– Я всю жизнь ненавидела Марлу, – призналась она Нику. – Всю жизнь мечтала взять над ней верх.
– Так что же произошло? – спросил Ник. – Почему ты оказалась в доме Алекса в роли его жены?
– Только потому, что не погибла в автокатастрофе, – ответила Кайли. – Марла не могла иметь детей. И вдруг она узнала, что Конрад Эмхерст изменил завещание. Теперь все состояние после его смерти отходило не Марле, а рожденному ею наследнику мужского пола. Сисси как наследница его не устраивала.
– В наши дни такое странно слышать.
– Конрад Эмхерст жил по своим правилам, – ответила она. – Ему нравилось подчинять других своей воле. Впрочем, об этом ты и сам знаешь. Однако он не знал, что у Марлы удалена матка. И вот она обратилась ко мне и предложила выносить ребенка. Ее сына. Все, что от меня требовалось, – забеременеть, родить под ее именем и отдать ребенка ей. – Она скривилась от собственных слов. – Знаю, знаю, как это звучит. Я была просто жадной сволочью.
Подойдя к Нику, она взяла Джеймса у него из рук, вгляделась в милое личико. Сейчас ей самой не верилось, что она могла вести себя так бездушно и расчетливо.
– И это все, что от тебя требовалось? – холодно спросил Ник.
– Да. И, разумеется, держать рот на замке.
Сейчас Кайли казалось, что все это происходило с кем-то другим. Но нет – слишком хорошо помнился тот день, когда Марла изложила ей свой «грандиозный» план.
– Марла все продумала. Она знала, что у нас с ней одинаковая группа крови, и уговорила врача подделать медицинскую документацию.
– Робертсона?
– Да. Он старый друг семьи. Кроме того, ему принадлежит чуть не половина акций больницы и клиники «Бейвью». Алекс и Марла пообещали сделать благотворительный вклад на нужды больницы в обмен на его сотрудничество.
Кайли устало опустилась на свою любимую кушетку. На этой кушетке сидела Марла в тот роковой вечер.
«– У меня к тебе предложение, – объявила Марла еще в дверях.
На ней была широкополая шляпа и темные очки, закрывающие пол-лица. Не снимая пальто и шляпы, она проскользнула в комнату. Тесная квартирка Кайли, должно быть, показалась ей жалкой, но Марла оставила свое мнение при себе.
– Предложение? – переспросила удивленная Кайли.
– Да.
Марла сдернула шляпу, и волосы ее – того же медно-рыжего цвета, что и у Кайли, – рассыпались по плечам. Сощуренными зелеными глазами она пристально, оценивающе разглядывала сестру.
– Знаю, ты всегда считала, что папа поступил с тобой несправедливо. Думаю, это можно исправить.
– Откуда вдруг такое великодушие? – скептически поинтересовалась Кайли.
– Великодушие? – презрительно фыркнула Марла. – Это не для меня! Дело в том, что мне нужна твоя помощь».
Кто бы мог подумать? Принцесса является к Золушке и просит о помощи! В первый миг у Кайли возникло искушение послать эту богатенькую стерву ко всем чертям. Но любопытство взяло верх над гордостью.
– И она изложила этот свой безумный план, – рассказывала Кайли. – Я должна была забеременеть от ее мужа, выносить для нее сына, родить и отдать ей. – Господи, как ужасно звучали эти жестокие, бездушные слова! – Мне предстояло на все время беременности куда-нибудь исчезнуть. Она собиралась изображать беременность с помощью подушечек, вроде тех, какими пользуются актрисы в телесериалах, играя беременных – сперва поменьше, затем побольше. Потом, во время родов, мы с ней должны были поменяться местами.
– А если бы родилась девочка? – с нескрываемым скепсисом заметил Ник.
– Тут мы с ней разошлись. Она хотела, чтобы я в таком случае сделала аборт и начала все сначала. Я настояла на том, что сохраню ребенка. – Кайли подняла измученные глаза. – Поверь: я тогда не хотела ребенка. – Голос ее упал до шепота. – И еще – я так ненавидела Марлу, так мечтала хоть в чем-то взять над ней верх, унизить ее, что отказалась от искусственного осеменения.
С ужасом и презрением к себе она вспоминала, как торговалась с сестрой и ставила ей условия.
– Понятно. – Лицо Ника окаменело, словно высеченное из гранита. – Ты переспала с ее мужем и продала ей ребенка.
– Так и было.
Слезы переполняли ее глаза, стояли в горле, мешали говорить. Душу терзали стыд и чувство вины. Как могла она быть такой холодной, злобной, бессердечной стервой?
– Я наконец-то почувствовала, что взяла верх над Марлой.
– Тем, что легла в постель с ее мужем?
– И сделала то, что ей было не дано. Мне кажется даже, что Алекс тоже этого хотел. Когда он... ну, когда он целовал меня, я чувствовала в нем какую-то подавленную ярость. Словно он тоже мстил Марле. У каждого из нас была своя вендетта. По крайней мере, так мне тогда казалось.
Кайли вспомнились ночи, проведенные в постели Алекса. Вспомнилось и чувство, что обуревало ее тогда, – холодное, злобное торжество. Наконец-то она победила!
– И ты забеременела, – безжизненным голосом произнес Ник.
– Да. Через два месяца. – Она сморгнула слезы. – Нам повезло, и у Конрада Эмхерста появился внук.
– Черт побери! – Плотно сжав губы, Ник подошел к окну, невидящим взором уставился в туманную даль. – И ты пошла на такое...
– Поначалу у меня не было сомнений. Но потом, когда я почувствовала, как он шевелится... словом, чем дольше длилась беременность, тем отчетливее я понимала, что не смогу через это пройти. Не смогу бросить своего ребенка. Предать его так же, как отец предал меня, и... – Она усмехнулась с горькой иронией. – Как ни странно это звучит, только в миг рождения Джеймса я поняла, что есть на свете вещи важнее денег.
– Послушай, Кайли, или Марла, или как тебя там зовут! Хватит разыгрывать передо мной кающуюся грешницу! Я давно отучился верить в раскаяние! Сколько они обещали тебе отвалить после смерти старика?
Кайли содрогнулась, словно от удара. Ник пересек комнату и навис над ней. Лицо его потемнело от гнева и презрения.
– Говори, милая, не стесняйся. Сколько стоит внук Конрада Эмхерста?
Закрыв глаза и крепко прижав к себе Джеймса, она прошептала:
– Миллион. Я согласилась сделать это за миллион.
– Господи Иисусе!
– Но...
– Только не говори, что вдруг в тебе проснулись материнские чувства и ты решила отказаться от денег, – прошипел Ник, и Кайли захотелось умереть.
Внизу, в холле, стукнула дверь.
– Нет, – покачала она головой. – Я не стану тебе лгать. Я повысила цену.
– Черт побери!
– До трех миллионов.
– Ну и женщина! – пробормотал он.
Кайли знала, что выхода нет. Собственными руками она разрушила ту крошечную надежду на счастье, что у нее еще оставалась.
– Что же было дальше? Они согласились?
– Не сразу.
Они тогда втроем сидели в «Ягуаре» Алекса. Он был поражен таким требованием, а Марла рассмеялась ей в лицо. Автомобиль проезжал мимо парка «Золотые Ворота»: в окно Кайли увидела молодую маму с малышом в коляске и вислоухим щенком на поводке. Щенок весело прыгал вокруг коляски, угрожая опутать поводком младенца и его мать, малыш смеялся и тянул ручонки к собаке и в этот миг Кайли поняла, что лжет Алексу и Марле. Никакие деньги не смогут заменить любви к крошечному созданию, растущему в ее чреве. Никакие деньги не заменят желания любить и быть любимой.
– Ты еще хуже ее! – прорычал Ник. – Еще хуже Марлы!
– Может быть, – признала она. – Но я обманывала себя до самых родов. Убеждала себя, что ребенку лучше расти в полной семье, что Алекс и Марла будут хорошими родителями, обеспечат ему такую жизнь, о которой большинство детей могут только мечтать... ну, и все в таком роде. – Она горько улыбнулась собственной наивности. – Алекс ясно дал понять, что, став Кейхиллом, мальчик ни в чем не будет нуждаться. А что могу дать сыну я? Жизнь без отца, с матерью, которая, чтобы свести концы с концами, целыми днями пропадает на работе.
Он будет расти сиротой при живой матери. Будет страдать так же, как страдала я в детстве. Вот что говорил мне Алекс.
– И что ты ответила?
– Я велела ему убираться к чертям.
Кайли невольно улыбнулась: ей вспомнилось, как исказились ужасом при этих словах лица Алекса и доктора Робертсона.
– Вот как?
– Да. Но было слишком поздно. Роды уже начались. Алекс заявил, что, если я хотя бы заикнусь о суде, он превратит мою жизнь в пытку. Сказал, что против команды адвокатов «Кейхилл Лимитед» мне не выстоять. Что они переворошат все мое прошлое, раскопают все грехи моей молодости, вывернут перед судом все мое грязное белье и докажут, как дважды два, что мне нельзя доверять воспитание ребенка. Что к тому времени Конрад уже умрет и деньги уплывут из рук. Что мой сын сам, когда вырастет, проклянет меня за то, что лишила его такого шанса. – Кайли покачала головой. – Не могу поверить, что я хоть на миг позволила ему себя убедить! Господи, чего он только не плел! Договорился даже до того, что я, мол, в каком-то высшем смысле примирюсь с отцом, подарив ему то, о чем он всегда мечтал, – внука. – По щекам ее снова потекли слезы. – И я поверила ему. Поверила, что с ним ребенок будет счастлив, что у меня еще будут другие дети.
– Но потом передумала.
– Да. – Она взглянула на него сквозь завесу слез. – Едва я увидела Джеймса, услышала его первый крик, как поняла, что ни за какие деньги не отдам его в чужие руки. Плевать мне и на Кейхиллов, и на их адвокатов! Я залезу в долги, я все сделаю, чтобы оставить сына себе!
Но Ник по-прежнему сверлил ее холодным, презрительным взглядом.
– Я не жду, что ты мне поверишь, – вздохнула она.
– Я и не верю.
– И прекрасно. Думай все, что хочешь. Но я рассказала все, как было.
Кайли опустила глаза на малыша. Он безмятежно спал, свернувшись клубочком у нее на коленях, – счастливый маленький ангел, не ведающий о том, сколько горя, сам того не желая, он принес своей матери.
– Прости меня! – прошептала она, испытывая отчаяние и жгучий стыд. – Прости!
Смахнув ладонью ненавистные слезы, она подняла глаза на Ника.
– Два человека погибли из-за меня. Из-за того, что я сделала.