Он протянул руку с пустым стаканом:
– Сделаешь ещё, милая киска?
Наташа, скрывая смущение, опустила глаза и взялась за блендер. Три киви, восемьдесят миллилитров абсента, столько же апельсинового ликёра «Куантро». Всё смешать, украсить долькой киви. Оказывается, за шесть лет она ничего не забыла.
Да, Наташа сама стояла за столиком с напитками в свой день рождения. Об этом она договорилась с администратором ресторана. По её просьбе для гостей накрыли фуршетный стол с горячими и холодными закусками – точно такими же, как в ночь выборов (её соединили с поваром «Крутого виража», и она по памяти описала ему все блюда); а сама она сегодня играла роль соблазнительной барменши. Ей хотелось напомнить Андрею тот особенный момент, когда он обнял её в стеклянном кабинете, восхитившись «Морской звездой» в пластиковом стаканчике.
Кажется, она выбрала правильную стратегию. Андрей весь вечер не отходил от неё ни на шаг. Одет он был сегодня в чёрную рубашку, чёрный кожаный пиджак ручной работы с крупной строчкой и идеально сидящие чёрные брюки. Наряд, конечно, изумительно подчёркивал его стройную фигуру, но был совсем не похож на маскарадный. На вопрос, кого он изображает, политтехнолог отвечал коротко: «Кукловода».
Остальные гости будто сошли с картины художника-абсурдиста. Шаховской – в мантии белого короля и средневековом высоком воротнике – стоял в одиночестве возле панорамного окна, смотрел на уходящее солнце и медленно пил арманьяк из пузатого бокала. Евграф, облачённый в тёмную шёлковую рубашку, длинный сюртук цвета засохшей крови, бордовый жилет с тысячью пуговиц, с золотым медальоном на груди, был бы неотличим от готического вампира, если бы не чёрная бейсболка на голове и смартфон последней модели в правой руке.
К бару подошла хохочущая парочка. Шокирующе обнаженный Стаханов в одной лишь леопардовой набедренной повязке (под костюмом из грубой ткани оказалось вполне крепкое для его лет тело с вытатуированными серпом и молотом на груди, в районе сердца) поигрывал здоровенной дубиной и одновременно рассказывал анекдот утирающему слёзы Помидоркину. Тот легко мог бы сняться в одной из главных ролей в мультфильме «Пузырь, Лапоть и Соломинка», причём отнюдь не Лаптя и уж тем более – Соломинки. Лидер «Плевать на всех» был неотразим в русской косоворотке; красный пояс обхватил круглый живот наподобие экватора на глобусе; лысину прикрывал широкий картуз с подсолнухом. Довольно странно на этом фоне смотрелись его сросшиеся на переносице брови и южные глаза.
– А ещё один хочешь? – задыхаясь от смеха, произнёс изрядно набравшийся Стаханов и уронил дубину на пол. Попытался до неё дотянуться, чуть не упал и схватился за коротышку Помидоркина. Тот едва устоял на нетвёрдых ногах. – Слушай: по всему миру прокатилась волна коррупционных скандалов. После этого в одних странах убрали коррупционеров. А в других – скандалистов. Понимаешь? Скандалистов убрали!
– Понимаю! – захихикал Помидоркин. – Убрали в дальний ящик и заперли на замочек, – он повернулся к Наташе и, глядя ровно на её грудь, попросил: – Киска, повтори, а?
Наташа, превозмогая отвращение к пьяным мужикам, пусть даже и облечённым властью, налила Стаханову водки, а Помидоркину – коньяка.
– Никакой содовой! Нет, и льда не надо! Что за кощунство, портить продукт какими-то добавками! – запротестовали друзья. Наташа отдала им рюмки и натянуто улыбнулась.
Нужно было, стиснув зубы, развивать хорошие отношения, заложенные сегодня на празднике. В начале корпоратива коллеги поблагодарили её за приглашение (попутно выяснилось, что многие даже знают, как её зовут) и подарили простой белый конверт. Наташа с любопытством заглянула внутрь. Там лежали не деньги, как она надеялась (организация мероприятия вымыла финансовую почву у неё из-под ног), а самодельный «Купон на одно единогласие». Мелкий шрифт объяснял смысл купона: если Наташа предъявит его депутатам перед заседанием, они единогласно поддержат любой её законопроект или инициативу. Ещё более мелкий шрифт предупреждал, что Наташино предложение не должно идти вразрез с политикой государства; учитывать интересы простых граждан не обязательно.
Потом все фотографировались в карнавальных костюмах, пока ещё были трезвыми. В ряд выстроились гладиаторы, ковбои, арабские шейхи, Робин Гуды и человек пять суперменов с накладной мускулатурой разной степени рельефности. Очевидно, депутатов терзали нереализованные амбиции брутальных мачо. Ну и повеселилась бы пресса, попади ей в лапы эти снимки!
Андрей проводил взглядом лидеров партий «Сила народная» и «Плевать на всех», удаляющихся в обнимку, и допил свою «Зелёную милю».
– Коктейли у тебя – высший класс, киска, – Андрей поставил пустой стакан на стол. – Давай ещё. Сама-то что будешь?
– Я старый добрый джин-тоник пью, – сообщила Наташа, ловко орудуя блендером.
– Не, с абсентом не сравнится, – Андрей сделал три больших глотка подряд. – Я его полгода не видел. Думал, в Куршевеле все помешаны на абсенте, оказалось – враньё, он в Европе вообще сейчас много где запрещён.
Наташа изобразила сочувствие.
– Хочешь, ещё сделаю?
– Нет, хочу кое-чего другого, – он сделал шаг по направлению к Наташе. – Мне нравятся твои ушки, – понизив голос, сказал Андрей, трогая обруч в Наташиных волосах. – И твой комбинезон. – Он неторопливо, по-хозяйски, провёл горячей рукой по её спине. Наташа затрепетала. – Тебе, наверное, неудобно в этих сапогах?
Он подошёл уже вплотную.
В сапогах ей было действительно жутко неудобно, жарко и тесно, но признаться в этом она никак не могла. Это прозвучало бы глупо.
– Да нет, знаешь ли, очень даже удобно, – тоненько ответила Наташа, страстно желая, чтобы он ещё раз провёл рукой по её спине.
– Удобно? Ни за что не поверю, – в его зелёных глазах бегали шаловливые искорки. – Не обманывай меня, киска.
– Так я и не обманываю, – Наташа не понимала, к чему он ведёт.
– Ну, раз тебе в них так удобно, – сказал Андрей и взял её за руку, – значит, ты и бегать в них можешь?
– Наверное… – еле проговорила Наташа, ощущая жар от его руки даже через перчатку.
– Тогда, может, сбежим отсюда?
Андрей назвал таксисту адрес своих апартаментов в центре города.
– Ой, подождите! – вмешалась Наташа. – У меня же кот не кормлен! Поехали лучше ко мне.
Такси стартовало. Теперь, когда они вдвоём оказались на заднем сиденье, Наташа вдруг застеснялась. Отодвинулась от Андрея как можно дальше. Не к месту вспомнила про Петю. Влечение, возникшее между ней и рыжим политтехнологом в ресторане «Крутой вираж», куда-то испарилось.
– Эй, киска, что с тобой? – ласково спросил Андрей, придвигаясь поближе. Таксист включил ненавязчивую музыку.
– Ничего, со мной всё в порядке, – скованно ответила Наташа, запахиваясь поплотнее в фиолетовый пуховик.
– А-а, понял! – Андрей начал шарить в карманах своей горнолыжной куртки. Вытащил оттуда какую-то плоскую коробочку и включил свет в машине. – Я же забыл подарить тебе подарок на день рождения.
– Что там? – заинтересовалась Наташа, открыв рот и забыв о своём смущении. Коробочка была очень похожа на те, в которых дарят бриллиантовые колье.
– Открой свою прелестную шейку, – попросил Андрей.
Наташа сняла пуховик, оставшись в облегающем комбинезоне на молнии. О Боже, похоже, там и правда ювелирное украшение! Она повернулась к Андрею спиной и приподняла волосы.
– Это тебе на память обо мне, – Андрей что-то застегнул у неё на шее. Но вместо холодного драгоценного металла к коже прикоснулся мягкий бархат. Наташа посмотрелась в зеркальце. Политтехнолог подарил ей ярко-красную «бабочку».
Следующее, что ощутила Наташа на своей шее, – это поцелуй. Андрей обнял её, на этот раз по-настоящему, и развернул к себе. Его губы были уверенными и не допускающими отказа.
Таксист сделал радио погромче.
Они целовались всю дорогу, отвлёкшись лишь однажды, когда такси проезжало мимо каких-то тёмных, мрачных руин – за забором из рваной сетки фары высветили целый комплекс небольших зданий с выбитыми стёклами.
– Послушайте, куда это вы нас везёте? – тревожно спросила Наташа, на секунду оторвавшись от разгорячённого Андрея. – Где мы?
– Это короткая дорога через заброшенный пионерский лагерь, – спокойно ответил таксист. – Хочу побыстрее вас доставить домой, не волнуйтесь.
Короткая дорога сэкономила им минут двадцать. И хорошо, потому что напряжение становилось невыносимым. Поцелуи достигли своего апогея. Наташа не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой живой.
В лифте Андрей прижал её к стене и начал расстёгивать молнию её комбинезона. Её ярко-красные, под цвет новой «бабочки», ногти нетерпеливо теребили пуговицы его чёрной рубашки.
– Хочу, чтобы ты всё сняла и осталась только в этой «бабочке» и сапогах, – пробормотал Андрей, сжимая её всё крепче.
Наташа кивнула, мельком подумав, что надо было всё-таки заглянуть вчера в тренажёрный зал.
Они вывалились из лифта и, не переставая целоваться, зашли в квартиру.
– Я в душ, располагайся! – Наташа, дрожа от возбуждения и предвкушения, побежала в ванную, оставив растрёпанного Андрея в прихожей.
Слегка ополоснувшись, подправив макияж и причёску, Наташа вновь натянула ненавистные сапоги, игриво, слегка набок, пристроила на шее новенькую «бабочку» и в одном белье (чёрное, итальянское, кружевное, куплено только вчера) выскочила из ванной.
В прихожей Андрея уже не было, на коврике стояли только его дорогущие ботинки. Зато из кухни раздавалось оглушительное, безостановочное чиханье.
Зажав нос и рот одной рукой, Андрей стоял, оперевшись о стол другой, и своими зелёными глазами с ненавистью смотрел в зелёные глаза Ваучера. Ваучер, в свою очередь, тоже гипнотизировал его взглядом.
– Проклятая аллергия, – сквозь зубы процедил Андрей, убирая руку от лица. – А ведь всего лишь руки хотел помыть в кухонной раковине.
И тут же начал новую серию безудержных чиханий.