образом свои проблемы порешать? Ну, пусть не свои, а княжества, но мне-то, то есть нам, от этого разве легче?
— Моя совесть всегда чиста. Потому что вины я за собой никакой не чую.
Хотел ещё спросить, чего это они на ночь глядя припёрлись, да передумал. Князь всё-таки… Зато разрядил арбалеты.
А утром мы с женой да с ватагой корабельных мастеров уплывали в Нарву. Ночь была тяжёлой. Хватило и ругани, и добрых разговоров. Ни Горивой, ни тем более Трувор, не стали оправдываться. Просто пришли рассказать о событиях прошедших ночей, о раскрытом с моей помощью заговоре и о судьбе заговорщиков. Лучше бы об их добре рассказали, о том, которое в казну пошло. Могли бы и мне за труды мои тяжкие, за нервы потраченные хоть малую долю из реквизированного отложить. Неужели не заслужил? У одного только Гостяты столько движимого и недвижимого имущества отобрали! Это он, оказывается, стоял во главе заговора. А я-то думал-гадал, что это за знакомец такой давний? Но думать-то думал, а всё равно не узнал. Да даже и не предполагал. Где Псков, а где Новгород? Оказывается, купцу мало собственных денег показалось, теперь ему княжеской власти захотелось. В Новгороде не рискнул, слишком свежи ещё воспоминания о кровавой расправе с заговорщиками, а вот здесь решился.
Для поддержки вместе с ним ещё несколько друзей-товарищей из Новгорода пришли, недобитки вадимовские. Уж сколько лет с той поры минуло, а всё не успокаивается тамошнее купечество да боярщина. А у нас кто бы, вы думали, оказался самым недовольным? Правильно, тот, у кого больше всего денег. Те же бояре да купцы. Справедливости ради и к чести горожан стоит отметить, что этаких отщепенцев оказалось немного. Всё как у нас, в моём времени — ничего за века не изменилось. Мало того что Дрёма в это грязное дело впутался, дурачок, так ведь и казначей наш туда же полез. Ему-то чего не хватало? Впрочем, Трувор тут же объяснил чего. Боярином он решил стать, к знати прибиться. И ему всё это пообещали. Конечно, если заслужит. Или, что точнее будет, отслужит. Вот это определение самое верное будет. Ну и остальных с бору по сосенке собрали, из различных сословий. Обиженных на существующую власть всегда будет вдоволь…