Невысокий, плотного сложения брюнет с приятными чертами лица, мягким голосом и превосходными манерами, он, по мнению его родителей и друзей семьи, должен был родиться на два века раньше, когда понятие чести было не пустым звуком, а делало мужчину мужчиной, да и отношения в обществе были простыми, ясными и более правильными. К тому же в то далекое и прекрасное время и темп жизни был медленнее, что соответствовало темпераменту Миши, и стихи с романсами, которые он так любил, в то время почитались. Словом, Миша Зелькин явно промахнулся, родившись в безумное, наполненное суетой и автоматизацией время, а потому он всегда как бы притормаживал, а иногда и вовсе входил в ступор, не зная, как себя вести. Так случилось и в этот раз, когда он не смог вовремя и правильно отреагировать на угрозы Иванова…
Родители Миши, как это ни странно, казалось бы, старшее поколение и одной с ним крови, напротив, чувствовали себя в современном мире весьма уверенно. Особенно отец, обладающий даром предпринимательства и умеющий находить для дружбы полезных и приятных в общении людей. Потихоньку перепродавая московскую недвижимость, находя лазейки в законодательстве, позволяющие присвоить себе государственные или, как он любил выражаться, «ничейные» объекты собственности, подкупая нужных ему людей среди чиновников и одаривая подарками и обещаниями простодушных собственников «битых» квартир поближе к Тверской, он сколотил приличное состояние, что позволило ему воплотить в жизнь свою давнюю мечту – выкупить понравившийся ему старинный особняк и превратить его в игорный клуб. Слабо представляя себе, однако, сам процесс устройства ресторана, его внутреннюю жизнь и законы, он сначала поручил заниматься всем этим жене, особе артистической и обладающей огромным количеством знакомых и друзей, а потому как бы априори отвечающей за клиентуру, и она слегка растерялась. И тут словно вмешалась сама жизнь, расставившая все по своим местам. Травма кисти, случившаяся у Миши, подающего надежды скрипача, убив его будущее музыканта, сделала его как-то легко, словно в нем этот талант спал и ждал своего часа, ресторатором. Он оказался неплохим проектировщиком, дизайнером, сумел привлечь к своему ресторану хороших поваров, набрал штат официантов и открыл ресторан. Любовь к музыке в сочетании с талантливо задуманным маркетинговым ходом, связанным с использованием всех своих знаний и пристрастий, а также вкуса своих родителей и их друзей, помогла ему полностью реализоваться и в той сфере. Так появился ретроресторан с живой музыкой, украшением которого стала прекрасная его находка – молодая женщина с редким именем Таисия…
Скрип открываемой двери показался ему громом небесным – до того глубоко провалился он в свои воспоминания, что вынырнув, чуть не умер от неожиданности.
Он увидел высокого парня в куртке-аляске – за плечами торчал рыжий мех.
– Ты жив, Мишаня? – Парень широко улыбнулся, показывая ровные белые зубы. – Свечку мне поставишь, когда в храме будешь.
Где-то он уже видел эту улыбку, эту куртку. Эти синие глаза.
– Мы знакомы?
– Не то слово! – парень хохотнул. – Вообще-то, я должен был тебя как бы отправить на тот свет. Да только я врач, а не убийца. Но мне за тебя хорошо заплатили, а деньги мне сейчас, ох, как нужны. Короче, я отвезу тебя в Москву, по дороге поговорим, хорошо?
– Но я же вас знаю… Вы бывали в моем ресторане?
– Бывал, и не раз… Но дело сейчас не в ресторане. Поехали… Вот, возьми пока мою куртку, чтобы дойти до машины, а то ты, я вижу, совсем продрог.
Миша вышел за ним на улицу, с неба падала невидимая снежная крупа, мягко касаясь куртки. Рядом с домом, в котором он провел неизвестное время, домом с решетчатыми окнами и высоким крыльцом, стоял большой черный джип.
– Садись скорее. Пока не передумал!
Миша послушно сел на заднее сиденье и обнял себя за плечи, все еще не веря в охватившее его тепло. Он сразу почувствовал, как лицо его, щеки стали наливаться теплой кровью. Он уже не умрет, ему помогли, его оставили в живых!
– Кто такой Иванов?
– Олежек-то? Один очень нехороший человек, возомнивший себя этаким волшебником Гудвином. У него и кличка такая – Гудвин. Ему понравился твой ресторан, он решил его сначала купить у тебя, чтобы устроить там подпольное казино, благо что места там полно, и хорошие подвалы, которые можно переоборудовать в игровые залы… И место классное, тихое и вместе с тем центр! А ты не согласился. Он узнал, что за тобой никого нет, сначала помог отправиться на тот свет твоим родителям, потом принялся за тебя…
– Кажется. Я подписывал какие-то документы…
– Да, мы накачали тебя кое-чем, и ты все подписал… Да еще в присутствии нотариуса, – улыбка «доктора» была искусственной, какой-то даже злой.
– Вы вроде неплохой парень… Почему согласились помогать ему?
– Он пообещал мне отжать стоматологическую клинику в Крылатском. Там хозяин умер, осталась только его вдова с маленькими детьми… С ней он собирался договориться путем угроз, считая, что она все подпишет, лишь бы ее с детьми оставили в покое…
– Я думал, эти времена уже в прошлом…
– Я тоже так думал. Да только Олежка застрял со своими представлениями и принципами где-то между девяностыми и нашими днями. Сколотив себе капитал на алмазах, будучи чиновником в одном весьма плодородном на эти камушки крае, он возомнил себя человеком с безграничными возможностями, придумал прошлое своей семье, купив какой-то там титул и все такое, и вот нашел твой особняк, решив, что он по праву принадлежит ему. Я понимаю, конечно, мы, мужики, до самой смерти остаемся мальчишками и любим поиграть в разные игры… Но вот Олежа заигрался. Решил во что бы то ни стало забрать себе особняк, да вместе с ним и твой бизнес. Он понял, что ты человек слабый, что родители твои – не бойцы, что за спиной у тебя никого нет, кроме маразматиков-пенсионеров, бывших чинуш, которым некуда девать свои наворованные у государства денежки, вот он и решил, что получит все, что хочет, не особенно-то напрягаясь. Я лично совершенно случайно оказался в его команде, просто задолжал деньги, и один мой друг решил помочь мне, сведя с Олегом. Я оказывал ему кое-какие медицинские услуги, пока не понял, что давно уже отработал все, что он мне дал, чем помог, и что теперь это он мне должен… Короче, он приказал мне сделать тебе инъекцию… Но, как видишь, я не смог. Вместо тебя похоронил ящик из-под бананов, чтобы холмик был, тебя спрятал в этом старом складе, отправил ему фотографию тебя, как бы мертвого (я сделал снимок, когда ты крепко спал), и теперь спешу в аэропорт, чтобы как можно скорее покинуть весь это кошмар, хаос и распрощаться со своим прошлым. У меня есть деньги, паспорт на другое имя и весь мир, что называется, в кармане.
– Значит, я должен поблагодарить вас… – Миша едва разлепил губы. – Но он же снова найдет меня и тогда уже наверняка убьет…
– Ты должен спрятаться, Мишаня. У тебя друзья есть?
– Да я теперь и не уверен, что хочу, чтобы кто-нибудь из них меня увидел… Люди меняются… Да к тому же мне не хотелось бы доставлять им неприятности.
– Тебе надо, по-хорошему, либо обратиться в полицию и доказать, что тебя заставили поставить подпись на документах, в частности на договоре продажи ресторана. Или же, если не чувствуешь в себе силы бороться, бежать, Миша, и как можно дальше…
– Скажите, мои родители… авария… Это он подстроил?
– Думаю, да. Уж слишком ты его разозлил однажды, когда дал понять, что та женщина, которая у тебя поет, Таисия, кажется, не его поля ягода… Он привык брать все, что хочет.
Миша посмотрел на проплывающие мимо затуманенные высокие ели, тусклые зеркала маленьких озер с отраженным в них темнеющим небом, и почувствовал, как по щеке его потекли теплые, как кровь, слезы.
Как это – бежать? У него отобрали все самое дорогое, что было в его жизни, – родителей, ресторан и, возможно, Таисию…
– А что с Тасисей, не знаете? – он замер, не готовый выслушать правду и уже успевший пожалеть о своем вопросе.
– Нет, я не знаю… Но смею предположить, что она уже не работает в ресторане. Во всяком случае, с ее репертуаром там сейчас делать нечего.
Миша снова мысленно отправился в полицию и начал уже было писать заявление, как понял, что наступила ночь и они вторглись в сверкающую громаду Москвы.
– Так куда тебя отвезти-то? Надумал?
– Да, мне в мой ресторан.
7. Виолетта
Конечно, она только делала вид, что верит мне. На самом деле ее лицо выражало крайнюю степень недоверия и даже изумления. Такие странные события случаются, как правило, ночью, когда нереальные, удивительные вещи воспринимаются иначе, когда сознание словно находится на сверкающей грани между сном и явью. Думаю, что именно в таком состоянии моя Таисия согласилась помчаться со мной в Москву, чтобы проверить содержимое моей волшебной сумки.
Осознавала ли она, что наш отъезд не сможет остаться не замеченным Зоей Григорьевной, женщиной, как мы потом поняли, с чутким, хрупким сном. Думаю, что о ней она меньше всего думала. Да и о Лене мы как-то подзабыли. Я-то точно, потому что мы с ней не были знакомы, и я воспринимала ее как героиню телесериала – уж не знаю, почему именно так. Хотя, что же тут удивляться, если у меня своих проблем было хоть отбавляй. Это в Зеленом Бору, в доме Зои, я могла бы еще чувствовать себя более-менее спокойно, не боясь, что меня разыщут люди Луки. А в самом городе, я была в этом уверена, опасность подстерегала меня на каждом шагу. Хотя квартира Таисии тоже поначалу была моим тихим прибежищем, если бы не слова, сказанные мне на кухне, где мы после звонка баянисту дожидались его приезда за горячим кофе.
– Хочешь сказать, что не уверена, что этот Иванов оставит тебя в покое? – у меня прямо сердце остановилось. – Но зачем ты ему?
– Думаю, что дело не во мне, а в его желании обладать всем тем, чем обладал Миша. Может, у них какая-то вражда, или между Мишиными родителями и родителями Иванова… Но все это лишь мои предположения, как ты понимаешь. Вполне возможно, что я просто накручиваю себя, боюсь, понимаешь… Но и не сказать тебе о своих опасениях я тоже не могу. А теперь, – она понизила голос, склонившись ко мне, – когда ты сообщила мне, что находится в твоей сумке, если ты не сочиняешь, конечно, не разыгрываешь меня… Не смотри на меня так… История-то фантастическая! Так вот, когда ты мне все это рассказала, я теперь чувствую ответственность за твою сумку, за тебя…