— Это мое убежище, и мне здесь нравится, — уверенно ответила мисс Сандан и улыбнулась: — Рассказывайте, зачем пожаловали.
— Ваш отец сказал, что когда-то вы собирали необычные камни, — начал Олуэн. — Вот мы и хотели спросить, помните ли вы, где они хранятся, или давно все выбросили.
— Конечно, помню. Камни целы. Собраны в большом темно-синем сундуке, а сундук стоит на чердаке, в восточном крыле, и на нем ярко-красной краской написано мое имя. Вы интересуетесь камнями?
— Конечно. Они же все разные. Правда, Дариус сомневается. А я уверен: ваша коллекция докажет, что так оно и есть.
— Думаю, ты прав, и Дариус сам в этом убедится. Если хотите, пойду с вами и помогу найти сундук.
— Нет, спасибо. Вам сейчас вредно лазить по чердакам и двигать всякие тяжелые вещи.
— Но я уже окончательно выздоровела, и рана почти незаметна.
— Дело не в ране, — серьезно возразил Дариус. — Ребенку может не понравиться.
— Прости?
Лорелей отлично расслышала, что сказал мальчик, и все же лихорадочно пыталась найти опровержение очевидному смыслу заявления. Увы, на ум приходило лишь одно ужасное обстоятельство: женские дни уже дважды обошли ее стороной. Катастрофа, иначе и не скажешь.
— Ребенок, говоришь? — обреченно переспросила она.
Первым ответил шустрый, непосредственный Олуэн:
— Точнее, сразу два. У вас будут близнецы, как у вашего отца. Но мы никому ничего не скажем до тех пор, пока вы не встретитесь с нашим отцом и не откроете ему тайну.
Разговор продолжался еще несколько минут, однако Лорелей почти не отдавала себе отчета в том, что слышит и какие слова произносит. С тех пор как прозвучало главное слово — «ребенок», мир отступил и замер.
Но ведь это не просто ребенок, думала Лорелей, вновь забившись в свой уголок. Это сразу двое детей!
Поначалу ей хотелось опровергнуть эту новость, сославшись на то обстоятельство, что о беременности ей сообщили двое подростков. Но разум отказывался доверять ложным аргументам, услужливо выдвигая собственные доказательства: например, не далее как вчера утром откуда-то явилась странная слабость, а следом подступила подозрительная дурнота. Лорелей решила, что дает себя знать недавняя рана, однако в свете последних новостей симптомы приобрели совсем иной смысл.
— Все, я пропала, — обреченно простонала она.
Легла на спину и устремила неподвижный взгляд вверх — туда, где сквозь густую листву пробивалось солнце.
О том, что скажет и что сделает отец, не хотелось даже думать. Как доказала история с Корником, этот милейший человек тоже имел предел терпения, за которым добрый отец и очаровательный Рональд мгновенно превращались в сурового, безжалостного восьмого герцога Санданмора. Он ни за что не допустит, чтобы дочь родила вне брака, тем более что отца будущего ребенка он отлично знал.
Больше всего на свете Лорелей мечтала назвать Аргуса супругом, но совсем не хотела тащить его к венцу силой. А если отец и Макс узнают, что она носит ребенка (вернее, детей) сэра Уэрлока, то именно это и произойдет. Выхода не было. Очень скоро все в доме начнут догадываться о ее состоянии; здесь беременность вовсе не считалась редкостью, а потому обитатели Санданмора отличались особой, отточенной наблюдательностью. Но может быть, если очень постараться, все-таки удастся найти решение и не заставлять любимого жениться, если он сам того не пожелает? Вынужденный брак — путь в бездну, лишнее доказательство теории Аргуса о семейном проклятии Уэрлоков и Вонов.
Аргус расправил сюртук и решительно постучал в дверь библиотеки. Нервничал он сейчас ничуть не меньше, чем юноша на пороге дома своей первой возлюбленной. Глупо и смешно, но сколько бы раз он ни повторял это затертое сравнение, нервозность не исчезала.
— Так-так, — покачал головой герцог, едва дверь открылась и сэр Уэрлок появился на пороге. — Все-таки решили вернуться? И где же пропадали целый месяц? Входите. — Он показал на стул перед большим столом, за которым работал. — Присаживайтесь, отдохните с дороги.
— Почти все это время я провел в Лондоне, ваша светлость, — пояснил Аргус, пока лорд Санданмор наполнял бокалы. — Нужно было довести дело Корника до логического конца и убедиться, что все заинтересованные лица нейтрализованы окончательно и бесповоротно. На свободе остались лишь два самых незначительных персонажа; обоих отцы отослали в Канаду, подальше от скандала. Возможно, в суровом краю, возделывая дикие земли, они быстрее поймут, где правда.
— Значит, в заговоре участвовали только Корник и его высокий покровитель?
— Да. И еще двое громил из доков. Судя по всему, они и раньше работали на Чаффингтона. Ну, а самому кукловоду придется закончить дни на виселице, и не только из-за того, что произошло здесь. Выясняются все новые и новые подробности его преступной деятельности, уважаемый министр без сомнений расправлялся со всеми неугодными.
Герцог покачал головой:
— Подумать только! В распоряжении подонка оказались правительственные ресурсы! Что ж, теперь понятно, что за дела удерживали вас в столице. Должен сказать, что сыновья прекрасно проводили время и, кажется, не особенно скучали.
— Не сомневаюсь. Насколько могу судить, они крепко подружились с Вольфгангом и Акселем, помоги нам Бог. — Герцог рассмеялся, а сэр Уэрлок не счел нужным скрыть улыбку. — Много времени пришлось уделить собственным делам.
— Намерены куда-нибудь отправиться?
— Надеюсь, что нет, ваша светлость. — Аргус положил на стол пачку бумаг. — Намерен жениться на вашей дочери, хотя ясно отдаю себе отчет в том, что ношу всего лишь рыцарский титул, а значит, ей не пара. Тем не менее, надеюсь обеспечить супруге достойную жизнь.
Рональд внимательно выслушал подробный рассказ о домах и поместьях, которыми отныне владел сэр Уэрлок, о его финансах и инвестициях. Не остались незамеченными и намеки на постоянное сотрудничество с правительством. Лорд Санданмор не счел нужным сообщить, что многое из услышанного уже знал, поскольку счел необходимым заранее навести справки об избраннике дочери. Помогло и то обстоятельство, что родственники жениха успели стать постоянными жителями поместья, ведь лучший способ понять человека — поближе познакомиться с его семьей.
Герцог знал, что прежние поколения огромного клана нередко страдали в несчастных браках, однако судьбы молодых людей складывались намного удачнее. Способность учиться на ошибках старших — отличное, весьма полезное качество. В прошлом брошенные дети окрашивали жизнь семейства в мрачные тона, но сыновья, которых Аргус произвел на свет на пороге юности, росли уверенными в себе, счастливыми юношами и пользовались всеми возможными привилегиями своего класса.
Удивило дотошного исследователя и то обстоятельство, что генеалогическое древо Уэрлоков и Вонов практически не было засорено преступлениями. Учитывая особую одаренность членов семьи, подобную чистоту можно было считать настоящим чудом. Макс тоже не выявил никаких отклонений от общепринятого жизненного уклада, за исключением одного: из поколения в поколение семья пользовалась услугами крайне ограниченного круга лиц: все горничные, камердинеры, работники и кухарки происходили из двух старинных родов, и обращались с этими людьми очень хорошо — почти как с ровней. В глазах мудрого дворецкого данный факт свидетельствовал в пользу соискателя.
Единственное, о чем лорд Санданмор не знал и даже ни разу не слышал, — это те чувства, которые Аргус испытывал к его дочери. Девочка слонялась по дому, словно тень, и пыталась делать вид, что довольна и весела, однако отцовское сердце обмануть трудно. Рональд успел устать от лицемерия, пусть и невинного. Но заставить дочь выйти замуж за человека, которому не было до нее дела, он не хотел и не мог.
Внезапно одна из фраз Аргуса привлекла особое внимание.
— Вы купили тот самый дом, в подвале которого провели две самые страшные недели своей жизни?
— Да. Так случилось, что поместье продавали по очень разумной цене. Дом хотя и старый, но очень крепкий и, как говорит мой поверенный, с очень надежным скелетом. Сейчас, пока мы с вами разговариваем, его ремонтируют и приводят в порядок: моют, чистят, красят. Мне показалось, что Лорелей будет приятно жить неподалеку от отца, сестер и братьев. Да и у меня в этом краю немало родственников.
— А дурные воспоминания не пугают?
— Ничуть. — Аргус улыбнулся. — Надеюсь поселиться там с молодой женой и уверен, что вместе мы без труда найдем способ избавиться от лишних переживаний. Впрочем, не думаю, что какие-то неприятные ассоциации вообще возникнут. Как правило, все плохое связано с теми людьми, которые причинили зло, а их уже давно нет на свете.
Герцог слегка наклонился, поставил локти на стол и задумчиво переплел пальцы.
— Ваша позиция, сэр Аргус, производит сильное впечатление. Признаюсь, однако, что финансовое положение будущего зятя мало меня интересует — конечно, при условии, что дочери не угрожает голод. Я желаю ей счастья. Мечтаю о внуках, которые вырастут в дружной семье. Хочу, чтобы супруг любил мою девочку, потому что без любви она зачахнет.
— Понимаю, ваша светлость. — Аргус откашлялся. Говорить о чувствах, особенно с отцом любимой, оказалось нелегко. — Я люблю вашу дочь, сэр Рональд. Я пытался бороться с чувством, пробовал не обращать на него внимания и даже откровенно отвергать. Ничего не получилось: люблю Лорелей и надеюсь, что она любит меня.
— Если дурное настроение, в котором она пребывает в последнее время, считать объективным показателем, то подозреваю, что так оно и есть. Но вы светский человек, а, следовательно, далеки от святости. Позвольте вопрос: как насчет верности? Известно, что многие джентльмены считают себя вправе разнообразить супружескую жизнь встречами с любовницей, а то и с несколькими. Ничего, кроме несчастья, подобная распущенность не приносит. Ни разу не приходилось видеть пары, где обе стороны были бы согласны с ситуацией.
— Клятва верности у алтаря определяет мой жизненный путь, ваша светлость. Если бы я чувствовал, что не способен сдержать данное слово, ни за что не пошел бы, под венец. Никогда не мог понять мужчин, которые дают обет перед Бо