деяться на этот момент было наивно, сейчас это чистейшая правда.
Возможно, настанет момент, когда Зака больше не будет рядом. Но сейчас он – единственное, что существует в этом мире. Поэтому я отгоняю все страхи и печали еще на некоторое время.
Я представляю, что существуем только мы и что будущее останется таким же, как сейчас, еще на протяжении нескольких минут.
Глава 24Зак
Прошло шесть недель с тех пор, как я видел остальных участников Saturday.
Я навестил Рубена и, позвольте мне заметить, мы занимались достаточно приятными вещами. Мы были очень осторожны: Рубен принимает таблетки, и мы пользуемся презервативами. Да и в целом знать, что нам не нужно беспокоиться о венерических заболеваниях, очень успокаивает.
Так что я бы соврал, если бы сказал, что не хочу видеть Рубена по этой причине.
Я скучаю по группе. Не могу дождаться, когда увижу их сегодня.
Энджела выписали из реабилитационного центра несколько дней назад. Как и всегда, оказалось, что интуиция Вероники была удивительно точной – парня выписали почти через месяц. Чтобы отметить это событие, мы договорились встретиться у Рубена, после того как Энджел увидится со своими родителями. Мы также хотим посмотреть клип на песню Overdrive, который совершенно неожиданно пришел в наши почтовые ящики чуть больше недели назад, но смотреть его без Энджела казалось кощунством, поэтому мы ждали его. Люди из Chorus спрашивали о наших впечатлениях, но все мы прекрасно знаем, что их это не особо волнует, да и они не давили на нас.
Я подхожу ко входной двери дома Рубена и стучу. Минуту спустя она открывается.
На пороге стоит Рубен.
Мой парень.
Губы растягиваются в улыбке. Он тоже улыбается в ответ. Я быстро целую парня в губы и захожу внутрь. Рубен живет в частном охраняемом районе, поэтому я знаю, что папарацци нам не угрожают, по крайней мере, внутри. Даже если у кого-то есть камера дальнего обзора, они не смогут продать фотографию, иначе на них подадут в суд.
– Я скучал по тебе, – произносит он.
– Я тоже по тебе скучал.
Рубен поглаживает мою руку.
– Хочешь содовой?
– Да, пожалуйста.
Мы оба берем диетическую колу и выходим на веранду. Остальные, включая Энджела, уже здесь, а отец Рубена жарит что-то на барбекю. Пахнет дымом и чем-то вкусным. Джон и Энджел сидят на садовой мебели и смотрят на бассейн. Энджел слегка улыбается, прежде чем неловко встать со своего места. Я замечаю золотисто-черный гипс Versace на руке, где был сложный перелом. Я даже не знал, что такие делают. Может быть, он создан на заказ.
– Вот он! – восклицает парень. – Наконец-то.
– Привет.
Энджел обнимает меня, а Джон поднимается, засунув руки в карманы. Рана на виске Энджела, кажется, почти зажила, но я подмечаю, что он все еще ходит прихрамывая. Хотя, не считая этого, он выглядит здоровым. Я обнимаю Джона, а затем жму руку отцу Рубена. Вероника просто кивает мне.
Наконец-то мы все рядом.
Saturday снова в сборе, впервые с тех пор, как тур отменили.
– Как дела? – спрашиваю я Энджела, когда мы садимся.
– Лучше не бывает. А у тебя?
Я немного удивлен, что он ведет себя как ни в чем не бывало после нашего последнего разговора. Но это Энджел. Я гляжу на Джона, чтобы узнать, разделяет ли он мое мнение, но парень не смотрит в мою сторону.
– Не могу пожаловаться.
– Еще бы, – говорит он, переводя взгляд с меня на Рубена и поигрывая бровями.
– Еда готова, – заявляет отец Рубена, явно желая сменить тему. – Подходите и накладывайте.
Он приготовил кучу грибных бургеров, а также множество гарниров и соусов без мяса, потому что сейчас он вегетарианец. По словам Рубена, он постоянно сидит на диетах, но все они длятся не больше месяца.
После обеда мы все идем в домашний кинотеатр, чтобы посмотреть видео Overdrive. Родители Рубена, даже не спрашивая, оставляют нас вчетвером. Это стало нашей традицией с самого первого клипа. Джон нажимает на кнопку в телефоне, и на экране проектора появляется первый кадр с неоново-красным словом «Overdrive» на фоне ночного неба.
– Готовы? – спрашивает Джон.
– Подожди, – произносит Энджел. – Сначала я хочу кое-что сказать.
Мы все резко замолкаем.
– Ну же, – говорит Энджел. – Я только что прошел курс реабилитации, я не при смерти.
Джон скрещивает руки.
– Просто реабилитация, да? Ничего особенного?
– Я скажу об этом позже. Но сначала я хочу извиниться перед тобой, Джон.
Джон выпрямляется и выжидающе поднимает брови.
– Я вел себя… Очень дерьмово по отношению к тебе. Мой психотерапевт называет это неконтролируемым гневом. Кто бы мог подумать?
Джон мнется возле телевизора, явно не зная, что делать и куда деть свои руки. Внезапно меня осенило. Не припомню, чтобы Энджел когда-либо раньше извинялся.
– Ты сказал, что ненавидишь меня, – отвечает Джон.
– Я не ненавижу тебя. – Энджел кусает губу. – Я люблю тебя. Я люблю всех вас. Я просто… Все было так хреново. Я был зол и чертовски напуган, и я думал, что ты хочешь причинить мне боль. Я не понимал истинной причины. Честно говоря, мне понадобились недели, чтобы осознать это. У меня было много времени на раздумья. – Он слабо улыбается. – Это не оправдание, и вы не должны меня прощать. Я бы, наверное, не простил. Но я безумно сожалею о том, что сказал в тот раз.
Джон долго смотрит на Энджела, рассматривая того с головы до ног. Его выражение лица настолько бесстрастно, что я начинаю задаваться вопросом, не зашел ли Энджел слишком далеко. Может быть, для Джона это было непростительно.
Затем выражение лица Джона меняется.
– Я скучал по тебе, – говорит он. – Я так рад снова тебя видеть, чувак.
Энджел вскакивает на ноги так быстро, как только может с его хромотой, и парни крепко обнимают друг друга.
Обхватив Джона руками, Энджел смотрит на нас через плечо.
– И вы двое. Черт. Знаю, что я был настоящим козлом во время всего тура, и я знаю, что сорвался. Это подпортило вам обоим жизнь. Простите меня. Черт возьми, я сожалею обо всем этом.
– Все в порядке, – отвечает Рубен. – Но спасибо за извинения.
– Да, спасибо. Ты настоящий говнюк, – добавляю я с ухмылкой.
Энджел отходит от Джона.
– Дело в том, что наркотики были даже не для развлечения. Я принимал их, чтобы перестать чувствовать постоянную критику и контроль, но все пошло не по плану, и я не мог остановиться. Когда тебе удается завязать, так трудно говорить об этом в трезвом состоянии.
Не хочу принимать наркотики, но я понимаю мотивы Энджела. Если бы я мог принять таблетку и остановить ощущение постоянного, непреодолимого давления, хотя бы на мгновение. Это манит.
– Эй, у меня серьезный вопрос, – говорю я, поворачиваясь к Энджелу. – Когда ты был под кайфом, ты сказал что-то о том, что хочешь, чтобы тебя звали Ричи. Нам так тебя называть? Потому что мы можем.
Парень кажется ошеломленным.
– Я реально это сказал?
– Да.
Он обдумывает услышанное, затем пожимает плечами.
– Я не знаю. Мне вообще-то нравится, когда меня называют Энджелом. Огорчает, что у меня не было права голоса при выборе. Мне просто сказали, что это мое новое имя, и точка.
– Ты уверен? – спрашивает Рубен. – Мы можем звать тебя так, как ты захочешь.
– О нет, я уверен. Да и какую поп-звезду зовут Ричи? А теперь давайте посмотрим клип, больше никаких признаний от меня.
Джон смеется и нажимает кнопку Play.
Камера увеличивает изображение сквозь слово Overdrive и показывает красивый, залитый неоновым светом ночной город. Затем появляется кадр, на котором Джон, Рубен и я, одетые в футуристические гоночные комбинезоны, готовимся к началу гонки. Джон разговаривает с до смешного сексуальным гонщиком. Рубен сидит на переднем сиденье и читает книгу «Как победить в гонках», а я вожусь с двигателем. Мой комбинезон свисает вниз, и видна лишь черная майка, все тело измазано маслом.
– Ты выглядишь сексуально, – шепчет Рубен.
– Ты тоже.
Он прижимается ко мне в тот момент, когда в кадре появляется Энджел, который только что приехал на трек, очевидно, опоздав. Его костюм полностью белый.
– Первый раз? – спрашивает охранник, чьи глаза скрыты блестящим козырьком.
– Эм, да, – заикается Энджел.
– Парень, ты уверен, что приехал в правильное место?
– Э-э-э, да?
– Ну, тогда тебе лучше поторопиться, гонка вот-вот начнется.
Энджел проносится мимо вереницы машин к белому «Мерседесу». Камера на мгновение задерживается на логотипе. Энджел забирается внутрь и закрывает дверь как раз в тот момент, когда на трек выходит девушка с флагом.
Энджел смотрит ей в глаза, звучит вступительный ритмичный бит, а затем начинается песня.
Я смотрю остальную часть видео с каким-то благоговением. Это потрясающе. Они смонтировали отдельно снятые фрагменты в одно изящное и завораживающее произведение искусства. Это идеальный клип Saturday: веселый, захватывающий и, давайте будем честными, немного глупый. Графика тоже безупречна, что заставляет меня задуматься о том, сколько денег было потрачено на это видео. Должно быть, целое состояние. Обычно Chorus тратит больше всего средств на видео для первого сингла, но это, возможно, самый дорогой клип, который мы когда-либо снимали.
Видео заканчивается на откровенной сцене, которую мы снимали в конце гонки, и они использовали дубль, где мы с Рубеном полностью избегаем друг друга. Это единственный момент за весь клип, который мне не нравится. Разве было бы так плохо, если бы мы стояли рядом друг с другом?
Я вижу, как в глазах Рубена появляется блеск. Я знаю, о чем он думает. Знаю, как он расстроен тем, что любой намек на нашу близость был полностью исключен. Снова. Несмотря на то, что это, вероятно, наш лучший клип, после его просмотра все равно остался осадок.
Меня становится тошно от этого.