– Не против, если я буду записывать? – вежливо осведомился Колборн, хотя я понимал, что не могу сказать «нет». – Тогда мне не придется конспектировать, и я смогу внимательно выслушать твой рассказ.
Я кивнул и сложил руки на коленях, поскольку не представлял, что еще делать с ними. Колборн наклонился вперед.
– Итак, Оливер. Можно звать тебя просто Оливер?
– Конечно.
– И ты учишься на четвертом курсе театрального отделения.
Я не знал, должен ли отвечать, поэтому ответил с опозданием на долю секунды:
– Да.
Колборн вроде бы ничего не заметил и продолжил:
– Декан Холиншед сказал мне, что ты из Огайо.
– Да, – подтвердил я.
– Ты вообще скучаешь по дому? – спросил он, и я почти почувствовал облегчение.
– Нет.
Я мог бы добавить, что Деллехер стал для меня настоящим домом, но мне не хотелось говорить ничего лишнего.
– А город, где ты родился и вырос, большой? – Колборн.
– Ну… Средний, я полагаю. Побольше Бродуотера. – Я.
– Ты ходил в театр в старших классах? – Колборн.
– Да. – Я.
– Тебе нравилось? На что это было похоже? – Колборн.
– Было нормально. Не так, как здесь. – Я.
– Потому что здесь… – Колборн.
– Лучше. – Я.
– Вы близки? Вы шестеро? – Колборн.
Я поежился от этих слов. Нас всегда было семеро. Даже до того, как мы узнали, кто отобран на четвертый курс, мы не сомневались, что нас будет именно семь.
– Как родные, – ответил я, щурясь и изучая половицы.
В горле что-то сжалось, в глазах появилось легкое покалывание.
Колборн подождал немного и спросил уже тише:
– Ты живешь в одной комнате с Джеймсом Фэрроу, да?
– Да.
– Ты спал там после вечеринки?
Я кивнул, не вполне доверяя собственному голосу. Мы решили, что Джеймс и я будем поддерживать друг друга. Тот факт, что один пьяный первокурсник видел меня на лестнице с Мередит, вовсе не означал, что мы должны признаться в том, что произошло сразу же после скандала с Ричардом.
– Во сколько ты отправился спать? – допытывался Колборн.
Я прокашлялся и заморгал.
– Сложно вспомнить. Я был не очень трезвым, – ответил я. – В два часа. Или в половине третьего… Что-то около того.
– О’кей. Расскажи мне обо всем, что случилось на вечеринке, и, пожалуйста, как можно точнее.
Мой взгляд метнулся от Колборна к Фредерику, а потом к Холиншеду. Гвендолин уставилась на столешницу, ее рыжие волосы спутались и потускнели. Я вытер вспотевшие ладони о джинсы.
– Нет неправильных ответов, – добавил Колборн.
Его голос был глубоким, но спокойным, с мягкой хрипотцой, которая заставляла его казаться старше, чем он был на самом деле.
– Мне просто нужно восстановить последовательность событий. Итак, Оливер…
– Конечно. Извините. – Теперь я потер лоб и уронил руку на колени. – Ну… Джеймс, Александр и я вышли с Фабрики после десяти тридцати… мы не спешили, поэтому, вероятно, добрались до Замка около одиннадцати. Мы выпили и разошлись. Я… ну… немного побродил вокруг. Кто-то сказал мне, что Ричард в библиотеке, пьет в одиночестве.
– Есть идеи, почему он не общался с остальными? – спросил Колборн.
– Я решил, что он присоединится к нам, когда будет готов, – ответил я.
Он кивнул с непроницаемым выражением на лице.
– Продолжай.
Я посмотрел в окно, на далекие, залитые солнцем деревья.
– Я вышел во двор. Поболтал с Рен. И с Джеймсом. Вдруг в доме раздался какой-то шум, крики. Мы побежали посмотреть, что там стряслось. К тому моменту снаружи вроде бы оставались только мы с Джеймсом. Я не знаю, куда подевалась Рен.
– Значит, вы были во дворе, да?
– Да.
– Когда вы с Джеймсом вошли в дом, что вы увидели?
Я заерзал на стуле. Два разных воспоминания боролись за господство в моей голове: правда и легенда, которой мы договорились придерживаться.
– Все было так непонятно, – признался я, ощутив мимолетное утешение от того, что мои слова правдивы. – Музыка играла громко, и ребята орали друг на друга… Ричард кого-то ударил. Не помню его имени, но Колин повел парня в лазарет.
– Алан Бойд, – встрял Холиншед. – С ним мы тоже обсудим происшествие.
Колборн проигнорировал реплику декана, его внимание было сосредоточено на мне.
– И?..
– Мередик… то есть Ричард и Мередит, они о чем-то спорили.
Я не знал, что Мередит успела сообщить Колборну на допросе.
Имелось достаточное количество свидетелей «маленькой» ссоры Мередит и Ричарда, чтобы мы могли притворяться, будто склоки не было вообще.
– Согласно показаниям остальных Алан проявил к ней живейший интерес, что, в свою очередь, сильно задело Ричарда, – произнес Колборн, и я невольно задался вопросом, кто именно сказал это.
– Наверное, – согласился я. – А Ричард… он был пьяный и агрессивный, и он себя не контролировал. Он сказал несколько неприятных вещей. Мередит очень расстроилась и побежала наверх, чтобы спрятаться ото всех, я так думаю. Я пошел за ней, просто чтобы убедиться, что она в порядке. Мы разговаривали в ее комнате…
Мои уши и шея горели. Образ Мередит промелькнул перед внутренним взором: пряди волос, налипшие на накрашенные губы, ровные дуги бровей, бретелька платья, соскользнувшая с плеча. Я на мгновение отвел взгляд: надеялся, Колборн не заметит, что меня бросило в жар.
– И через некоторое время мы услышали, как Ричард начал ломиться в дверь, – выпалил я. – Мередит не хотела с ним разговаривать, о чем и заявила ему… через дверь, мы вроде как боялись ее открывать… и в конце концов он ушел.
– Во сколько часов это было?
– Боже, я не помню! – воскликнул я. – Поздно. Может, в половину второго?
– Ты знал, куда направился Ричард?
– Нет, – ответил я и вздохнул. Очередной клочок правды. – Мы решили, что безопаснее не покидать комнату.
– И когда ты пошел к себе?
– Когда вечеринка закончилась. Я поднялся в Башню. Джеймс уже был там, но еще не спал.
Я попытался вообразить, как он переворачивается на бок, лежа на кровати, чтобы пошептаться со мной. Но вместо этого видел лишь тусклый желтый свет в ванной, пар и горячую воду, размывающую черты его лица в зеркале.
– Он сказал, что Ричард ушел в лес с бутылкой виски.
– И это было последнее, что ты слышал о нем?
– До сегодняшнего утра – да.
Колборн откинулся на стуле. На его лице появилось задумчивое выражение. Он кивнул своим мыслям, после чего уставился на меня. Это был резкий, зимний взгляд серых глаз, почти как у Джеймса, вот только в глазах последнего всегда играли золотые лучики.
– У меня осталось еще несколько вопросов к тебе, – сказал он, – если ты готов.
– Да. Все, что нужно.
– Расскажи мне о том, что происходило в ноябре, – вымолвил он непринужденным тоном, как будто это было в порядке вещей. – Вы находились под сильным давлением, Ричард, возможно, сильнее прочих. Он вел себя как-то странно в те дни?
Еще одна мозаика воспоминаний сложилась воедино, как витражное окно, сочетание света и цвета. Белое сияние луны на поверхности озера в Хеллоуин, грубые фиолетовые синяки на руках Джеймса, ярко-красная свежая кровь, змеящаяся из шелкового рукава халата Мередит. Моя кожа, еще мгновение назад такая горячая и зудящая, внезапно остыла. Пульс замедлился.
– Нет, – проговорил я. В голове тихим эхом звучал голос Александра. – До вечеринки был полный порядок.
«Сплошная ложь, – подумал я, пока Колборн рассматривал меня с пристальным любопытством. – “Люди время от времени умирали, и черви ели их, но все это делалось не во имя любви”»[54].
Мы ничего не должны Ричарду.
– Ладно, ты свободен, – сказал Колборн с легкой сочувствующей улыбкой. – Я дам тебе свои контакты. Если вспомнишь что-нибудь еще, прошу, звони не медля.
– Да, – кивнул я. – Обязательно.
Но, естественно, я не позвонил. Пока не прошло десять лет.
Сцена 3
На пятом этаже Деллехер-холла находились тайные комнаты, предназначенные для самых знатных гостей училища. В этих необычных апартаментах было три спальни, две ванные комнаты, кухня и просторная гостиная с камином, элегантной викторианской мебелью и роялем. Халсуорт-хаус – названный так в честь богатых родственников Леопольда Деллехера – стал тем местом, где преподаватели решили спрятать шестерых подозреваемых четверокурсников, пока Замок наводнили копы.
В тот вечер декан Холиншед созвал экстренное собрание в музыкальном зале, но решил, что нам не следует там находиться. Он объяснил, что не хочет подвергать ни нас, ни других студентов искушению посплетничать. Так что пока остальные учащиеся сидели и ошеломленно молчали четырьмя этажами ниже, Рен, Филиппа, Джеймс, Александр, Мередит и я стали пленниками у камина в Халсуорт-хаусе. Фредерику и Гвендолин не понравилась идея нашего заточения, поэтому одна из медсестер лазарета несла дозор перед дверью апартаментов, где она и сидела, шмыгая носом и вяло решая кроссворд; мы могли к ней обратиться, если нам что-нибудь да понадобится.
Я напрягал слух в густой, тяжелой тишине и остро ощущал присутствие наших товарищей, собравшихся в зале Деллехер-холла. Что сообщит им декан?
Александр, должно быть, задавался тем же вопросом.
– Думаешь, они скажут всем, что мы сидим здесь, наверху? – спросил он, с беспокойством глядя на ковер, как будто мог вдруг развить рентгеновское зрение и увидеть, что творится в музыкальном зале.
– Сомневаюсь. Они не захотят, чтобы сюда попытались проникнуть. – Филиппа.
– Если мы не появимся в ближайшее время, они решат, что мы уже мертвы. – Александр.
– С чего вдруг? – Филиппа.
– Мы живем в заброшенном охотничьем домике посреди леса. Смахивает на фильм ужасов. – Александр.
– Ребята, прекращайте. – Я кивнул на Рен.
Их взгляды тут же переместились в сторону Рен, свернувшейся в кресле перед камином. Она выглядела слабой, измученной, будто жизнь почти покинула ее. Мередит сидела на стоявшем неподалеку диване, скрестив ноги и не поднимая головы.