История становилась все интереснее. Шериф Джим Эверилл посадил убийцу в тюрьму,но бандиты с оружием приехали на незапланированном поезде, специально заказанном в полночь богатым отцом Энди Прескотта, и теперь они осаждали город. В отличие от "Деревни", эта книга была больше о сюжете, Чем о характере и ситуации. С самого начала это немного беспокоило Дрю; как учитель и читатель (они были не одно и то же, но наверняка двоюродные братья) он имел тенденцию концентрироваться на теме, языке и символике, а не на истории, но фрагменты также, казалось, вставали на свои места, почти сами по себе. Но самое главное-между Эверилл и малышом Прескоттом начала формироваться странная связь, которая придала его рассказу такой же неожиданный резонанс, как и тот полуночный поезд.
Вместо того чтобы отправиться на дневную прогулку, он включил телевизор и после долгих поисков по экранному путеводителю DirecTV нашел канал погоды. Наличие доступа к такому ошеломляющему множеству видеовходов здесь, в вилливагсе, могло бы позабавить его в другой день, но не в этот. Его долгий сеанс за ноутбуком оставил его выжатым, почти опустошенным, вместо того чтобы зарядиться энергией. Почему, во имя всего святого, он пожал руку Девитту? Обычная вежливость, конечно, и вполне объяснимая, но почему, во имя всего святого, он не помылся после этого?
"Я уже прошел через все это", - подумал он.
Да, и вот он снова здесь, гложет меня. Это как бы напомнило ему о его последней катастрофической попытке написать роман, когда он долго лежал без сна после того, как Люси заснула, мысленно разбирая и восстанавливая те несколько абзацев, которые ему удалось сделать в тот день, ковыряясь в работе до крови.
Стоп. Это уже в прошлом. А это сейчас. Смотри этот чертов прогноз погоды.
Но это был не репортаж; канал погоды никогда не был бы таким минималистичным. Это была гребаная опера рока и мрака. Дрю никак не мог понять любовного романа своей жены с каналом погоды, который, казалось, был населен исключительно метеорологическими гиками. Как бы подчеркивая это, они теперь давали имена даже не ураганным штормам. Тот, о ком предупреждала его продавщица, тот, о ком так беспокоилась его жена, был назван Пьером. Дрю не мог придумать более глупого названия для шторма. Он несся вниз из Саскачевана по Северо-Восточной трассе (что делало женщину с губным шипом полной дерьма, это был нор'Эстер), который должна была подойти на ТР-90 либо завтра днем, либо вечером. Ветер дул со скоростью сорока миль в час, а порывы достигали шестидесяти пяти.
“Вы можете подумать, что это звучит не так уж плохо” - сказал нынешний погодный гик, молодой человек с модной щетиной, от которой у Дрю болели глаза. Мистер Скраффи был поэтом из "Апокалипсиса Пьера", не вполне говорящим на пятистопном ямбе, но близким к нему. “Но вы должны помнить, что температура резко упадет, когда этот фронт пройдет, я имею в виду, что она упадет со стола. Дождь может превратиться в мокрый снег, и Вы, водители там, на севере Новой Англии, не можете сбрасывать со счетов возможность черного льда.”
"Может быть, мне лучше вернуться домой?" - подумал Дрю.
Но теперь его удерживала не только книга. Мысль о том, что эта долгая поездка по дерьмовой дороге будет такой же опустошенной, как и сегодня, сделала его еще более усталым. И когда он, наконец, добрался до чего-то приближенного к цивилизации, должен ли он был идти вниз по I-95, потягивая приправленное алкоголем лекарство от простуды?
“Самое главное, однако,—говорил неряшливый погодник, - это то, что этот ребенок столкнется с грядой высокого давления, идущей с востока, - очень необычное явление. А это значит, что наши друзья к северу от Бостона могут быть втянуты в то, что старые Янки называли трехдневным ударом.”
"Дуй сюда", - подумал Дрю и схватился за промежность.
Позже, после неудачной попытки вздремнуть—он только ворочался с боку на бок,—Люси позвонила ему. - Послушайте меня, Мистер.- Он терпеть не мог, когда она так его называла, это было похоже на то, как будто кто-то водил пальцем по доске. - Прогноз только ухудшается. Тебе нужно вернуться домой.”
- Люси, это шторм, то, что мой папа называл шапкой ветра. Только не ядерная война.”
“Ты должен вернуться домой, пока еще можешь.”
С него было достаточно всего этого,и с нее тоже. “Нет. Мне нужно быть здесь.”
“Ты просто дурак, - сказала она. А потом, впервые на его памяти, она повесила трубку.
Дрю включил погодный канал, Как только проснулся на следующее утро, думая, что как собака возвращается к своей блевотине, так и дурак повторяет свою глупость.
Он надеялся услышать, что осенний шторм Пьер изменил курс. Но этого не произошло. Да и холод его не изменил курса. Это не казалось хуже, но и не казалось лучше. Он позвонил Люси и получил ее голосовую почту. Возможно, она бегала по делам, а может, просто не хотела с ним разговаривать. В любом случае, Дрю это устраивало. Она злилась на него, но это пройдет; ведь никто не разрушит пятнадцать лет брака из-за бури, не так ли? Особенно той, которую зовут Пьер.
Дрю взболтал пару яиц и успел съесть половину, прежде чем желудок предупредил его, что запихивание большего количества может привести к насильственному выбросу. Он соскреб тарелку в мусор, сел перед ноутбуком и вызвал текущий документ (горькая река № 3). Он прокрутил страницу туда, где остановился, посмотрел на белое пространство под мигающим курсором и начал заполнять его. В первый час работы Все шло нормально, а потом начались неприятности. Все началось с кресел-качалок, в которых Шериф Эверилл и трое его помощников должны были сидеть возле тюрьмы Биттер-Ривер.
Они должны были сидеть у входа, на виду у горожан и головорезов Дика Прескотта, потому что это было основой хитроумного плана, который Эверилл вынашивал, чтобы вытащить сына Прескотта из города под самым носом у суровых людей, которые должны были помешать этому случиться. Надо было видеть всех полицейских, особенно помощника шерифа по имени Кэл Хант, который оказался примерно такого же роста и телосложения, как и мальчик Прескотт.
Хант был одет в красочный мексиканский серапе и десятигаллонную шляпу, украшенную серебряными раковинами. Экстравагантные поля шляпы скрывали его лицо. Это было очень важно. Серапе и шляпа не принадлежали помощнику шерифа Ханту; он сказал, что чувствует себя дураком в такой шляпе. Шериф Эверилл не волновался. Он хотел, чтобы люди Прескотта смотрели на одежду, а не на человека внутри нее.
Все отлично. Хороший рассказчик. А потом пришла беда.
“Хорошо, - сказал шериф Эверилл своим помощникам. - Нам пора немного подышать ночным воздухом. Пусть нас увидит тот, кто захочет посмотреть на нас. Хэнк, принеси этот кувшин. Я хочу быть уверен, что эти парни на крышах хорошо разглядят тупого шерифа, напивающегося со своими еще более тупыми помощниками.”
“Мне обязательно надевать эту шляпу?- Кэл Хант чуть не застонал. “Я не переживу это!”
“О чем тебе следует беспокоиться, так это о том, как пережить эту ночь, - сказала Эверилл. - А теперь пошли. Давайте просто вынесем эти кресла-качалки наружу и ...
Именно там Дрю остановился, завороженный видом крошечного офиса шерифа Биттер-Ривер с тремя креслами-качалками. Нет, четыре кресла-качалки, потому что нужно было добавить еще одно для самого Эверилла. Это было намного более абсурдно, чем десятигаллонный, закрывающий лицо Стетсон Кэла Ханта, и не только потому, что четыре рокера заполнили бы всю чертову комнату. Сама идея кресел-качалок была полной противоположностью правоохранительным органам, даже в таком маленьком западном городке, как Биттер-Ривер. Люди будут смеяться. Дрю удалил большую часть предложения и посмотрел на то, что осталось.
Давайте просто возьмем их
А это что? Стулья? Неужели в офисе шерифа вообще есть четыре стула? Это казалось маловероятным. “Не похоже, чтобы здесь была гребаная комната ожидания” - сказал Дрю и вытер лоб. — Только не в ... - чихание удивило его, и он отпустил его прежде, чем успел прикрыть рот, забрызгав экран ноутбука мелкими брызгами слюны, искажая слова.
- Твою мать! Черт побери!”
Он потянулся за салфетками, чтобы протереть экран, но коробка из-под салфеток была пуста. Вместо этого он взял кухонное полотенце и, закончив чистить экран, подумал о том, насколько мокрое полотенце похоже на бандану Роя Девитта. Его чумная бандана.
Давайте просто возьмем их
Неужели его лихорадка стала еще сильнее? Дрю не хотел в это верить, хотел верить, что растущий жар, который он ощущал (плюс усилившаяся пульсация в голове), был просто давлением от попыток решить эту идиотскую проблему с креслом-качалкой, чтобы он мог двигаться дальше, но это определенно было похоже на то, что он чувствовал.—
На этот раз ему удалось отвернуться, прежде чем раздалось чихание. На этот раз не одно, а с полдюжины. Он, казалось, чувствовал, как его носовые пазухи вздуваются с каждым разом. Как надутые шины. Его горло пульсировало, как и ухо.
Давайте просто возьмем их
И тут до него дошло. Скамейка! Возможно, в офисе шерифа найдется скамейка, где люди смогут посидеть, ожидая, пока они закончат свои мелкие дела. Он ухмыльнулся и поднял вверх большой палец. Больные или нет, но осколки все еще вставали на свои места,и разве это было удивительно? Творчество часто, казалось, работало по своему собственному чистому контуру, независимо от болезней тела. У Фланнери О'Коннора была волчанка. У Стэнли Элкина был рассеянный склероз. Федор Достоевский страдал эпилепсией, а Октавия Батлер-дислексией. Что такое паршивая простуда, может быть, даже грипп, по сравнению с такими вещами? Он мог бы с этим справиться. Скамья доказала это, скамья была гениальна.
“Давай просто вынесем эту скамейку и немного выпьем.”
“Но мы же не собираемся пить на самом деле, Шериф?- Спросил Джеп Леонард. План был ему тщательно объяснен, но Джеп был не самой яркой лампочкой в мире.
Самая яркая лампочка в люстре? Боже мой, Нет, это был анахронизм. Или все-таки был? Лампочки, конечно, не было в 1880-х годах, но тогда были люстры, конечно, были. В салуне была одна такая! Если бы у него было подключение к Интернету, он мог бы посмотреть любое количество старых примеров этого, но он не сделал этого. просто две сотни каналов телевидения, большинство из которых были совершенно бесполезны.