По подсчетам Н.Д. Козлова, общий объем материалов о жизни союзных стран в газетах и журналах увеличился в среднем в четыре раза, при этом вместо сюжетов об обострении классовой борьбы, росте эксплуатации, агрессивности внешней политики Запада появились более объективные и нейтральные материалы об истории и культуре, системе образования и военной экономике этих стран, их действиях на различных фронтах{582}. Вместе с тем непропорционально большое место занимали публикации о росте авторитета СССР на Западе, о положительных высказываниях в его адрес как западных лидеров, так и рядовых трудящихся, о позитивном восприятии советской культуры и т. д.
Процесс «перестройки» пропаганды в целом и периодической печати в частности потребовал времени. И, в любом случае, масштабы этой «перестройки» удовлетворяли далеко не всех. Так, в августе 1941 г. А.П. Остроумова-Лебедева[56] записала в дневнике: «В газетах очень скупо и уклончиво дают информацию… Мы так отделены от Европы, от всего мира, такой глухой стеной с абсолютно непроницаемыми стенками, что ни один звук не просачивается к нам без строжайшей цензуры»{583}.
Иногда изменения в пропаганде приобретали самые неожиданные формы. В частности, в сборнике пословиц, выпущенном в 1942 г. Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), на первой же странице было приведено несколько пословиц (с пометкой «новая»), говорящих о «близости» Америки и СССР. Одна из них утверждала: «Эка благодать — от Москвы до Америки стало рукой подать»{584}. Среди так называемых «народных» частушек, публикуемых в годы войны, встречались и такие:
Эти изменения, конечно, не остались незамеченными обществом. Московский врач Е.И. Сахарова 6 января 1942 г. записала в дневнике: «Газеты наши стали очень интересны, читаешь их с захватывающим желанием прочесть все, что есть, — и из области наших событий, и сообщения наших могучих союзников. Сегодня очень интересна речь по радио Идена о поездке в СССР, даже не лишена некоторой поэзии»{586}.
Впрочем, отмеченные изменения не стоит преувеличивать. Американская пропаганда, например, в те годы предпринимала усилия по формированию позитивного образа союзника; так, вышел комплект фотоплакатов с изображением английского, канадского, австралийского, русского и других солдат с общей надписью — «Этот человек твой друг. Он воюет за свободу». Плакаты были явно рассчитаны на образное, эмоциональное восприятие, характерное для массового сознания, причем образ союзника отличался не только привлекательностью, он был персонифицирован. В 1942 г. в Англии вышел альбом карикатур английских и русских (советских) авторов, посвященный соответственно войне с Наполеоном и Отечественной войне с предисловием И.М. Майского{587}. В советской же пропаганде военных лет направление, связанное с персонификацией союзников, развития практически не получило (см. об этом ниже).
В настроениях советского политического руководства преобладало недоверие к союзникам. Беседуя с корреспондентами в декабре 1942 г., М.И. Калинин, в частности, давал следующие указания: «Будут вас спрашивать о союзниках, как тут говорить? Я говорю, что в драке на других надеяться трудно. Будем бить сами немцев, и союзники у нас будут, а если нас будут бить, трудно ожидать союзников. Во всяком случае нужно быть готовыми к тому, чтобы драться нам, а никому другому»{588}.
Помощь союзников, их участие в войне с общим врагом порой недооценивались советской прессой и официальными лицами; об этом, как правило, не говорил в своих речах Сталин. (Одним из немногих исключений явилось его выступление 6 ноября 1941 г., где было упомянуто о поставках военной техники и стратегического сырья и предоставлении займа СССР.)
Конечно, в какой-то степени это можно было объяснить соображениями секретности. Циркуляром начальника Главлита Н.Г. Садчикова от 27 мая 1942 г. запреты и ограничения, принятые для сведений об РККА, были распространены и на сведения о войсках союзников, в том числе о «полученных от союзных государств конкретных предметах вооружения и боевой техники, независимо от того, сообщалось или не сообщалось об этом в иностранной печати»{589}.
Более того, иногда последствия публикации подобных сведений оказывались самыми неожиданными. Например, когда в одной из советских газет появилась написанная, очевидно, с лучшими намерениями заметка о том, что американские трубы, полученные по ленд-лизу, используются при прокладке газопровода Саратов — Москва, американская сторона незамедлительно прекратила поставку труб вообще под тем предлогом, что они используются не для нужд фронта{590}. Но, конечно, большую, если не главную, роль играли соображения идеологические.
Выступая на совещании Совинформбюро в феврале 1943 г., его глава С.А. Лозовский заявил: «В Англии, США, Канаде возникли комитеты помощи Советскому Союзу. Правда, эти комитеты посылали некоторые вещи, например: медикаменты, продукты и т. д. Так вот, эти комитеты посылают запросы с просьбой сообщить им, каким образом оказанная ими помощь воздействовала на победу Красной армии. Это значит, нужно им сообщить, как их 5 банок консервов помогли угробить 300 тыс. немцев под Сталинградом»{591}. В результате гуманитарная помощь союзников воспринималась, в соответствии с существующими стереотипами, как «подарки рабочих и крестьян» США и Великобритании, а порой даже как товары, закупленные Советским правительством{592}.
Неудивительно, что и распределение подобной помощи зачастую производилось совершенно безответственно. В начале февраля 1943 г. заместитель председателя СНК СССР А.И. Микоян поручил наркому финансов СССР А.Г. Звереву произвести обследование состояния учета и хранения подарков на Центральном базисном складе Союзного Красного Креста и Красного Полумесяца в Реутове под Москвой. Там оказалось около 50 вагонов непринятых и неоцененных подарков; принятые же подарки долгое время не распределялись. Так, из 42 тыс. штук шерстяных одеял, поступивших в апреле-августе 1942 г. было выдано нуждающимся чуть больше половины{593}.
Позитивные отзывы о союзниках строго дозировались, даже в специальных изданиях. В начале 1943 г. недовольство партийных инстанций вызвала, в частности, работа Института мировой политики и мирового хозяйства АН СССР. В частности, по мнению начальника УПА ЦК ВКП(б) Г.Ф. Александрова, в ряде изданий Института «некритически, в хвалебном тоне изображается современный общественный порядок в Англии и США, непомерно преувеличивается роль и участие Англии и США в борьбе против гитлеровской Германии». В записке на имя И.В. Сталина Александров подчеркивал, что один автор «в неумеренно восторженных тонах расписывает помощь, которую оказывают Англия и США Советскому Союзу», другой идеализирует Британскую монархию{594}.
В июле 1944 г. Управление агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) отметило как ошибку Главлита разрешение на выпуск в свет статьи об организации производства в машиностроительной промышленности в условиях военного времени, в которой «весьма скупо характеризуются достижения отечественного производства и дается непомерно восторженная оценка успехов производства США и Англии». По мнению составителей процитированной записки, адресованной секретарю ЦК А.С. Щербакову, автор «не только переоценивает достижения Америки и Англии и снисходительно отзывается о наших успехах, но и имеет вредную тенденцию — смазывать различие двух систем»{595}.
В 1944 г. в 49 лозунгах к 23 февраля и 57 — к 1 мая, составленных в Управлении пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), союзники упоминались лишь по одному разу: «Да здравствует победа англо-советско-американского боевого союза над подлыми врагами человечества — немецко-фашистскими поработителями»{596}.
Подобная позиция советской пропаганды не раз вызывала дипломатические осложнения. Например, в марте 1943 г. посол США в СССР У. Стэндли на специальной пресс-конференции заявил, что советская информация по проблемам ленд-лиза необъективна{597}. Через несколько дней «Правда» опубликовала подробный статистический отчет об американской помощи СССР.
Характерно, что советские средства массовой информации на первый план выдвигали поставки продовольствия, хотя по стоимости поставки вооружения и военных материалов их намного превосходили. Необходимый «внутренний» результат был таким образом достигнут: подавляющее большинство советских граждан, лишенных альтернативных источников информации и обладавших достаточно устойчивым, сформированным еще в предвоенные годы набором негативных стереотипов относительно Запада в целом, имело весьма слабое представление о реальном вкладе союзников в войну, о боевых действиях в Северной Африке или на Тихом океане и о гуманитарной помощи (справедливости ради нельзя не отметить, что послевоенная западная историография в свою очередь