“Я думаю, ты знаешь, - говорит она, - но давай все же убедимся. Я пришлю тебе несколько фотографий. Дай мне свой электронный адрес.”
- Если ты проверишь страницу "Чет На Страже", Холли, то увидишь—”
“Ваш личный адрес электронной почты. Потому что ты не хочешь, чтобы кто-нибудь это видел. А ты и правда не знаешь.”
Последовала пауза, достаточно долгая, чтобы Холли подумала, что она могла потерять его, но затем он дал ей адрес. Она набрасывает его на лист бумаги из "посольских апартаментов".
“Я отправлю прямо сейчас, - говорит она. - Обратите особое внимание на спектрографический анализ и фотографию Филипа Ханнигана. Перезвоните мне через пятнадцать минут.”
- Холли, это очень необычно.—”
“Вы очень необычны, Мистер Ондовски. Разве нет? Перезвоните мне через пятнадцать минут, или я расскажу все, что знаю. Ваше время начинается сразу же, как только приходит мое письмо.”
“Холли—”
Она заканчивает разговор, бросает телефон на ковер и наклоняется, положив голову на колени и закрыв лицо руками. "Не падай в обморок", - говорит она себе. Только не вздумай это делать.
Когда она снова чувствует себя хорошо—настолько хорошо, насколько это возможно в данных обстоятельствах, которые очень напряжены,—она открывает свой ноутбук и отсылает материал, который дал ей Брэд Белл. Она не утруждает себя добавлением сообщения. Фотографии - это послание.
А потом она ждет.
Через одиннадцать минут у нее загорается телефон. Она сразу же хватает трубку, но прежде чем ответить, дает ему прозвонить четыре раза.
Он даже не потрудился поздороваться. - Это ничего не доказывает.” Это все еще прекрасно модулированный тон ветерана телевидения, но вся теплота ушла из него. “Ты ведь это знаешь, верно?”
- Подожди, пока люди не сравнят твою фотографию в роли Филипа Ханнигана с той, на которой ты стоишь перед школой с пакетом в руках. Фальшивые усы никого не обманут. Подождите, пока они не сравнят спектрограмму голоса Филипа Ханнигана со спектрограммой голоса Чета Ондовски.”
- О ком это ты говоришь, Холли? В полицию? Они бы посмеялись над тобой прямо на станции.”
“О нет, только не в полицию” - сказала Холли. “Я могу сделать кое-что получше. Если ТМЗ не заинтересуется, то сплетничать будет Обжора. Или Дипдив. А отчет о труде-они всегда любят всякие странности. По телевизору есть Inside Edition и Знаменитость. Но знаете ли вы, куда я пойду в первую очередь?”
На другом конце провода воцарилась тишина. Но она слышит, как он дышит.
Его дыхание.
“Вид Изнутри, - говорит она. “Они работали с историей о ночном летуне больше года, стройный человек-два. Эти истории они считают абсолютно сухими. У них все еще тираж более трех миллионов, и они это съедят.”
- Никто в это дерьмо не верит.”
Это неправда, и они оба это знают.
“Они в это поверят. У меня есть много информации, Мистер Ондовски, которую вы, репортеры, называете глубоким фоном, и когда она выйдет наружу—если она выйдет—люди начнут копаться в вашем прошлом. Все ваши посты. Ваше прикрытие не просто развалится, оно взорвется.- Как бомба, которую ты подложил, чтобы убить этих детей, - думает она.
Ничего.
Холли грызет костяшки пальцев и ждет, пока он ответит. Это очень тяжело, но она справляется.
Наконец он спрашивает: "Откуда у тебя эти фотографии? Кто тебе их дал?”
Холли знала, что это произойдет, и знала, что должна дать ему что-то. - Человек, который уже давно следит за тобой. Вы его не знаете и никогда не найдете, но вам также не нужно беспокоиться о нем. Он очень стар. А вот о чем тебе стоит беспокоиться, так это обо мне.”
Снова долгая пауза. Теперь одна из костяшек Холли кровоточит. Наконец приходит вопрос, которого она так долго ждала: "Чего ты хочешь?”
- Я расскажу тебе завтра. Ты встретишься со мной в полдень.”
“У меня есть задание—”
- Отмени его, - приказывает женщина, которая когда-то бежала по жизни с опущенной головой и сгорбленными плечами. “Теперь это твое задание, и я не думаю, что ты хочешь его провалить.”
- Где именно?”
Холли уже готова к этому. Она уже провела свое исследование. - Ресторанный дворик торгового центра "Монровиль". Это меньше чем в пятнадцати милях от вашей телевизионной станции, так что это должно быть удобно для вас и безопасно для меня. Иди в Сбарро, оглянись вокруг, и ты увидишь меня. На мне будет коричневая кожаная куртка, расстегнутая поверх розового свитера с воротником-водолазкой. Я съем кусочек пиццы и кофе в стаканчике из "Старбакса". Если ты не придешь туда к пяти часам пополудни, я уйду и начну покупать свои товары.”
“Ты психичка, и никто тебе не поверит.” В его голосе нет уверенности, но и страха тоже нет. - Похоже, он сердится. "Ничего страшного, - думает Холли, - я с этим справлюсь".
“Кого вы пытаетесь убедить, Мистер Ондовски? Меня или самого себя?”
“Вы просто чудо, леди. Ты это знаешь?”
“Я попрошу друга присмотреть за тобой, - говорит она. Неправда, но Ондовски этого не знает. “Он не знает, о чем идет речь, не беспокойся, но он будет следить за мной.- Она делает паузу. - И за тобой тоже.”
“Чего же ты хочешь?- снова спрашивает он.
- Завтра, - говорит Холли и кладет трубку.
Позже, после того как она договорилась лететь в Питтсбург на следующее утро, она лежит в постели, надеясь уснуть, но не ожидая многого. Она задается вопросом—как и тогда, когда задумала этот план— - действительно ли ей нужно встретиться с ним лицом к лицу. Она думает, что знает. Она думает, что убедила его, что у нее есть товар на него (как сказал бы Билл). Теперь она должна посмотреть ему в глаза и дать ему выход. Нужно убедить его, что она согласна на сделку. И что же это за сделка? Ее первой дикой мыслью было сказать ему, что она хочет быть такой же, как он, что она хочет жить... может быть, не вечно, это кажется слишком экстремальным, но на сотни лет. Поверит ли он в это или решит, что она его обманывает? Слишком рискованно.
Значит, деньги. Должно быть..
В это он поверит, потому что уже давно наблюдает за парадом людей. И смотрит на него сверху вниз. Ондовски считает, что для меньших существ, для стада, которое он иногда разжижает, все всегда сводится к деньгам.
Где-то после полуночи Холли наконец засыпает. Ей снится пещера в Техасе. Ей снится существо, похожее на человека, пока она не ударит его носком, нагруженным шарикоподшипниками,и голова не рухнет, как фальшивый фронт.
Она плачет во сне.
17 декабря 2020 года
Как почетный выпускник Хоутонской средней школы, Барбара Робинсон в значительной степени свободна, у нее есть свой свободное время, которое длится с 9:00 до 9:50. Когда раздается звонок, освобождающий ее от занятий по раннему английскому писательскому мастерству, она спускается в художественную комнату, которая в этот час пуста. Она достает из заднего кармана телефон и звонит Джерому. Судя по звуку его голоса, она почти уверена, что разбудила его. Ох, жизнь писателя, думает она.
Барбара не теряет времени даром. “Где она сегодня утром, Джей?”
“Не знаю, - говорит он. “Я бросил трекер.”
- Правда?”
“Истинная”
“Хорошо . . . окей.”
“А теперь я могу снова заснуть?”
- Нет” - говорит она. Барбара не спит с 6.45, а Мизери любит компанию. - Пора вставать и хватать весь мир за яйца.”
- Рот, сестренка, - говорит он, и бум, он ушел.
Барбара стоит у какой-то очень плохой детской акварели с изображением озера, смотрит на свой телефон и хмурится. Джером, наверное, прав, Холли ушла, чтобы встретиться с каким-то парнем, которого она встретила на этом сайте знакомств. Не для того, чтобы трахнуть его, это не Холли, а чтобы установить человеческую связь? Протянуть руку помощи, как, без сомнения, говорил ей ее психотерапевт? В это Барбара не может поверить. В конце концов, Портленд должен быть по меньшей мере в пятистах милях от места взрыва, которым она так заинтересовалась. А может, и дальше.
Поставь себя на ее место, говорит себе Барбара. Разве ты не хотела бы уединиться? И разве ты не рассердишься, если когда—нибудь узнаешь, что твои друзья-так называемые друзья—шпионят за тобой?
Холли не собиралась ничего выяснять, но разве это изменит основное уравнение?
Нет.
Была ли она все еще обеспокоена (немного обеспокоена)?
Да. Но с некоторыми заботами надо было смириться.
Она кладет телефон обратно в карман и решает спуститься в музыкальную комнату и попрактиковаться в игре на гитаре до тех пор, пока не начнется Американская история 20-го века. Она пытается выучить старый крик души Уилсона Пикетта: "В полночный час".- Барные аккорды-это сука, но она доберется туда.
На выходе она почти натыкается на Джастина Фрейландера, младшего, который является одним из основателей команды выродков Хоутона и который, по слухам, сильно влюблен в нее. Она улыбается ему, и Джастин немедленно приобретает тот тревожный оттенок красного, на который способны только белые мальчики. Слухи подтвердились. Внезапно Барбаре приходит в голову, что это может быть судьба.
Она говорит: "Привет, Джастин. Не мог бы ты чем-нибудь помочь??”
И достает из кармана телефон.
Пока Джастин Фрейландер изучает телефон Барбары (который все еще, О Боже, теплый от того, что находится в ее заднем кармане), Холли приземляется в Международном аэропорту Питтсбурга. Через десять минут она уже стоит в очереди у стойки "Авис". Uber был бы дешевле, но иметь свою собственную машину разумнее. Примерно через год после того, как Пит Хантли поднялся на борт "Файндерс Киперс", они вдвоем прошли курс вождения, предназначенный для обучения слежке и уклонению—новое для него и для нее обучение. Первое ей сегодня вряд ли понадобится, но о втором не может быть и речи. Она встречается с опасным человеком.
Она паркуется на стоянке отеля в аэропорту, чтобы убить немного времени (рано на мои собственные похороны, снова думает она). Она звонит своей матери. Шарлотта не отвечает, но это не значит, что ее там нет; прямая голосовая почта-один из ее старых методов наказания, когда она чувствует, что ее дочь переступила черту. Затем Холли звонит Питу, который снова спрашивает, что она делает и когда вернется. Думая о Дэне Белле и его ужасно веселом внуке, она говорит ему, что навещает друзей в Новой Англии и будет в офисе рано утром в понедельник.