бана дом тоже не хуже, чем у Тойли Мергена. Хватит, пожили мы в прокопченных мазанках и в дряхлых войлочных юртах. Теперь иные времена.
— Конечно, конечно! — буркнул ревизор, но хозяин дома не уловил — с одобрением тот говорил или с осуждением.
Тут навстречу им вприпрыжку выбежал пятилетний сын Дурды Кепбана. Ребенок прыгнул отцу на руки, обнял его за. шею, подергал за нос, схватил за ухо и засыпал вопросами:
— Папа! Ты уже проголодался?
— Да, сынок, уже проголодался.
— А кто этот дядя?
— Этот дядя — ревизор.
— Что, что?
— Ре-ви-зор.
— А что он делает? Он собирает хлопок? Или на бахчевых?
— Тебе пока еще не понять, кто такой ревизор, сынок.
— А ты объясни, тогда пойму! Он хороший или плохой?
— Ах ты, шалун! Ступай, играй! — сказал Дурды Кепбан и, поставив сына на землю, тихонько шлепнул его по мягкому месту.
— Мама, мама! — закричал мальчонка, ворвавшись в комнату. — Папа пришел. А с ним дядя — с золотыми зубами. Ре-ви-зор! Мама, ты не знаешь, кто такой ре-ви-зор?
— Некрасиво так говорить про дядю. Ревизор такой же человек, как твой папа. Ступай поиграй!
— Не буду играть! Не буду играть!.. Мой папа не ре-ви-зор! Мой папа бух… бух-гал-тер!
— Ладно, пусть бухгалтер. Не хочешь играть, посиди вон там!
— Не буду сидеть! Не буду сидеть! — уже в дверях прокричал мальчик и выбежал из дома. — Ата! Ата! — загорланил он на улице, увидев соседского мальчишку. — К нам ре-ви-зор приехал!
Карадже Агаеву было явно неприятно, что этот бесенок на всю улицу кричит: "ревизор", но он сделал вид, что ничего не слышит, и вместе с хозяином вошел в дом. За столом он больше молчал, уплетал за обе щеки и пил хорошо заваренный зеленый чай. Когда гость отведал все, что подавала хозяйка, зазвонил телефон.
— Председатель на месте. Пошли, — сказал Дурды Кепбан, положив трубку.
Едва переступив порог бухгалтерии, Караджа Агаев кинулся к папке, лежавшей там, где он ее оставил.
— Почему же ты не привез ее, как тебе было велено? — спросил он Аннагельды.
Не поднимая головы, парень произнес:
— Посчитал, что ни к чему.
— А ты, оказывается, себе на уме.
Не вымолвив больше ни слова, Аннагельды продолжал щелкать на счетах.
Дурды Кепбан отвел ревизора к председателю.
Уже в общем-то понимая, зачем пожаловал в колхоз районный ревизор, Шасолтан сразу приняла официальный тон:
— Говорите, товарищ Агаев, чем могу служить.
— Вот, товарищ Назарова, — сказал Агаев и, достав из папки листок, протянул его председателю.
Едва взглянув на бумагу, Шасолтан положила ее перед собой. Минуты две она молчала.
— О чем вы задумались? — забеспокоился Агаев.
— Тут нельзя не задуматься, — серьезно ответила девушка и взялась за телефонную трубку. — Милая, соедини меня с секретарем райкома, с товарищем Карлыевым!
— Может быть, поговорите с товарищем Хановым, — посоветовал Агаев.
— Я сама знаю, с кем мне разговаривать, товарищ Агаев.
— Простите.
Не успела она положить трубку, как зазвонил телефон.
— Здравствуйте, товарищ Карлыев! — не спеша заговорила Шасолтан. — К нам в колхоз приехал ревизор, и вы, конечно, об этом знаете? Что? Как кто? Старший специалист организационного отдела по делам колхозов сельхозуправления райисполкома. Да, товарищ Караджа Агаев. Хочет, видите ли, проверять Тойли Мергена. Его денежные и хозяйственные дела… Да, привез и официальное отношение. Сейчас посмотрю, кто подписал… Председатель райисполкома Каландар Ханов… Слушаю… Да, помню… Я только не понимаю, зачем проверять Тойли Мергена? Мы ведь знакомы со всеми его финансовыми делами. Знаем все его расходы, буквально до копейки! Зачем изводить пожилого человека напрасными подозрениями? Зачем заниматься такими никчемными делами, лучше бы… Слушаю, да… Ладно, сделаем, как вы говорите. Это-то верно… Очень хорошо, приезжайте к нам… Тойли-ага… Конечно, видела, полчаса назад… Перемены большие… Есть у меня кое-какие опасения, но об этом в другой раз… Да, вот что, мы слышали, вроде бы пришли новые хлопкоуборочные машины. Когда будете распределять, не забывайте нас… — Шасолтан засмеялась. — Нет, не хотим, как прежде, по жребию… Да я шучу, товарищ Карлыев… Да, есть у меня и другое дельце. Выберу денек и заеду к вам… Хорошо, поняла. До свидания.
Едва дождавшись, когда Шасолтан положит трубку, Агаев подался вперед и спросил:
— Ведь товарищ Карлыев тоже не возражает?
— Как вам сказать? — не торопясь, ответила она. — И да, и нет.
— Как это так?.. Я…
— Не спешите… Говорит, раз приехал, пусть проверяет… Словом, начинайте, товарищ Агаев! Ревизуйте! Дурды-ага вам поможет.
— Пожалуй, Дурды-ага ему не помощник! — Главный бухгалтер встал. — Пусть берет документы и проверяет! У меня и своих дел хватит. И вообще зачем главному ревизору нянька?
То, что секретарь райкома не возразил против ревизии, подняло дух ревизора. Откашлявшись, Агаев проговорил с угрозой:
— До окончания ревизии вам придется оставить другие дела, товарищ Кепбанов!
Главный бухгалтер разволновался и заходил по комнате.
— Кому же верить, если не Тойли Мергену? — говорил он, жестикулируя. — Каландару Ханову, что ли? Или вам, товарищ ревизор?..
— Было бы неплохо, товарищ Кепбанов, — перебил его Агаев, — если бы вы раньше думали, а уж потом говорили.
— Я ничего необдуманного не говорю. Умру, а буду стоять на своем! — твердо произнес Дурды Кепбан. — Жаль, что я не секретарь райкома. Будь я на месте Мухаммеда Карлыева, я бы сказал: "Если кто-нибудь приехал проверять Тойли Мергена, дайте ему коленом под зад, а вслед натравите собак!" Карлыев, конечно, очень хороший парень, да больно молод. В каждом деле можно ошибиться. Очень грубо ошибиться. Но ведь не обязательно же, если человек ошибся, значит, он вор! Не ошибается тот, кто не работает…
— Мы еще пока не считаем Тойли Мергена вором, — подлил масла в огонь Агаев.
— Считаешь! — заорал, забыв обо всем на свете, Дурды Кепбан. — Если бы не считал, не приехал бы сюда с разинутой, как у дракона, пастью!
— Дурды-ага! Не горячитесь! Успокойтесь! — замахала рукой Шасолтан. — Может быть, это даже неплохо. Зачем вы сердитесь, раз уверены, что никаких злоупотреблений не было? Пусть проверяют.
— Да поймите вы, Шасолтан! — все больше распалялся главный бухгалтер. — Нам с вами ясно, что ревизия ничего не даст, но самый факт мажет человека сажей! Я же не против ревизии. Пожалуйста, проверяйте. Но сегодня устраивать ревизию Тойли-ага… Нет, не могу с этим примириться.
— Понимаю, Дурды-ага. Вы сами слышали, что я сейчас сказала товарищу Карлыеву.
— Нет, вы не понимаете! Если бы вы понимали, то не позволили бы проверять Тойли Мергена! Так и надо было сказать товарищ Карлыеву.
— Дурды-ага!
— Не мешайте, дайте мне кончить! Если они не дураки, должны же понимать — так вот проверять можно базарного воришку, он действует в одиночку. Получается, что председатель колхоза может залезть в колхозную кассу и взять из нее, сколько вздумается. Кассир и тот не может на пол-литра взять. Он должен отчитываться по ведомости. А положение председателя еще труднее. Чего же они именно ему проверку устраивают? Если Тойли Мерген вор, то и я, и вы, и он — все правление воры! Пусть всех и проверяют!
— Коли потребуется, и вас проверим! — сказал, собравшись с духом, Караджа Агаев и задымил сигаретой.
— Проверяй! Тысячу раз проверяй! — Побледнев, главный бухгалтер с презрением посмотрел на ревизора. — Идем!
— Дурды-ага! — Шасолтан встала. — Я еще раз прошу вас. Не горячитесь!
Но Дурды Кепбан не мог успокоиться. Он повел ревизора к сейфам, что стояли в соседней с бухгалтерией комнате, и спросил, не поворачивая к нему головы:
— Какие годы тебе нужны?
— Последние два года.
— Почему два? — опять налетел на ревизора Дурды-ага. — Почему? Или ты собираешься через неделю снова отрывать людей от работы? Раз уж проверяешь, проверяй за десять лет! За пятнадцать! Проверь всю жизнь Тойли Мергена!
— Зачем напрасно шуметь, Дурды-ага! — примирительно сказал Агаев.
— Это еще не шум. Шум будет потом, когда станут известны результаты твоей ревизии. — Главный бухгалтер достал из кармана связку ключей и бросил ее Агаеву. — В этих стальных шкафах вся жизнь Тойли Мергена. Проверяй! А что не разберешь, спроси у Аннагельды. Он не меньше моего знает! — И Дурды Кепбан ушел, оставив ревизора одного.
Чтобы добраться до бахчевых, надо почти два часа просидеть за рулем. До канала дорога хорошая, но дальше — сыпучие пески и солончаки. Уж не говоря о мелкой пыли, которую поднимают колеса, там вообще проще простого застрять, особенно если машина у тебя не вполне исправна или если ты сам недостаточно умелый водитель.
Тойли Мерген вел свою "Волгу", забыв и про пески, и про солончаки. Не щадя ни себя, ни своей машины, он благополучно прикатил на бахчу, когда солнце уже собралось закатиться.
Давненько он здесь не бывал, хотя ведь сам настоял на том, чтобы не засеянные хлопчатником пятьдесят гектаров были отданы под поздние дыни-гуляби и арбузы.
Верно он тогда решил. Совсем недавно это было пустое, укутанное серой пылью поле. А теперь — вон какая красотища! Радовали глаз огромные, словно валуны, чуть ли не в обхват, полосатые и темно-зеленые арбузы. Большущие желтые гуляби гордо возлежали в сплетениях зелени.
Тойли Мерген ожил. О таких дынях и арбузах можно было только мечтать. А это значит, что люди здесь хорошо потрудились.
Но что это? Где же они, эти люди? Где его зятья? Хорошего настроения как не бывало. Из шалаша доносился храп.
Тойли Мерген подошел, заглянул внутрь и увидел спящего человека, в котором не сразу признал Джепбара. Длиннющие волосы, чуть ли не до плеч, и борода.
— Ах, негодник! — сердито проговорил Тойли и растолкал зятя. — Вставай, нечего нежиться!
Джепбар вздрогнул, приподнял голову и, не открывая глаз, спросил: