– Ничего конкретного. Только то, что убийца был профессионалом, сделал все одним движением. Удары подобного рода, если верить Прощеву, больше похожи на заказные убийства.
– Вербицкого заказали? Но зачем?
– А что тебя так удивляет? – нарочито спокойно спросил Брагин. – Он богатый и довольно-таки известный банкир. Думаешь, у таких людей мало врагов? Гораздо больше меня интересует другое: какой смысл спешить с убийством, если Вербицкому итак оставалось жить не больше месяца? Что стоило просто еще немного подождать?
Я неопределенно пожала плечами. Подобные мысли тоже приходили в голову. Но сейчас больше заботило несколько иное. Вчера меня преследовало невыносимое чувство приближающейся смерти, а сегодня Вербицкого не стало. Что если проклятие может задевать всех, кому я хоть отдаленно желала зла?
От такой перспективы дрожь заскользила по позвоночнику, а ладони вспотели.
Я перестала слушать наставления Брагина. Молча кивала и соглашалась с любой его репликой, особо не заостряя внимание на том, о чем он толковал. Распрощавшись с Федором Ивановичем, я переоделась, захватила сумочку и поспешила покинуть хирургическое.
Ритку, как ни странно, даже мельком не увидела, чтобы предупредить, или попрощаться. Подруге это не понравится, но я решила, что лучше вынести в будущем час нареканий и упреков в свой адрес, чем скоропостижно сойти с ума от диких догадок.
Возле сестринского поста, где скучала Катя, я остановилась. Времени до пяти вечера оставалось много, и ждать приезда Яна я не собиралась. Хотелось побыстрей выяснить реальность существования проклятия. Поэтому я не придумала ничего лучше, чем оставить Кате листочек с адресом гадалки и попросила его передать Яну, если тот будет меня искать.
В том, что Ян окажется из тех мужчин, кто способен переживать и разыскивать девушку, что не пришла в назначенное время на встречу – искренне сомневалась. Но для очистки собственной совести решила перестраховаться.
– Хорошо. Я передам. – Кивнула Катя и спрятала бумажку в нагрудный карман халата.
Она казалась немного растерянной и удивленной.
– Даша, скажи мне… – замялась она. – Между вами что-то было?
– Между нами, это между кем?
– Тобой и Яном, – покраснела Катя.
– Между мной и Яном? Было, что?– по красным пятнам, что еще плотнее покрыли щеки блондинки, я поняла, что она имела в виду. – О Боже, Катя! Да ты что! Так, просто подвез пару раз. Сегодня мы договорились, что он поможет мне… в одном деле, а тут, видишь, как получилось.
Катя выдохнула, мне показалось, что с заметным облегчением и улыбнулась.
– Выздоравливай поскорее и не беспокойся, я все передам.
– Спасибо.
Из больницы я вышла в молчании, отбиваясь от дурных мыслей и предчувствий. Улица встретила обещанным весенним теплом, которого я не почувствовала.
Такси удалось поймать почти сразу. Я назвала адрес гадалки бородатому и слегка помятому, на взгляд, водителю, и откинулась на спинку сиденья, молчаливо уставившись в окно.
По обеим сторонам дороги стояли уродливые офисные здания, магазины, аптеки, ларьки. Стараясь не думать о плохом, я закрыла глаза и пообещала себе больше так не делать. По крайней мере, в ближайшие несколько часов. Перед глазами все еще слишком ярко всплывал образ мертвого Альберта.
Оставшаяся часть пути до многоэтажки, где обитала злосчастная гадалка, пролетел как в тумане. Когда машина затормозила у обшарпанного на вид подъезда, я расплатилась с таксистом и вышла из авто. Водитель как-то слишком резко и даже поспешно ударил по газам, машина скоро скрылась за углом безликой, как и все здесь для меня, многоэтажки. Наверное, служба такси не слишком жаловала этот район, где даже кошки щурились и дыбились на прохожих с излишней агрессивностью.
На негнущихся ногах я зашла в парадное. Лифт, где невыносимо воняло дерьмом, доставил меня на нужный этаж.
Набравшись смелости, я решилась постучать в дверь, но… она издала неприятный скрип и открылась самостоятельно, стоило мне только прикоснуться костяшками пальцев к деревянной поверхности.
Хотелось верить, что только в плохих фильмах открытая дверь означает будущие неминуемые неприятности для того, кто ее открыл. Я проскользнула внутрь квартиры, потянула носом воздух, кроме запаха трав, ничего не почувствовалось. Ни ноток крови или трупного разложения. Ничего, кроме мяты, мелиссы и, кажется, ромашки.
– Варвара? Вы здесь? – пискнула я, углубившись в квартиру.
– Заходи смелее, девочка. Я давно тебя жду, – знакомый женский голос, раздавшийся совсем рядом, заставил подпрыгнуть.
Я медленно прошла вглубь коридора.
Варвара сидела в гостиной, за огромным круглым столом и раскладывала карты. Ее темные волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Прическа подчеркивала изящную шею и острые скулы, про себя я заметила, что ей это очень идет.
Если бы не странность обстановки и еще более странные мысли, что привели меня сюда, я даже осмелилась бы назвать ее красивой вслух.
– Давай же, смелее, – махнула рукой гадалка, когда я нерешительно застыла почти рядом. – Садись и рассказывай, что привело тебя ко мне на этот раз.
Я отодвинула стул и присела. Недоверчиво посмотрела в гладкое, молодое лицо, темно-синие глаза. Сегодня они показались мне почти черными, а может это просто сказывался недостаток освещения. Или мое больное, с некоторых пор, воображение.
Варвара криво усмехнулась.
– Прежде, чем ты начнешь рассказывать, я должна тебе кое-что отдать.
Гадалка наклонилась и достала из-под стола маленькую коробку. В таких продавали приятные, крохотные сладости. Я узнала ее, потому как сама часто захаживала в магазины подобного рода. Варвара решила подсластить мне пилюлю? Открыв коробку, гадалка подцепила двумя пальцами цепочку и протянула ее мне.
К чему бы я ни готовилась, но только не к тому, что увидела. Не смогла сдержать возглас удивления. Звук, сорвавшись с моих губ, описал дугу по комнате и затих.
– Держи, девочка, это по праву принадлежит тебе.
– Но как? Я же его потеряла так давно! – жадно впилась взглядом в украшение в форме капельки.
Сердце тоскливо заныло. Никогда не думала, что напоминание о прошлом вернется ко мне таким образом. Через столько лет.
– Во Вселенной нет ничего, что исчезает бесследно. Запомни это. Бери, Даша, это твое.
Приняв вещицу, как дар, я робко зажала ее в ладони. Я успела распрощаться с подарком матери и, что главное, приняла потерю. Закрыв глаза, я ощутила приятную тяжесть в ладони, и сразу стало легче. Словно кусочек души занял свое прежнее место.
– Надень и спрячь под кофточку, – кивнула Варвара. – И никогда больше не снимай.
Я не стала спорить или задавать лишних вопросов. Просто сделала то, о чем она просила – надела цепочку на шею и заправила украшение под кофточку. В месте, где кулон соприкасался с кожей – разливалось приятное тепло.
– Так что у тебя стряслось?
От женщины, неожиданно для меня, повеяло готовностью помочь и сочувствием, которого не ощущалось ранее. Возможно, мне просто хотелось так думать. В любом случае, я не смогла и не стала что-либо утаивать.
Слова сами сорвались с языка. Я рассказала про подозрения о действии проклятия, о Владе и Кате, девочке, которая продолжала лежать в коме, о странной бабке в метро, о голосе, зовущем меня в подъезде. Не забыла упомянуть и про сон, а потом, наконец, перешла к главному, что тревожило. Вербицкий. Воспоминания о его лице, искаженному яростью, до сих пор не давало мне согреться. Горло жгли невыплаканные слезы, и все же рассказ облегчал душу – даже если все это было просто бредом моего воспаленного сознания.
Варвара не перебивала, слушала внимательно и ни разу не одним жестом не выдала своих эмоций. В какой-то момент, я даже задалась вопросом, были ли у этой женщины вообще эмоции?
– В общем, – закончила я историю, – я ухитрилась испортить все, что только можно и вляпаться везде, где только можно было вляпаться. Я схожу с ума?
Варвара вздохнула и печально улыбнулась.
– Безумие – крайне относительная вещь. Нормальность нынче в моде, но, кто сказал, что те, кто ходит за окном – нормальные? Ты готова мне показать ту грань, за которой заканчивается нормальность и начинается безумие?
– Я… Я слышу голоса в своей голове.
Варвара кивнула с таким видом, будто я не призналась в чем-то из ряда вон выходящем, а сказала, что за окном плюс пятнадцать и легкая облачность.
– Вы мне ничего на это не скажете?
– А что ты хочешь услышать? – вопросом на вопрос ответила гадалка.
Я задумалась, и первый раз за долгое время осознала то, что сама не знаю, чего хочу. Правды? А вдруг, правда настолько страшна, что я не смогу ее вынести? Готова ли я узнать правду, какой бы она ни была?
И я решила, что сейчас готова принять сладкую ложь, чем то, что впоследствии может принести мне боль.
– Одно я могу сказать точно – с ума ты не сходишь, все идет так, как должно, – сказала гадалка.
Она внимательно наблюдала за мной своим иссиня-черным холодным взглядом и мне стало казаться, что Варвара точно знает все о чем я думаю.
– А как должно?
Варвара убрала выбившуюся прядь за ухо, протянула мне колоду карт. Они были большие, прямоугольные, не помещались в ладони и со странными, незнакомыми символами.
– Сними.
Левой рукой я сдвинула несколько карт. Варвара перетасовала их. Все также слишком внимательно наблюдая за мной, она стала вытягивать карты из колоды. Вскоре гадалка разложила веером перед собой семь прямоугольников. Посмотрев раскладку, нахмурилась. Между бровей пролегла глубокая вертикальная складка. Я была уверена, что-то Варвару встревожило.
– Что там? – нетерпеливо спросила я.
– Дорога, мужчина и… смерть.
Слова отскочили от моего сознания, как будто его окружила невидимая плотная стена. Внутри все онемело и покрылось тонкой корочкой потрескавшейся земли.
– Смерть?
– Не понимаю. Не то, что я ждала, хоть и знала – он придет за тобой, – Варвара закрыла глаза и потерла лоб. – Дай-ка мне свою руку.