Был час ночи, и я лежала в кровати с распухшими от слез глазами.
Я держалась за телефон, как за последнюю соломинку, надеясь, что он зазвонит.
И перечитывала все сообщения Люка, которые пропустила, пока готовилась к вечеринке вместе с Ро.
Джей-Джей, прости, что я вел себя как придурок.
Я приеду сегодня.
Ты на меня злишься?
Я скоро выезжаю. Сегодня тут такие пробки.
Я, наверное, приеду только к концу, но лучше поздно, чем никогда, правда?
Я так хочу тебя увидеть.
Когда я был дома в прошлый раз, мы остановились на очень интересном месте. Мне не терпится продолжить. (В этот раз ты командуешь парадом!)
От его слов у меня щемило сердце.
Господи, как я надеялась, что Ро его догонит. Как я надеялась, что он сможет все исправить.
Если ему это не удастся, значит, я разрушила одну из главных ценностей в своей жизни.
Я прокручивала в голове наши с Люком отношения, словно они были фильмом. Начиная с того момента, когда он назвал меня красавицей в «Континентале», и переходя к более позднему эпизоду того же дня, когда я его поцеловала. Затем тот вечер, когда он показался на моем крыльце несколько недель спустя и поцеловал меня в ответ. То утро, когда мы уснули рядом друг с другом в его постели.
Я все это разрушила.
Я попыталась заглушить голос, который говорил мне, что это было неизбежно, потому что я с самого начала не являлась частью семьи Коэн. Возможно, в моем поведении или характере было что-то такое, что разрушало людей, которых я любила.
Меня подвез до дома друг, с которым мы вместе ходили на испанский. Когда я пришла, родители уже спали, поэтому мне не пришлось объяснять, почему я плачу и почему на мне мокрая одежда. Наверное, даже если бы они не спали, то все равно ничего не заметили бы, но все же.
Я приняла душ и переоделась в пижаму, но даже и не думала ложиться спать.
Я не могла уснуть, не узнав, как все прошло. Было ли между нами с Люком все кончено, или у нас еще оставался шанс?
Я помнила, что Ро обещал все исправить, но все-таки не смогла удержаться и отправила Люку несколько сообщений.
Прости меня.
Пожалуйста, позвони.
А потом я положила телефон рядом с собой и принялась на него смотреть, ожидая, когда он зазвонит.
Когда это наконец произошло, когда он завибрировал на кровати, мое сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Наконец этот момент настал. Он мне звонил.
Только на экране телефона высветилось не имя Люка.
Это была Мэл.
Мэл.
Несколько мгновений я буравила телефон непонимающим взглядом.
Неужели все прошло настолько плохо, что Ро пришлось втянуть во все это ее? Может быть, она звонила, чтобы накричать на меня?
Если да, то я это заслужила. Я собралась с духом, представив, какую реакцию вызовут во мне ее слова.
«Держись от нас подальше», – могла сказать она.
«Я же просила тебя не причинять ему боль».
«Посмотри, что ты натворила».
Я сделала глубокий вдох и ответила на звонок.
Первым, что я услышала от Мэл, было:
– Скажи мне, что он с тобой.
– Что? – переспросила я.
По своей глупости я ощутила прилив облегчения. Кажется, Мэл не злилась. Возможно, она не знала…
– Скажи, что он с тобой! Пожалуйста! Просто скажи, что он с тобой! – кричала Мэл в телефон.
Только тогда я услышала, что она в истерике. Это озадачило и встревожило меня.
Я присела на кровати.
– Мэл, о чем ты говоришь?
– Ро. Вы уехали вместе. Вы же всегда вместе, а сейчас они здесь и говорят… они говорят…
Я плохо понимала, что значат ее слова. Потом на заднем плане послышался женский голос. Наоми?
А затем мужской. Его обладателя я не знала.
– Где ты? – спросила Мэл пронзительным, полным отчаянья голосом.
– Я дома, – сказала я, чувствуя, как сердце начинает колотиться все быстрее. Мэл никогда не говорила таким голосом. Никогда. Даже когда девятилетний Ро упал с велосипеда и сломал локоть. Даже когда мистер Коэн признался, что изменял ей. На одной из наших встреч в сарае Ро пересказал мне обрывки разговора, которые услышал той ночью. Мэл тогда разговаривала тихо и спокойно, полностью держа гнев под контролем.
Случилось что-то очень, очень плохое.
– Ладно, так он с тобой? Роуэн у тебя? Я пыталась сказать им, что вы с ним должны быть вместе. Они говорят, он ехал по дороге в сторону трассы. Но зачем ему ехать на трассу? Он ведь с тобой.
До меня начал доходить смысл ее слов. Роуэн.
Не Люк, а Роуэн.
С Роуэном что-то случилось.
Ро должен был ехать в сторону трассы, если хотел догнать Люка, если собирался следовать за ним до общежития.
У меня все пересохло во рту. Живот противно заныл.
– Они сказали, у него не было телефона. Что он, может быть, смог бы позвонить в службу спасения, если бы у него был телефон, – говорила она. – Но зачем ему это, если он с тобой?
Я потянулась за курткой и проверила карманы. В них было пусто.
В начале вечера телефон Ро был у меня, но я его где-то потеряла. Или он сам его забрал. Мог ли он вернуться на пляж за телефоном? Наверняка так оно и было.
Я пыталась осознать слова Мэл. Пыталась рассуждать разумно и уверяла себя, что Ро в порядке. Но уже тогда паника просочилась в каждую клеточку моего тела, а в ушах начало тихонько шуметь.
– Он с тобой? – еще раз спросила Мэл отчаянным, безумным голосом. – Они говорят, что нашли его «форд».
«Кто?» – хотела спросить я.
Кто такие эти «они»?
Но я уже и так знала ответ.
«Форд» нашли полицейские.
Они нашли «форд». Ро ехал по направлению к трассе. Мэл плакала. Я все поняла.
Я поняла то, что Мэл мне не говорила. Я поняла.
– Он не со мной, – сквозь слезы выдавила я, и Мэл издала пронзительный, гортанный вопль. Я никогда в жизни не слышала ничего подобного и надеялась никогда больше такого не услышать.
– Нет, только не мой мальчик! – кричала она. – Только не мой мальчик. Нет!
Крики Мэл раздирали мне грудь, словно когти. Раздвигали ребра и пробирались в легкие. Мне казалось, что с меня медленно сдирают кожу. Меня медленно поглощала агония.
Роуэн.
Это все, что осталось в моей голове.
Роуэн.
– Мэл! – крикнула я, но ее голос уже доносился откуда-то издалека, как будто она уронила телефон и теперь рыдала в другом конце комнаты.
– Нет, нет, нет, нет…
Ее крик напоминал вопль раненого животного. Он напоминал…
Нет.
Только не Роуэн.
Нет. Теперь ее отчаянная мольба звучала и в моей голове.
Нет, нет, нет, нет.
Я прижимала мобильный к уху, надеясь, что кто-то поднимет телефон Мэл и скажет мне что-нибудь. Я надеялась, что это будет Ро. Он скажет, что только вернулся домой и что я и представить себе не могу, как себя ведет Мэл.
Я ждала, и ждала, и ждала. Я слушала рыдания Мэл, пока они не перестали казаться мне человеческими. Пока они не перестали казаться реальными.
Звучали чьи-то голоса, какие-то люди утешали Мэл. Но Роуэна там не было.
Тогда меня начала колотить дрожь, потому что я точно знала, что произошло.
Я все поняла.
Он погиб.
Мой лучший друг погиб.
Из-за меня.
Все это случилось из-за меня.
19
В субботу я говорю всем, что заболела. Я не иду ни в «Выигрыш», ни к Эрни.
Я лежу в кровати и переживаю все это заново. То, как Люк смотрел на меня тем вечером – и прошлым вечером тоже. То, как Ро смотрел на меня, прежде чем побежать за братом. То, как рыдала Мэл.
Я заново переживаю похороны. То, как сидела на дальней скамье, зажатая между мамой и папой, словно Роуэн был мне обычным знакомым. То, как папа погладил меня по коленке, когда я заплакала. То, как взгляд Люка на мгновение встретился с моим, когда семья Ро выходила из церкви вслед за гробом. И то, как он отвернулся, – словно совсем меня не знал.
Бесконечные СМС, которые я ему отправляла.
Прости прости прости прости.
Пожалуйста, позвони мне. Пожалуйста, просто…
Он так и не позвонил.
Когда я в следующий раз увидела Эрика, он прошипел себе под нос: «Шлюха». С каждой новой встречей его голос становился все громче, пока он не стал говорить обо мне мерзости всем, кого только знал. Я думаю, он никому не рассказал то, что видел на самом деле. То, что я сделала. Наверное, все считали, что между нами что-то произошло. Возможно, я раздразнила его, а потом кинула. Или переспала с ним, а потом выяснилось, что у меня есть парень. Мне было плевать на то, что обо мне говорят. Я могла сказать о себе вещи похуже.
Где-то около полудня мама просовывает голову в мою комнату.
– Как ты, солнышко?
– Все нормально.
– Милая, к тебе пришел Люк. Я подумала, это тебя немного развеселит.
– Нет, – говорю я.
– Нет?
– Скажи, что меня нет дома.
– Я не буду никому врать, – строго говорит мама.
Последние двадцать четыре часа Мама 2.0 функционирует на полную мощность. Постоянно заходит ко мне, пытается уговорить встать с кровати.
– Если ты на него обижаешься, скажи ему это в лицо.
– Ладно, – с вызовом отвечаю я. – Говори ему, что хочешь, но я к нему не спущусь.
– Может, сказать ему подняться к тебе?
– Нет.
Она страдальчески вздыхает, захлопывает дверь и спускается по ступенькам.
Воскресенье.
– К тебе пришел Люк.
– Я же сказала…
– Я не буду ему врать, Джесси.
– Почему же?
– Это плохо, вот почему.
– Мне плевать.
– Мне не нравится твое отношение, – качает головой мама. – Я скажу ему, чтобы он поднялся.
– Нет! – я резко подскакиваю и сажусь на кровати. – Пожалуйста, не надо!
– Выбор за тобой. Или ты выходишь с ним поговорить, или я пускаю его сюда. Не понимаю, почему ты так себя ведешь. Он же чу