— Может, ты и прав. — Леди Мэри бросила взгляд на дверь. — Значит, это был один из Уэрлоков. Очень интересный мальчик. С весьма необычными, но довольно красивыми глазами. Возможно, слухи о том, что Уэрлоки и Боны слишком уж щедро одарены красотой, небеспочвенны. — Леди Мэри перевела взгляд на сына. — Он определенно пошел служить к твоей невесте не ради заработка, хотя его красота и хитрость, безусловно, помогут ему набить карманы.
— Я скоро добьюсь от него правды, — проворчал Эштон. — Я подозреваю, что Кларисса будет повсюду брать его с собой. Она, вероятно, думает, что присутствие пажа повышает ее вес в обществе, ведь она будущая виконтесса.
— А это ее письмо… Оно было чем-то вроде команды «к ноге», не правда ли?
— Именно так. Но на сей раз я выполню ее приказ. Она хочет, чтобы я сопровождал ее к Берниджам.
— А, торговец… К тому же очень удачливый. Уже несколько поколений сыновья и даже некоторые из дочерей этого семейства наделены чудесным даром. Все, к чему они прикасаются, превращаться в золото, как в легенде о царе Мидасе.
Виконт весело рассмеялся:
— Что ж, мама, будем молиться, чтобы немного золота прилипло и к моим рукам, если я с ним сегодня пообщаюсь. — Эштон встал из-за стола. — Прошу прощения, но мне пора собираться. Кларисса рассчитывает, что я заеду за ней не позже чем через два часа.
До конца вечера было еще далеко, а Эштон уже чувствовал, что голова его больше не в силах вмещать советы. Бернидж и многие из его компаньонов прекрасно знали о финансовых проблемах Радмуров, как знали и о том, каким образом семейство оказалось в долгах. Но если в начале вечера Эштон чувствовал себя крайне неловко из-за своей финансовой несостоятельности, то затем, когда ему дали понять, что всем известно, что вовсе не он поставил свою семью в столь затруднительное положение, неловкость отчасти прошла. Более того, Эштон увидел, что Бернидж и его компаньоны весьма одобрительно отнеслись к его желанию заняться коммерцией, дабы поправить свои дела, — ведь многие аристократы считали ниже своего достоинства зарабатывать деньги торговлей.
Лорда Берниджа отличала грубоватая прямота и добродушие сквайра, но при этом он обладал цепким умом человека, умеющего делать деньги. Вначале отсутствие средств для инвестирования в какой-нибудь из проектов Берниджа очень огорчило Эштона, но потом хозяин дома сделал ему предложение, возродившее у него надежду на удачу. Предложение это состояло в том, что ему следовало заключить партнерские соглашения с несколькими своими друзьями, и Эштон знал, к кому сможет обратиться. Он вряд ли сумеет собрать достаточно денег, чтобы сделать приличные инвестиции от собственного имени, но зато сможет внести свой вклад в предприятие, в прибыльности которого не сомневался.
— Кажется, ваша дама вас ищет, — сказал Бернидж. — Вы знаете, где она купила одежду для своего пажа? Вот уж ни за что не стал бы вкладывать средства в это предприятие, — добавил он, понизив голос, когда Кларисса и сопровождавший ее Гектор подошли к ним ближе.
Эштон знал, что ему следовало бы обидеться, ведь вкусы его будущей жены подвергли осмеянию. Но он лишь улыбнулся, взглянув на Гектора. Мальчика нарядили в камзол цвета фиалки, причем его рукава и ворот были оторочены бледно-розовыми пышными кружевами. Под камзолом имелся парчовый жилет, расшитый шелками всех цветов радуги, а на ногах пажа красовались туфли с огромными серебряными пряжками. Густые черные волосы Гектора были слегка припудрены — отчего казались сероватыми — и собраны в «хвост», украшенный пышным розовым бантом.
Перехватив взгляд мальчика, Эштон заметил в его широко раскрытых янтарных глазах озорные искорки. И еще ему показалось, что Гектор едва заметно морщится — словно от боли. Взглянув пониже, он все понял: Кларисса с силой сжимала тонкую детскую руку, и было очевидно, что мальчику действительно очень больно — ногти впивались в кожу, а от цепких пальцев Клариссы наверняка останутся синяки.
Дабы избавить Гектора от мучений, Эштон поспешил взять невесту под руку и спросил:
— Вы пришли, чтобы сообщить мне, что готовы ехать домой?
— Да, именно для этого. — Кларисса осмотрелась, желая убедиться, что их никто не подслушивает. (Бернидж уже успел отойти.) — Понятия не имела, что вы так любите общество торгашей, — прошипела она.
Кларисса была довольно красивой женщиной — с большими карими глазами, волнистыми светлыми волосами и весьма аппетитной фигурой, — но теперь Эштон ясно увидел: красота ее — пустой сосуд. В сердце этой женщины не было ни капли доброты. Брант сразу разглядел ее, но теперь и у него раскрылись глаза. Раскрылись настолько, что Эштон осознал: он не сможет провести всю оставшуюся жизнь с Клариссой. И Бернидж — да благословит Господь этого прирожденного купца! — только что указал ему путь к спасению от столь незавидной участи.
— Тогда давайте покинем это гостеприимное жилище. — С этими словами виконт повел невесту к хозяйке дома, вдовствующей сестре Берниджа.
Эштон и сам хотел побыстрее вернуться домой. Он собирался сделать кое-какие записи и расчеты касательно того, что услышал сегодня. А услышал очень много интересного — советы опытного коммерсанта могли даровать ему свободу от кабалы, в которую загнала его расточительность отца.
Глава 7
— Осторожно, Пол!
Пенелопа успела схватить малыша за руку, не позволив ему шагнуть на оживленную мостовую. При том, что Пол в пять лет уже успел обнаружить свой сильный дар — умение читать мысли, — он все же оставался маленьким мальчиком и временами вел себя в точности так, как ведут себя обычные дети его возраста. Как правило, Пенелопа не брала с собой на рынок малыша, но сегодня мальчики занимались с учителем, а Пол вел себя так беспокойно, что мешал старшим. Впрочем, самые старшие мальчики таинственным образом исчезли. Даже Гектор куда-то ушел, хотя должен был присутствовать на уроках. Пенелопа собиралась устроить «общее собрание» и строго отчитать своих подопечных, сказать, что они еще слишком малы, чтобы одним бродить по небезопасным улицам Лондона.
— Что ты собираешься покупать? — спросил Пол, переминаясь с ноги на ногу.
— Что-нибудь такое, из чего можно приготовить рагу. Дочь миссис Стак все еще болеет, так что она смогла найти время лишь для того, чтобы принести нам хлеба, ветчины и яиц. Сегодня на ленч продуктов хватит, на завтрак тоже кое-что останется, но на ужин у нас ничего нет.
— Только не баранину… — пробурчал малыш.
— Нет, баранину покупать не будем. По правде сказать, я не умею ее готовить. — Пенелопа не была уверена и том, что и миссис Стак умеет, так как вкус того рагу, что они пробовали в последний раз, явно отбил у Пола охоту есть баранину.
Пенелопа с грустью вздохнула, когда мальчик подбежал к витрине лавки, в которой были выставлены оловянные солдатики; все они были очень красивые и ярко раскрашенные — какое искушение для малыша. Ах, если бы у нее были деньги, чтобы купить Полу несколько таких солдатиков… Увы, теперь у нее не было даже уверенности в том, что она сможет купить их, когда достигнет двадцати пяти и войдет в права наследования. Хотя доказательств у нее не было, Пенелопа была уверена, что Чарлз с Клариссой давно берут деньги из тех средств, которые оставили ей в наследство ее родители. Чарлз и Кларисса жили на широкую ногу и ни в чем себе не отказывали. Вполне могло случиться, что от наследства уже ничего не останется, когда она сможет заявить свои права на него. Не хватит даже на оловянных солдатиков для малыша.
Снова вздохнув, Пенелопа подошла к мальчику и взяла его за руку.
— Пол, мы должны идти как можно быстрее. Ты же знаешь, что я не должна показываться на улице средь бела дня. Что, если Чарлз или Кларисса увидят меня? Они могут начать следить за мной. И тогда я не скоро смогу снова к вам выбраться.
— Ох, я забыл. Пойдем тогда и купим какой-нибудь еды. — Пол посмотрел на Пенелопу, ожидавшую, когда мимо них проедет повозка с визжащими поросятами. — Не грусти, Пен. Когда-нибудь у меня будут эти солдатики.
Хорошо бы, чтобы так и случилось. И будет еще лучше, если эти солдатики появятся у него не слишком поздно — тогда, когда они еще смогут его обрадовать.
— А теперь пошли к мяснику, Пол.
— Нет, только не туда!
— Не беспокойся, мы быстро уйдем оттуда. Пойдем же быстрее. — С этими словами Пенелопа потащила упиравшегося малыша к краю тротуара.
Наконец, увидев просвет между бесконечными экипажами и повозками, она стала переходить улицу. Внезапно Пол закричал и потянул ее обратно. Пенелопа обернулась и посмотрела на мальчика, не зная, капризничает ли он просто так или же у него какое-то предчувствие. И в тот же миг она увидела несущуюся прямо на нее карету. На них с Полом. Вместо того чтобы придержать лошадей, как сделал бы в такой ситуации любой кучер, возница с силой хлестнул их по крупам, так что они понеслись еще быстрее. «Вот она, моя смерть, — промелькнуло у Пенелопы. — Кто бы мог подумать!..»
Эштон вышел из лавки перчаточника, бормоча себе под нос, что, мол, цены ужасные. Друзья же посмеивались и хлопали его по плечу. Виконт был в дурном расположении духа, и ему было неловко портить из-за этого настроение другим. Кроме того, он прекрасно понимал, что надо как-то справиться со своим гневом, чтобы мыслить ясно. Все пятеро направлялись в клуб, где Эштон надеялся обсудить свой план по инвестированию средств в проект Берниджа с теми, с кем он хотел бы заключить соглашение о партнерстве. И голова у него при этом разговоре должна быть ясной, не затуманенной ни жалостью к себе, ни обидой на окружающих.
— Перчатки действительно не дешевые, — заметил Брант. — Но качество у них самое высокое и они прослужат тебе очень долго.
— Надеюсь, ты прав. — Виконт вздохнул. — Потому что перчаток за такую заоблачную цену я не смогу купить себе еще очень и очень долго.
— Это не леди Пенелопа? — спросил Виктор. — Вон, на другой стороне улицы… С тем самым мальчиком, который на поверку совсем не такой ангелочек, каким выглядит. Кажется, его зовут Пол.