На лестнице послышались чьи-то шаги, затем раздался голос Майлса. Пирс отпрянул от нее. Она поправила на нем одеяло, пригладила ему волосы и тихо сказала:
– Я задержу Майлса, пока ты не придешь в себя.
Он громко высморкался в платок и смущенно пробормотал:
– Спасибо, мисс Пенуорден. Извините… что я был с вами так груб.
Она успокаивающе пожала ему руку и вышла. В коридоре она загородила собой дверь и придержала Майлса за руку.
– Позвольте мне сначала рассказать вам, что случилось. Прошу вас, Майлс… Не будьте с ним слишком строгим. Вы были правы, когда говорили, что при всей своей браваде Пирс всего лишь ребенок.
Через некоторое время Майлс вошел к мальчику, а Кэролайн спустилась к отцу, который громко требовал подать портвейн и стащить с него сапоги.
Он радостно поздоровался с дочерью и тут же поинтересовался, где Амелия.
– Наверное, поехала по магазинам. Ее не было дома, когда я вернулась после визита к родным Тимоти.
– Значит, она еще не знает о нашем новом госте? Мальчуган сбежал из школы, вот сорванец! Мне и самому не раз хотелось это сделать, но я боялся отца еще больше, чем школьного учителя. – Капитан приподнял парик и поскреб голову. – Даже удивительно, как это я стал командовать кораблем! Я рос таким запуганным ребенком, что можно было подумать, будто всю жизнь буду исполнять приказания, а не отдавать их.
Кэролайн задумчиво сказала:
– Как видно, папа, воспитание не главное, важна сущность человека. Вот Тимоти… Его воспитывали так, чтобы он умел распоряжаться, а он вовсе не любит командовать, даже избегает этого.
– Ну, Тимоти пошел в свою мать. Она всегда предпочитала безопасное плавание в ванне путешествию в открытом море. – Капитан ухмыльнулся.
Стоя у окна, девушка машинально теребила край шторы.
– А моя родная мать? – через некоторое время спросила она. – Что предпочитала она?
Капитан в замешательстве сдвинул парик набок.
– Это трудный для меня вопрос, дитя мое. Спроси лучше у Амелии. Я плохо знал твою мать, потому что много времени проводил в плавании. А вот твой отец… О, это был смелый, волевой офицер. Он страдал от морской болезни, но виду не показывал и не поддавался ей. Иногда я замечаю в тебе сходство с ним, дорогая. Ты можешь быть такой же настойчивой, как и он. Ты решительно добиваешься того, что хочешь. Когда ты станешь настоящей женщиной, думаю, переоценить тебя будет трудно.
– Папа, я тебя не понимаю.
Покачав головой, он тяжело вздохнул.
– Нет, еще не понимает, – пробормотал он себе под нос и взглянул на нее из-под кустистых бровей. – Подойди ко мне, дитя мое.
Она встала перед отцом, сцепив пальцы. Затем, заметив, что его парик скособочился, поправила его. Он похлопал дочь по руке, затем прижал ее ладонь к своей щеке.
– Что я буду делать, когда тебя не будет рядом? Кто поправит мне парик?
– Но я всегду буду рядом, папа.
– Увы, ты не сможешь дотянуться через Тэмер из Сэмпфорд-Фоллиот.
Она нагнулась над ним, скрывая свое лицо.
– Папа… ты будешь очень рад за меня, когда я выйду за Тимоти?
Он повернулся в кресле, чтобы заглянуть ей в лицо, но она отворачивалась. Тогда он осторожно проговорил:
– Больше всего я хочу, чтобы ты вышла замуж по любви. Мой-то брак был устроен нашими родителями. Мы с ней оба… Но это старая история. А вот Мэри восстала против воли отца и сбежала из дому, чтобы выйти замуж за нищего учителя. И ты слышала от Майлса, как хорошо обернулся для нее этот рискованный шаг. – Он любовно прижимал к себе руку дочери. – Если ты действительно любишь Тимоти, моя дорогая, если уверена, что только он может быть твоим мужем, тогда выходи за него и получи мое благословение. Какие бы опасения ни испытывали мы с твоей матерью – мы отбросим их, если ты будешь счастлива.
Он в сердцах пробормотал проклятие, потому что в этот момент дверь вдруг открылась и появился Тимоти с подносом, на котором стояли графин с вином и бокалы.
Тимоти поклонился, как лакей:
– Прошу прощения, сэр, за задержку. Дворецкий упал на лестнице, а поскольку остальные слуги пытаются ему помочь, позвольте мне предложить свои услуги.
И он стал изображать услужливого лакея: хлопотливо накрывать на стол, сделал вид, что уронил бокал и что с трудом наливает вино.
Капитан нахмурился, и по лицу Кэролайн Тимоти понял, что та тоже недовольна его шутовством. Смутившись, он двинулся было к двери.
– Я поищу вашего камердинера, сэр.
Кэролайн в отчаянии воскликнула:
– Тимоти, не твое дело…
– Это же проще… в конце концов, – неловко пробормотал он и исчез за дверью.
Передавая бокал дочери, капитан заметил:
– Такой приятный молодой человек, всегда хочет услужить…
Кэролайн отставила наполненный вином бокал и опустилась на колени рядом с отцом.
– Папа… Я и сама кое в чем сомневаюсь. Определенные опасения пришли ко мне совершенно неожиданно, за время нашего пребывания в Лондоне. Нет, это не совсем так. Это с момента… – Она во время остановилась, не произнеся тех слов, которые просились на язык: «С того момента, как в мою жизнь вошел Майлс». Вместо этого она продолжила: – Но я обещала Тимоти стать его женой. Он полностью доверяет мне. И я его люблю. Всегда любила. – Она прижала к пылающим щекам ладони. – Но боюсь… Боюсь! Папа, что мне делать?
Сокрушенно вздохнув, капитан погладил ее по волосам.
– И опять мне нечего тебе ответить, дитя мое. Лорды, которые утверждали устав, никогда не издавали указов, которым должно следовать сердце. Мне приходилось самому их изобретать. Видно, и тебе тоже.
Она подняла на него взгляд, и хотя его парик снова съехал набок, она не стала его поправлять.
– Папа, можно задать тебе один вопрос? Ты… ты любил другую женщину, когда женился на маме?
– Да. И мама тоже любила другого человека.
Она несколько секунд обдумывала это подтверждение своим давним предположениям.
– Было… очень трудно забыть?..
– Мне повезло – я занимался трудным делом. Шла война, и мне некогда было задумываться. Но для Амелии… Она так хотела иметь ребенка, но у нас с ней не было детей, и ей было вдвойне тяжелее. Да простит меня Бог, я, как и большинство мужчин, думал только о себе, развлекался на стороне, искал утешения в чужих объятиях.
– И ты никогда больше не встречался… С той женщиной, которую любил?
Он поднял бокал и сделал большой глоток.
– Да нет, мы с ней виделись не далее как сегодня утром.
– Папа!
– Не надо так пугаться. Твоя мать была в курсе нашей встречи, которую устроили ради Майлса. Муж этой леди занимает высокое положение в правительстве и известен своей благосклонностью к проблемам американцев. Как старый друг, я попросил ее, чтобы она использовала свое влияние, если Майлс… – Капитан улыбнулся, и его здоровый глаз озорно сверкнул. – Она все еще очень красивая женщина, а я не настолько стар, чтобы не заметить ее очарования.
Кэролайн присела рядом с креслом отца.
– Папа, думаю, ты очень большой грешник. А Майлс об этом знает?
– Нет, конечно! И ты тоже молчи. Майлс очень гордый юноша. И ни в коем случае не должен знать, что своей свободой обязан женщине.
– Это означает, папа, что теперь он вне опасности, да?
Капитан медленно осушил бокал.
– Да. Он вместе с мистером Франклином посетил лорда Чэтхема и мистера Бёрка. Когда такие влиятельные люди стоят на его стороне…
– Но остается письмо, – напомнила она ему. – Он признал, что допустил в нем несколько неосторожных замечаний в адрес короля.
– Но как я понимаю, он не угрожал ни его величеству, ни министрам. Там нет ничего такого, что можно было бы считать свидетельством его измены. Возмущение, может быть. Но они не могут одновременно делать две вещи: разрешить свободу слова и бросать человека в тюрьму только потому, что он воспользовался этим правом.
Она поднялась, подошла к окну и наигранно безразличным тоном сказала:
– Тогда, если это уже не будет рассматриваться как бегство, не мог бы ты убедить Майлса и уговорить его вернуться с нами в Трендэрроу? Он наверняка захочет посетить школу Пирса и разобраться, что к чему, а это по дороге к нам.
– Ничто меня так не порадовало бы, как это. Но поговорить с ним я предоставляю тебе, дорогая. Майлс с большим удовольствием прислушается к словам своей очаровательной кузины, чем к своему старому дяде.
– Папа, но ты вовсе не старый! – обернувшись, воскликнула она.
Он весело подмигнул ей.
– Точно так же заявила мне и моя бывшая любовь сегодня утром. Хотя, боюсь, вы говорите это только по своей доброте. – Он тяжело поднялся на ноги. – Придет когда-нибудь этот проклятый камердинер? Я буду чертовски рад, когда снова окажусь у себя дома. Мои слуги, хотя у них на двоих три руки и три ноги, моментально оказываются рядом, стоит только крикнуть. – Ворча, он тяжело пошел к двери, по дороге раздраженно дернув шнур звонка.
Желая побыть одна, чтобы обдумать сказанное отцом, Кэролайн побрела в сад. Итак, безопасное плавание в ванне или путешествие по открытому морю? Она чувствовала, что в ближайшие дни ей придется сделать выбор. Или она должна решительно захлопнуть дверь перед своим новым и неизвестным ей доселе чувством и здесь же, в Лондоне, распрощаться с Майлсом и больше никогда с ним не видеться, или умолить его вернуться в Трендэрроу и столкнуться с теми последствиями, которые может вызвать его визит.
Она замерла на узкой дорожке между подстриженными живыми изгородями, пораженная словом «умолить». В детстве ей часто приходилось уговаривать отца, Тимоти же она просто приказывала. Но Майлса…
Она пыталась вообразить, как будет умолять Майлса, а перед ней по дорожке взволнованно прыгал черный дрозд с клювом, полным червяков, стараясь увести ее подальше от своего гнезда. Она извинилась перед птичкой за вторжение и медленно двинулась дальше. И вдруг ясно представила утро своего дня рождения, пение дрозда, приветствующего наступивший день, радостное предчувствие буд