– Да не влюблялся в него никто. Я думала, он меня любит.
Света скривилась. Изобразила всезнающую мойру, закатила глаза.
– Если рядом ходит – это ничего не значит. С нами рядом весь класс ходит. Что же, мне теперь Сардака в свои парни записывать? Только потому, что я с ним на физре в паре стояла?
Светка грохнулась на диван, изображая глубокий обморок. Смотреть на это не хотелось. Подумаешь, Сардак! Вадик настолько тупой, что даже идти рядом с кем-нибудь не успевает. Какая уж тут любовь?
Светка все еще являла смерть.
– Я думала, он мишку мне покупает, – пожаловалась Саша. От резкого движения чаинки в чашке взбаламутились. Взгляд невольно следил за особенно отчаянной. Она цеплялась за стенки, медленно сползая на дно.
– Ну, ты совсем глупая! – ожила Светка. – Кто ж при тебе тебе же будет подарки покупать? Так никто не делает.
– Отец так всегда делал. – Все, чаинка смешалась с другими.
– И что твой отец? Они еще не развелись?
Бздынь.
Чашка выпала из рук, грохнулась о вазу. Печенье впитало горячую воду, некрасиво разбухло, изломалось. Осколки затанцевали между блюдец. Ковер потемнел, напыжился.
– Ламинат! – подпрыгнула Светка. – Он вздуется.
Белые салфетки уродливо комкались, засовывались под ковер. Вторая чашка опрокинулась. Крутанулась ваза, показывая свежую трещину.
– Ну что ты такая! – всплеснула руками Светка.
– Какая?
Слезы были. Они жгли переносицу, но плакать при Светке не хотелось. Ей все было так любопытно, в глазах полыхало столько азарта.
– Обмороженная, – рассерженно буркнула Света и стала тереть пол с удвоенной силой.
Напомнил о себе телефон.
– Ты задачу решила? – строго спросил Сенька.
– Пять и десять, – пробормотала Саша. – Ты дома?
– Тренер сказал, что я в любом случае послезавтра поеду, они уже мою карту составили. Мне чемодан нужен.
Фоном гудело и звенело, слышался смех.
– Принеси мне что-нибудь, – попросила Саша. Хотелось, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал для нее. Чтобы пожалели.
– Гамбургер?
– Что-нибудь.
– А ты чего на дополнительные по алгебре не ходишь? – вдруг спросила Светка.
Все лужи были вытерты, ковер вздыблен на просушку. Осколки сиротливой кучкой ждали своей участи.
– С чего ты взяла, что мои родители разводятся?
– Ну, не знаю. – Светка брякнула мокрой тряпкой о ведро. Предусмотрительно переоделась в халатик и даже резиновые перчатки натянула. Зеленый халатик, розовые перчатки. – Я бы на месте твоей матери давно завела себе любовника.
Дрень-брень, – посыпались смс.
Два новых платья, внезапные пропадания. И с отцом не хочет говорить.
Вновь показалось, что кто-то черный прошел по стене. С легким шуршанием. Так бывает, когда рукой проводят по обоям.
Саша вздрогнула. Это уже было похоже на сумасшествие.
– И тебе – советую, – авторитетно заявила Светка.
– Что? – испугалась Саша. Если Варчук берется за дело, то одними советами не отделаешься.
Светка захихикала, вздергивая плечи и клоня голову. Она хихикала долго, с удовольствием, явно что-то себе представляя. Упавшая на глаза челка мешала. Она взбивала ее пальцами. Саше пришлось вспоминать, о чем они только что говорили. Про любовь, про мишку, про родителей. Светка посоветовала ее маме завести любовника. И ей тоже.
– Парня завести. Хватит портить свою репутацию Велесом!
Саша неожиданно для себя покраснела. Сразу стало жарко. Прикасаться к щеке страшно – обожжешься. А в голове так и крутилось – кто? В кого влюбиться? Свои – все маленькие и глупые. Может, взять из старшаков? Вон они какие там все… большие. То есть – взрослые. В прошлом году нынешний десятый, прошлый девятый, шумел. У них как раз были всякие влюбленности. Говорят, из окон прыгали и раковины взрывали. А еще дрались. Одного парня потом в больницу положили. А другого выгнали. Горячий был год у тогдашних девятых. А они живут тихо. Учатся. Как будто и не девятый совсем.
– Он хотя бы тебе позвонил, этот убогий?
Саша смотрела на Свету. Если попросить ее никому ничего не говорить, как быстро обо всем узнают Лена, Ксюха и Зара? А если не просить? Вдруг забудет?
– Зачем он тебя вообще с собой потащил? Все мальчишки – дураки!
– Боялся, что над ним будут смеяться, – прошептала Саша. – А никто не смеялся.
– Какое смеяться? Плакать надо! Сошлись калеки.
Убеждать Светку, что Велес не убог – бессмысленно. Хотя Саше он уже не казался таким уж умным. Потому что только дурак… не надо, не надо, а то слезы – вот они.
– Не тебе плакать, а им, – равнодушно вещала Светка, совершая массу бессмысленных телодвижений – и руками взмахивала, и тапок поддевала, и падавшую на лицо челку сдувала. А потом загрустила. Разом. То бегала, тряпкой трясла, возмущалась чему-то, а то взгляд остекленел, плечи сползлись, лицо стало безжизненным.
– Все правильно, – прошептала. – Это только кажется, что везет красивым. С красивыми гуляют, а женятся на дурнушках.
– С чего вдруг? – Саша на мгновение испугалась, что Светка начнет плакать и жаловаться на свою «не-красоту».
– А потому! – вскочила Светка. – Что с нами, красивыми, делать?
Саша успела охнуть, выпуская из легких лишний воздух. Подготовленные слова потоптались на кончике языка и удалились.
– А дурнушек можно дрессировать, – вещала Светка. – Они на все согласятся, лишь бы рядом с ними был парень. Вот я и не понимаю – ты-то что в Велеса вцепилась? У тебя такой отец! Тебя никто не посмеет тронуть.
Про отца было скучно.
– Поэтому даже не думай расстраиваться! А Велесу мы объявим войну!
В гудящей от расстройства Сашиной голове новые слова помещались с трудом. «Война» – это когда танки и стреляют? При чем здесь Тьма? И слово «война» вывалилось из памяти за ненадобностью.
Шла домой с чувством, что побывала в кругосветном путешествии. Столько всего. Вздернули, головой вниз перевернули, потрясли, потом раскрутили и отпустили. И теперь так странно возвращаться в привычное, где Сеня, мама и Варвара, где письма от отца и скребущая пустота.
Добрый Сеня принес изломанный картофель-фри и два наггетса. Соус потерялся по дороге. Все это было радостно разложено на столешнице барной стойки. Холодное и несъедобное.
От отца пришла новая фотография. Слоны закончились. На экране виднелся кусок песчаной дороги, далекая линия гористого горизонта, а внизу что-то заболоченное. Может, там сажают рис?
«Папа, а влюбиться можно?» – написала она. Вот бы ответил побыстрей. Вот бы сказал, что не просто можно, но и нужно. Каждую минуту. Что Велес в нее влюблен, просто еще не знает об этом. И мишку он ей купит. Но – другого.
Вдруг забздынькали смс. Тьма? Явился – не запылился!
Можно было выключить. Но это не вариант. Все равно когда-нибудь придется включать.
Схватила телефон, отправилась в комнату брата.
– Тебе там связь понадобится?
Спросила и не сразу поняла, есть ли кто в комнате. По центру стояла набитая спортивная сумка.
– Я буду у Василия Степановича телефон брать, – глухо отозвалось из нейлонового нутра.
Сумка большая, Сенька как раз в нее ушел с головой. Молнию ухитрился застегнуть. По синему боку надпись RUSSIA.
– Держи.
Она бросила свою трубку прямо на надпись. Сумка дернулась. Сеня – большой мастер терять телефоны. Ему их уже не покупают. Отец обещал привезти новый из поездки. Но когда это еще он приедет…
– А сколько денег?
Сенька высунул руку, пошарил рядом с собой и утащил добычу внутрь сумки.
– У тебя деньги кончились?
– Нет еще.
Пищали кнопки, но свет сквозь плотную ткань не пробивался.
– А когда ты меня собирать будешь?
– Ты и так – собран.
Саша постояла на пороге. Комната у брата маленькая. Аквариум. Гуппи собрались около кормушки. Ждут. На широком подоконнике монстрики из конструкторов, на стенах афиши выступлений и медали. На столе советская энциклопедия. Сенька научился читать умные слова?
Предложила:
– А возьми-ка ты еще и ноут! Надоел он мне.
Она так резко стащила компьютер со стола, что чуть не оторвала провод.
– Сиди хоть всю ночь в своем Интернете.
Сенька вывалился на свободу, ласково провел рукой по черной крышке. Ноут он разбил две недели назад. Случайно уронил. С ним такое бывает.
Война
Бабушка ехидно поинтересовалась, как они живут.
Жили они хорошо. Мама никуда не ходила, Варвара по ночам плакала, Сенька собирал сумку. Саша скучала. Без гаджетов у нее вдруг оказалось очень много времени. Когда не прислушиваешься к бряканью телефона, когда не сидишь в чате…
– Бедные вы, бедные, – вздыхала бабушка.
– Почему же бедные? – обижалась Саша. – У нас целых пятьдесят тысяч есть. Где-то.
– Богатство – оно в голове!
– А! Тогда мы очень богатые.
– Да где же! Где ваше богатство? Мать шастает, отец у черта на рогах.
– Отец в Непале.
– Да хоть в Катманду! Не живут так люди! Не живут!
В бабушкином голосе слышалась ярость. Саша отвела руку, глянула на черную трубку телефона. Что-то вокруг происходило странное. И это странное видели все, кроме нее. Отчего люди злятся? Когда окружающие ведут себя не так, как ты ожидаешь. Но ведь для этого надо чуть ли не мысли чужие читать. В размышлениях Саша запуталась окончательно и решила больше об этом не думать. Бабушка отходчивая. Поругается и простит.
Она ничего не планировала на выходные и успела сделать все. Уроки, лабораторные, заданные книги, прогулки с Варварой. Всего один раз ей показалось, что по границе зрения прошел кто-то черный. Но пугаться было лень. Больше волновало то, что нет телефона. Без него она себя чувствовала голой. А еще это дурацкое ощущение – кто-то звонит. Вот прямо сейчас. Что-то срочное. Горит школа. Умирает Велес. Светке надо ей сказать одну очень важную вещь. Тогда Саша начинала прислушиваться. И вокруг было – шум машин, чужие разговоры, обалдевшие воробьи, что чирикают и чирикают, не желая смириться с осенью. Один раз грохнуло. И правда – война.