Он повел меня в глубину дома, держа курс на лестницу. Я понимала, что детективы нарочно разделили нас с Кэт, и вопреки всякой логике мне стало страшновато, я даже почувствовала себя виноватой неизвестно в чем.
Мы спустились в библиотеку. Дверь в квартиру Хайди была прикрыта, и хотя я чувствовала, что внутри происходит какое-то движение, было непонятно, сколько там человек и что конкретно они делают. Но я догадывалась, что там либо осматривают место происшествия, либо выясняют причину смерти, а может, и то и другое. Мы остановились у двери, и я пересказала Фарли каждое свое действие начиная с приезда к Кэт и вплоть до того момента, когда я вошла в квартиру Хайди.
— Вы хотите, чтобы я повторила свои действия в ее комнате? — спросила я, очень надеясь, что мне не придется возвращаться в квартиру Хайди.
— В этом нет необходимости, мы можем поговорить вон там.
Фарли показал большим пальцем на сад и, не дожидаясь моего согласия, открыл стеклянную дверь, жестом предлагая выйти во внутренний дворик. Мы сели за садовый столик из кованых металлических прутьев. Фарли достал из внутреннего кармана блокнот и ручку и что-то записал еще до того, как задал мне первый вопрос. Я обратила внимание, что пальцы у него короткие и толстые, как коктейльные сосиски.
— Итак, по вашим словам, — начал он, — вы отперли дверь и вошли в комнату.
— Угу. Там стоял ужасный запах, и я сразу поняла — что-то случилось. Я подошла к дивану и увидела Хайди.
С тех пор как я вышла из своей квартиры, на улице почти не потеплело, и сейчас я зябко обхватила себя руками.
— Вы что-нибудь передвигали в комнате? Прикасались к чему-нибудь?
— Нет.
Сама не знаю, почему у меня был такой тон, будто я оправдывалась.
— Вы в этом уверены?
— Нет. В смысле уверена, что ничего не трогала.
— То есть вы не попытались проверить, есть ли признаки жизни, пощупать пульс? Вдруг она была еще жива?
— Нет, я сразу поняла, что она мертва. Кроме того, было неизвестно, отчего она умерла, а я знаю, что очень важно не прикасаться к телу.
Фарли натянуто улыбнулся, при этом кожа вокруг его глаз образовала складки.
— Такое впечатление, что вы все это время сохраняли поразительное хладнокровие.
По его тону было ясно, что не стоит воспринимать эту фразу как комплимент.
— Я ведь репортер.
Рано или поздно моя профессия все равно всплыла бы, и я решила, что сейчас самое время ее раскрыть.
— Вот как? И о чем же вы пишете?
— Я пишу на темы, интересные широкой публике, в том числе и на криминальные. Между прочим, я много пишу для «Глянца», журнала Кэт Джонс.
— Тогда я понимаю, почему мне не знакомо ваше имя. Обычно я предпочитаю мужские журналы, если вы понимаете, что я имею в виду. Итак, расскажите, что вы подумали, когда увидели тело. Вы, должно быть, наблюдательны, раз работаете репортером. Вы не заподозрили, что дело здесь нечисто?
«Дело нечисто? Так вот что он подозревает!»
— Вы хотите узнать, не подумала ли я, что с Хайди кто-то что-то сделал? Нет. Я решила, что ей по какой-то причине стало очень плохо.
— Почему вы так решили?
— Очень просто: в квартире повсюду были следы рвоты, а Хайди лежала на полу.
— Миссис Джонс заходила в комнату вместе с вами?
— Нет, она оставалась в библиотеке.
— Вы раньше видели ее няньку?
— Да, несколько раз. Мы с Кэт не только коллеги, но и подруги, и я несколько раз встречала Хайди у нее дома.
Пока я отвечала, Фарли не сводил с меня блеклых голубых глаз, но когда я закончила, он отвел от меня взгляд, чтобы записать мои слова в блокнот. Когда он писал, его слишком тесный костюм цвета хаки натянулся на правом плече.
— Она была приятной девушкой? — спросил он.
— Со мной она была любезна. Думаю, сыну Кэт она нравилась. Но вообще-то я мало ее знала.
— Она была хорошей няней? Была ли миссис Джонс ею довольна?
— Насколько я знаю, да.
— В этот уик-энд с няней в доме был еще кто-нибудь?
Я ненадолго задумалась.
— Думаю, Хайди была одна. Фарли склонил голову набок.
— Вы поколебались, прежде чем ответить.
— Дело в том, что у Кэт есть еще экономка, Карлотта. Обычно она работает только в будни, но иногда приходит и в выходные.
Издалека донесся звон церковных колоколов, потом где-то ближе на чьей-то кухне засвистел чайник.
— Вам известно, что мистера Джонса не было в доме?
— Я знаю от Кэт, что его не было. Кстати, его фамилия Хендерсон. Джефф Хендерсон.
— А как насчет бойфренда?
— Что, простите? — Я опешила и лишь через секунду сообразила, что Фарли спрашивает не о Кэт, а о Хайди.
— Вы не знаете, был у нее дружок?
— Вроде бы был, но Кэт сказала, что они расстались. Об этом вам лучше спросить у нее.
— У няни были проблемы со здоровьем? Она чем-нибудь…
— Извините, детектив, но я ее почти не знала. Спросите лучше у Кэт.
Фарли молча уставился на меня, его блеклые глаза чуть-чуть слезились, а взгляд говорил, что впредь он не советует его перебивать. Повисла неловкая пауза, потом он спросил:
— Вы живете в городе?
— Да, в Гринич-Виллидж.
— Как вы думаете, почему миссис Джонс позвонила вам и попросила приехать?
— Думаю, она очень волновалась. Насколько я знаю, на Хайди всегда можно было положиться, поэтому, когда она не открыла дверь, Кэт встревожилась.
— Я имел в виду другое. Почему она позвонила именно вам?
— Мы давно знакомы, и я из тех подруг, которым можно позвонить в восемь утра в воскресенье.
— Когда вы приехали, как она себя вела?
— Как я уже сказала, Кэт очень волновалась.
— Почему она не вошла в комнату сама?
— Думаю, она просто боялась.
— Бейли, могу я задать вам один вопрос? Между нами, вам не показалось странным, что миссис Джонс не захотела войти в комнату одна?
— Нет, не показалось. Мы обсудили разные возможные причины: наркотики, алкоголь, даже самоубийство, и Кэт не хотела в одиночку столкнуться с тем, что могло бы ожидать ее в комнате Хайди.
— Самоубийство? Хайди страдала депрессией?
— Нет. То есть, насколько я знаю, не страдала. Я просто перечислила возможные причины. Кэт подозревала что-то неладное, но точно ничего не знала.
Несколько мгновений Фарли молча удерживал мой взгляд, потом встал из-за столика. Допрос, похоже, закончился. Напоследок он спросил мой адрес и телефон, записал их в блокнот и предупредил, что, возможно, ему еще понадобится со мной связаться. Потом захлопнул блокнот, и мы с ним пошли наверх. Там Фарли прихватил бритого блондина и сообщил, что они возвращаются в квартиру Хайди. Как только детективы отошли достаточно далеко, Кэт схватила меня за рукав.
— Бейли, у меня паранойя или они действительно нарочно нас разделили?
— У тебя не паранойя. — Я подлила себе кофе. — Именно это они и сделали.
— Прекрасно! — саркастически воскликнула Кэт и запрокинула голову. Ее прическа развалилась, большая часть волос выбилась из пучка и падала налицо. — Надо полагать, это означает, будто они подозревают, что мы что-то скрываем, и пытаются поймать нас на лжи?
— Нет, не означает. Полицейские вообще стараются допрашивать свидетелей и очевидцев порознь. Дело в том, что если те находятся вместе, то подсознательно стремятся сделать так, чтобы их версии не противоречили одна другой.
— Знаешь, Бейли, в этой суете я как-то не удосужилась тебе это сказать, но я, честно говоря, просто не знаю, как бы я сегодня справилась без тебя.
— Я рада, что приехала. Интуиция тебя не обманула.
Мне хотелось задать Кэт один вопрос, и, кажется, момент был для этого подходящий, но я не успела — кто-то позвонил в дверь, и Кэт пошла открывать. Минуту спустя через кухню проследовала Лесли Стоун.
Лесли тридцать девять, у нее карие глаза и густые каштановые волосы; она предпочитает стрижку в китайском стиле. Ее считают привлекательной, но я, честно говоря, не понимаю, что в ней хорошего. У нее большие ноздри, прямо как фасолины, и когда я на нее смотрю, мне кажется, будто на меня глядит летучая мышь. Сегодня она вырядилась в бежевый брючный костюм из искусственного шелка и босоножки из тонких ремешков, и вид у нее такой, будто ее вытащили прямо с пляжа Санта-Барбары. Я не собираюсь злорадствовать в столь трагический момент, но мне показалось, что с тех пор, как я в последний раз внимательно присматривалась к ее бедрам, Лесли набрала несколько фунтов. Проблема в том, что Лесли мне просто-напросто не нравится. Я работаю внештатно, поэтому ее нападки меня мало затрагивают, но она при каждом удобном случае придирается ко мне то из-за сроков, то из-за дорожных расходов. Ее муж несколько лет назад очень выгодно сыграл на фондовой бирже и огреб кучу денег, так что у Лесли нет необходимости зарабатывать на жизнь. Говорят, она работает только потому, что ей нравится считать себя главной и указывать другим, что делать.
— Начни с самого начала, — потребовала Лесли, как только взобралась на высокий табурет.
В мою сторону она метнула раздраженный взгляд, как будто я была каким-то образом повинна в случившемся. Кэт подробно рассказала ей, что произошло. Пока они разговаривали, я пошла припудрить носик. Ванная находилась под лестницей. Я не торопилась, вымыла руки, ополоснула холодной водой лицо, наложила немного румян и блеска для губ — и то и другое нашлось в туалетном столике под раковиной — и внимательно посмотрела на себя в зеркало. Выглядела я примерно так же, как себя чувствовала, то есть паршиво. Вся эта история меня утомила, иссушила и измочалила. Ну и утро выдалось! Из-за чего Хайди могла умереть? Где-то сейчас Кайл?
Когда я вернулась в кухню, то обнаружила, что в мое отсутствие прибыли две молодые яркие блондинки из пиар-агентства. Они уже завели долгий разговор с Кэт и Лесли о том, как наилучшим образом использовать неизбежный интерес прессы к этой истории. В конце концов они даже подключили к разговору через громкую связь директора агентства, который, к счастью для него, выходные проводил за городом. По телефону заказали ленч. Занавески в гостиной мы задернули, но я иногда украдкой выглядывала на улицу. «Скорая» уехала, но перед домом было полно других машин, включа