А фюреру объективно нужен был такой союз, если он не хотел краха рейха. Но Гитлер колебался между неизжитым антикоммунизмом и пониманием необходимости лояльной линии по отношению к Советам. Последнее же было в глазах канарисов, остеров, черчиллей, даллесов, Рузвельтов, Рокфеллеров, донованов и прочих — преступлением.
Преступлением в их глазах было и стремление фюрера политически и экономически противодействовать англосаксам, объединяя против них все свободолюбивые народы планеты. Недаром же Гитлер в ноябре 1940 года говорил в Берлине Молотову о том, что вопрос сдерживания глобальных аппетитов США — это вопрос не 45-го, а 70-го, 80-го и даже 2000 года…
Поэтому после разгрома Франции летом 1940 года, когда началась подготовка вторжения в Англию, Остер завел с Канарисом откровенный разговор, спросив:
— Вы останетесь, шеф?
Остер имел в виду возможную отставку Канариса, и тот ответил:
— Думаю, да…
— Но если мы останемся в важнейшей секретной структуре режима, то всё более будем разделять ответственность за все его действия…
Остер умолк, испытующе посмотрел на адмирала, выдержал паузу и поставил последнюю точку над «i»:
— В том числе — и за преступные.
— Так чего вы хотите, Ганс?
— Я хотел бы знать, чего хотите вы, эксцелленц.
— Вы, Ганс, разведчик — вот и добывайте информацию о моих желаниях, используя профессиональные навыки, — съязвил Канарис.
Остер шутку не принял и смотрел серьёзно, внимательно.
— Ну ладно, ладно, Ганс, — смилостивился Канарис. — Я понимаю всё, что вы имеете в виду, но не вижу другого способа помешать планам ефрейтора, чем оставаясь на своем посту.
Итак, теперь все точки над «i» расставил и адмирал. И Канарис — как, впрочем, и Остер — остался. А оставшись, адмирал начал твердить о неизбежности войны с русскими и уже летом 1940 года уверял всех, кого было можно, то есть верхушку генштабистов и генералитета, что фюрер однозначно пойдет на Восток. Летом 1940 года это было провокационной ложью, но эта ложь в устах такой фигуры, как Канарис, выглядела достоверной, потаённой правдой… И это, конечно же, разъедало потенциал советско-германского мирного и военного партнерства.
Фюрер после разгрома Франции торжественно предлагал в июле 40-го года Британии мир. Однако нужен ли был мир не Европе, а агентам влияния США в Европе? Быстрый и справедливый мир в Старом Свете не давал Штатам шанса на мировое господство. Оно становилось реальным для США лишь при истощенной, задолжавшей янки по всем статьям Европе, при обессилевших в борьбе друг против друга России и Германии.
Поэтому космополит Черчилль от мира высокомерно отказался, пообещав своему народу только пот, кровь и слезы в тот момент, когда на Англию не упала ещё ни одна бомба.
Но давление на Англию — это не только давление на Англию… Скажем, фюрер был заинтересован в подключении к антианглийской коалиции Испании. Без Испании была невозможна, в частности, операция «Феликс» — захват Гибралтара. И Гитлер настойчиво уговаривал Франко согласиться на размещение в Испании германских войск. Каудильо же раз за разом отказывал.
Гитлер видел тут руку Лондона, но фюреру портил здесь игру не столько Лондон, сколько Канарис, хотя и по указанию Лондона и, конечно же, Вашингтона.
В Испании адмирал имел широкие связи с Первой мировой войны и имел их в самых широких кругах общества — от королевского двора до католических падре. Он неплохо владел английским, мог вести сложные переговоры на французском и итальянском, но в совершенстве владел лишь испанским… Испания была и его молодостью, и любовью, и удобным каналом связи. Недаром в его служебном кабинете висел огромный портрет кауди-льо… И как раз Канарис изо всех сил настраивал Франко против открытого политического и военного союза с Германией. Хотя Гибралтар, контролируемый рейхом, сразу менял бы всю картину на Средиземноморском и Африканском театрах военных действий. К тому же и традиционная английская вотчина Португалия в случае нахождения в Испании германских гарнизонов вела бы себя иначе.
Да, «хитрый лис» с Тирпицуфер, 74/76 становился важным фактором негативного влияния на фюрера и все более ценным агентом влияния мировой «закулисы».
БРЕСТСКАЯ встреча Гитлера со Сталиным адмирала обескуражила. Фюрер, и до этого уже уклонявшийся влево — к русским, мог окончательно переложить руль на курс к миру с Россией. И то, что даже после Бреста он не только не свернул мероприятия по «Барбароссе», а уделял им все большее внимание, ничего не доказывало. На самом деле чаша весов колебалась, и даже малая «гирька», брошенная на ту или иную чашу, могла дать необходимый перевес в ту или иную сторону.
Адмирал смолоду был бойцом, боевым командиром-подводником. И он, как опытный подводник, временно «залёг на дно» лишь для того, что искать возможность торпедировать мирные планы Гитлера и Сталина. Умея изобразить из себя при необходимости исполнительного служаку, он со всем возможным рвением начал усиливать разведывательную работу против СССР, причём так, чтобы и фюрера этим подстегивать, и Сталину информации для подозрений подбросить.
В рейхе сбором разведывательной информации занималось много ведомств. Скажем, для координации всех видов экономической разведки в Германии был создан штаб специального назначения «Россия», и все полученные им данные передавались в мюнхенский Институт геополитики, где работала тысяча историков, экономистов, статистиков. Ведущим геополитиком Германии был генерал Карл Хаусхофер, а он был убежденным сторонником континентального блока по оси Берлин — Москва — Токио… Так что с этой стороны нам ничего особо не угрожало — геополитики и экономисты считали, что рейху лучше дружить с русскими, чем воевать с ними.
Имелся кенигсбергский Институт по вопросам экономики Восточной Европы, где много лет был директором Теодор Оберлендер. Был Институт Ванзее Константина Михаэля Ахметели, который очень внимательно изучал советскую экономику.
Герман Геринг в 1933 году создал Научно-исследовательский институт Германа Геринга для контроля за телефонной и радиосвязью в Германии, и не только в ней.
Но сбор информации военного характера был прерогативой абвера. То есть — Канариса. Однако и тут существовал разнобой… Разведкой занималась, например, и СД — служба безопасности, а конкретно — VI управление бригадефюрера СС Вальтера Шелленберга. Но военной разведкой кроме абвера ведал ещё и отдел «Иностранные армии Востока» — 12-е управление Генерального штаба германских вооруженных сил (ОКБ). Этот отдел занимался радиоперехватами, дешифровкой, воздушной разведкой… Была у него и агентура.
Абвер был тем не менее наиболее мощной и разветвленной разведывательной организацией рейха, хотя так было и не всегда. Собственно, «Abwehr» означает «Оборона, отпор», а глагол «Abwehren» значит «предотвращать, отражать нападение»… И абвер при своём создании в 1921 году был скромным контрразведывательным отделом «веймарского» Министерства обороны со штатом из трех офицеров, семи отставных офицеров и нескольких клерков.
До поражения в Первой мировой войне немцы имели могучую разведслужбу во главе со знаменитым полковником Вальтером Николаи, но после поражения союзники потребовали от немцев ограничиться лишь контршпионажем, что и нашло отражение в названии «абвер».
При Конраде Патциге абвер расширился, но подлинное возрождение в духе эпохи Николаи принес Канарис. В 1938 году Гитлер ликвидировал Военное министерство, заменив его ОКБ — «Обер-командо дер вермахт» (Главное командование вооруженных сил). Абвер перешел в подчинение ОКБ, но в качестве почти самостоятельной структуры — в отличие от 12-го управления «Иностранные армии Востока». Особая роль и особое положение абвера выразились и в том, что его шеф единственный из разведчиков рейха имел прямой выход на фюрера.
То есть информации по СССР в Германии было много, потому что ее сбором и добыванием через агентуру занимались многие, но до фюрера доходила лишь та информация, которая отвечала намерениям и планам Канариса. Ничего лучшего ни Канарис, ни его англосаксонские патроны желать не могли. Шеф абвера имел все возможности эффективно провоцировать Гитлера против России и Сталина.
ПРЕУВЕЛИЧИВАТЬ силу Британии и её способность к сопротивлению адмиралу было не так уж и сложно — в этом деле у него помощников хватало, начиная с коллеги по заговору, начальника Генерального штаба вермахта Гальдера и заканчивая коллегами по заговору из внешнеполитического ведомства.
Были, естественно, помощники у него и в самом абвере. Еще со времен службы Канариса при Носке он был близок с корветтен-капитаном Лидигом. Франц Лидиг к нацистам относился отрицательно, и поэтому адмирал взял его к себе в абвер и направил в качестве представителя от разведки в штаб по подготовке десанта в Норвегию в апреле 40-го года.
Проведение операции «Везерюбунг» — так это называлось в вермахте — было запрограммировано политикой самих англичан. Они начинали минировать норвежские территориальные воды, лишая немцев возможности надежной транспортировки шведской железной руды вдоль норвежских берегов. Готовили англичане и свой десант в Норвегию — фюрер упредил их на считаные сутки, начав операцию 9 апреля 40-го года.
Германское верховное командование к плану Гитлера относилось отрицательно — генералы были в экономике войны слабы. И Канарис с Остером по своим каналам укрепляли их в такой позиции. Одновременно они информировали и Лондон.
Накануне начала «Везерюбунга» Канарис провел у себя совещание, где Лидиг доложил обстановку. Выслушав его, адмирал сказал:
— Будем надеяться, что британское военное руководство знает свое дело и сделает то, чего можно от него ожидать.
— А именно? — поинтересовался Лидиг.
— Нужны такие удары английского флота, которые показали бы Гитлеру, как слабы его военно-морские силы…
— Но будет ли так? — вскинулся Остер.
Канарис внимательно посмотрел на него и чётко произнёс: