Нарушив наконец молчание, Джулиан пробурчал:
— Как быстро распространяются слухи… Я вроде бы не заметил, чтобы к моему разговору с Артуром и Беатрис кто-либо прислушивался, но вскоре уже все знали о том, что я выгнал их из своего дома. По-видимому, Беатрис слишком громко выражала свой гнев по этому поводу. Но это еще не все… Рассказ о вашей с Беатрис стычке в дамской комнате также довольно быстро распространился среди гостей. Полагаю, Беатрис поступила неумно. Свидетельницы этой сцены без промедления рассказали о происшествии всем, кто был готов их слушать. Но почему ты не ударила ее в ответ?
— Это было бы глупо с моей стороны. Лучше ничего не делать и выглядеть невинной жертвой мегеры. — Хлоя вздохнула. — Если бы я ответила ударом, то сбила бы ее с ног или сломала бы ей нос. Тогда бы сочувствовали уже не мне.
— Сбила бы с ног? — Джулиан с удивлением посмотрел на маленькую ладошку Хлои. — Вот этим кулачком?
Она с улыбкой кивнула.
— Благодаря своим братьям я еще в детстве научилась драться.
— Они обижали тебя?
— Да, чуть-чуть. Но главное не в этом. Просто у них были очень жесткие игры, и мне тоже пришлось научиться жесткости, так как я очень хотела принимать участие в их играх. Когда же в четырнадцать лет я сбила с ног сына сквайра, мне стало ясно, что я усвоила урок братьев. Хотя их мне ни разу не удалось сбить с ног, — добавила Хлоя с некоторым разочарованием в голосе.
— А чем сына сквайра тебе не угодил?
— Ему было шестнадцать, у него были прыщи, и он думал, что я хочу с ним целоваться. А я не хотела.
— Как человек, которому тоже когда-то было шестнадцать и у которого тоже были прыщи, я должен был бы посочувствовать этому болвану, однако мне кажется, что я и сам бы с удовольствием намял ему бока.
— Лучше не надо. Он женат, и его жена может без труда расправиться с нами обоими.
Джулиан рассмеялся, потом вдруг сказал:
— Знаешь, я видел леди Марстон перед нашим отъездом.
Хлоя невольно вздрогнула.
— И что же?.. Что она сказала? — Хлоя была уверена, что леди Марстон рассказала о ее видении. — Как же она тебя приветствовала?
— Как обычно. — Джулиан пожал плечами. — С того дня как я женился на Беатрис, леди Марстон считала своим долгом говорить мне, что я совершил роковую ошибку. А на этот раз она предложила мне пристрелить обоих—и моего дядю, и «эту шлюху», как она всегда называла Беатрис.
— Она и матери твоей сказала то же самое.
— Леди Марстон также посоветовала мне спросить у тебя, что ты видела. И добавила, что мне твое видение очень понравится.
— Хм… Она обещала сохранить это в секрете.
— Значит, сохранит. Она, очевидно, полагала, что я тоже не стану болтать. Итак, что же ты видела? О чем было твое видение? Насколько я понял, леди Марстон говорила именно о видении.
— Ты уверен, что хочешь это знать? Видишь ли, видение было не из приятных. Не понимаю, с чего леди Марстон взяла, что тебе это понравится.
— Так как же, а? Разве я не должен знать то, что знает леди Марстон?
Немного отодвинувшись от Джулиана, Хлоя со вздохом сказала:
— Да, наверное, должен… Так вот, я взглянула на Беатрис, когда она ударила меня. И тут оно вдруг возникло. Поэтому я и не ответила ей. Я смотрела на Беатрис, на ее волосы, тело в платье и даже руку, которую она снова подняла, чтобы ударить меня во второй раз, но вместо головы… Вместо головы я видела череп, а вокруг шеи обвивалась не нитка жемчуга, а веревка. Я почти уверена, что она скоро умрет.
Граф снова прижал к себе Хлою и спросил:
— А другого объяснения твоему видению не может быть?
Такое зрелище не слишком подходило для молодой женщины, но Джулиан не сомневался, что Хлое уже приходилось видеть нечто подобное.
— Нет, другого объяснения я не нахожу. Видишь ли, у меня и раньше были видения. Перед тем как моего отца сбросила лошадь, я видела его в седле в чистой красивой одежде. А потом вдруг его голова превратилась в череп… и как-то странно сидела на плечах. Позже я поняла, в чем дело. Он сломал при падении шейные позвонки и умер. Я просила его не садиться на лошадь, сказала, что его поджидает опасность, потому что у меня было видение. Но он все равно отправился на верховую прогулку.
— Черт побери, Хлоя, и часто у тебя бывают столь мрачные видения?
— К сожалению, темные видения бывают чаще светлых. Предостережения, вероятно, обладают большей силой, чем приливы радости.
Немного поразмыслив, Джулиан решил, что в этом, наверное, есть какой-то смысл.
— И ты полагаешь, что Беатрис повесят?
Хотя эта женщина, безусловно, заслужила подобное наказание, он предпочел бы не говорить сыну, что его мать повесили. Хлоя кивнула и тихо сказала:
— Скорее всего так и будет. Ведь другие мои видения сбывались в точности. А Беатрис, конечно, знает, что преступления, которые она совершила, караются виселицей, и страха перед наказанием не испытывает.
— Она считает, что красота спасет ее в любом случае, что бы с ней ни случилось.
— Беатрис действительно очень красивая, — прошептала Хлоя.
Она ничуть не удивилась, что этой женщине удалось очаровать Джулиана.
— Да, красивая. Лицом и фигурой. Но душа у нее уродливая. Вспомни о том, что эта красавица оставила собственного ребенка с умирающей женщиной, одиноко живущей на болотах. И она никогда в этом не раскаялась. — Джулиан поморщился. — Вот такая Беатриб настоящая — холодная и жестокая. Именно такой я и увидел ее, когда наконец-то прозрел. И это случилось еще до того, как я узнал о ней всю правду. — Он поцеловал Хлою в щеку. — А вот ты… ты по-настоящему красива. Потому что твоя красота исходит от сердца.
Последние слова графа показались Хлое откровенной лестью, однако она не успела ответить — в этот момент экипаж остановился перед домом Лео. Когда Джулиан помог ей выйти из кареты, она хотела тут же скрыться в доме, но граф последовал за ней. И ей почему-то вдруг стало ясно, что сегодня она уже не сумеет от него отделаться. Тихонько вздохнув, Хлоя решила покориться неизбежному.
Граф же велел Уинну принести вина, затем проводил ее в Голубую гостиную. Выбор комнаты наводил на мысль о том, что он сделал это не случайно, — ведь в доме имелись и другие комнаты и они могли бы пойти в любую из них.
— Присядь, Хлоя. Нам нужно поговорить.
Джулиан усадил ее на диван и тут же сел с ней рядом. Хлоя мысленно улыбнулась, сразу догадавшись, о чем граф собирался говорить с ней. У него был чрезвычайно серьезный вид, и, следовательно, он собирался поговорить о женитьбе.
Минуту спустя Уинн принес им вина и тотчас же удалился. Проводив слугу взглядом, Хлоя снова вздохнула и попыталась подготовиться к трудному разговору. Как она и предполагала, граф начал с этого ужасного обследования.
— Хлоя, во-первых, я бы хотел попросить прощения за то, что тебе пришлось перенести сегодня. — Очевидно, испытывая неловкость, он уставился в свой бокал. — Но ты должна понять: я пошел на это вовсе не потому, что хотел удостовериться в твоем целомудрии. Ты ведь веришь мне, правда?
— Да, конечно. Я знаю, это было сделано ради Энтони. Следовало доказать, что он не мой ребенок, чтобы никто не посмел отнять у него то, что принадлежит ему по праву рождения. Только поэтому я и согласилась на подобное обследование. Да, только ради него.
Она не стала говорить Джулиану о том, что уже задавалась вопросом: не хотел ли он сам убедиться в ее невинности? Упоминание об этом ничего не дало бы, разве что обидело бы его.
Сделав глоток вина, Джулиан откашлялся и вновь заговорил:
— А теперь, Хлоя… теперь мы должны поговорить о главном, то есть о браке. Поверь, я буду тебе хорошим мужем.
Она пожала плечами:
— Знаешь, мне даже не приходило в голову, что ты можешь быть плохим.
Он заглянул ей в глаза:
— Тогда почему ты не говоришь «да»?
— А почему я должна что-то говорить, если меня ни о чем не спрашивают?
— А-а… ты хочешь, чтобы я сделал тебе предложение?
Он взял ее за руку и поцеловал ладошку. Попрежнему глядя ей в глаза, сказал:
— Выходи за меня замуж, Хлоя.
— Но это не предложение…
Он на мгновение потупился, потом снова на нее взглянул.
— Дорогая, ты ведь была готова отдать мне свою невинность, разве не так? И если бы Лео не помешал, это сегодняшнее медицинское обследование было бы пустой тратой времени. Конечно, я тогда поступил легкомысленно, но никуда от этого не денешься и…
— И теперь должен заплатить за свое легкомыслие? — вырвалось у Хлои.
Граф тяжело вздохнул и провел ладонью по волосам, распустив свою косицу.
— Поверь, Хлоя, я вовсе не считаю женитьбу на тебе какой-то расплатой. Буду откровенным и скажу, что еще совсем недавно вообще не собирался снова жениться. Но можно ли винить меня за это?
— Нет, разумеется. Смею сказать, что и я чувствовала бы то же самое, если бы страдала столько же. Но все же очень неприятно, когда тебя сравнивают с Беатрис.
— Я вовсе не сравниваю тебя с Беатрис. Ты совсем другая. Уже хотя бы потому, что заставляешь меня улыбаться. А с ней у меня никогда такого желания не возникало. Более того, меня влечет к тебе. Постоянно. Не знаю, как это объяснить, но ты воспламеняешь меня одним своим взглядом. Повторяю, я тогда поступил легкомысленно, но мне ничего не удалось с собой поделать… Ты словно околдовала меня.
Слышать все это было весьма лестно, но Хлоя не могла допустить, чтобы слова графа вскружили ей голову.
— Мне кажется, Джулиан, что физическое влечение не слишком хорошая причина для вступления в брак, потому что брак — это навеки, а желание проходит. К тому же я почти нищая. Нищая, от которой отказалась мать. И живу я только за счет Лео. Поверьте, вы, милорд, могли бы найти жену и получше.
— Однако не смог. И не нужно совсем забывать о страсти, Хлоя. Она очень важна в браке. Кроме того, я доверяю тебе.
— Во всем?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты пострадал от неверности жены. Веришь ли ты, что я буду верна супружеской клятве? Или будешь опасаться, что и я могу изменить тебе, как она?