Затем постучал в дверь камеры. Через некоторое время подошел полицейский в форме.
— Желаете обслуживание в номерах? — насмешливо спросил он.
— Мне надо поговорить с детективом-констеблем Мозли или детективом-инспектором Джонс.
— Придется подождать, — ответил он. — Наслаждайтесь предоставленным сервисом.
— Но Чарли сбежит. Или подбросит мне что-нибудь в квартиру…
Полицейский хохотнул.
— Я передам ему о вашей озабоченности.
— А как насчет телефонного звонка? Я хочу позвонить сестре. И где адвокат? Вы не можете держать меня здесь просто так.
— Терпение есть истинная добродетель, — ответил он и захлопнул дверь у меня перед носом.
Минут пятнадцать спустя дверь снова открылась. Я встал, ожидая, что сейчас уж мне наконец предоставят возможность позвонить или пообщаться с адвокатом, но ошибся. Полицейский завел в камеру другого задержанного: высокого человека средних лет, лысеющего, но подтянутого. Вероятно, я отчетливо ахнул, увидев его, потому что мужчина с кислым видом покосился на мою физиономию, сел на скамью подальше и закрыл лицо ладонями. Несколько мгновений спустя он распрямился, встал и начал нервно вышагивать по камере, что-то бормоча под нос.
— На что вы смотрите? — спросил он нервно.
У мужчины был характерный выговор представителя среднего класса, получившего образование в частной школе. Я заметил на его руке дорогие часы, да и костюм такого ценового уровня я себе не смог бы позволить.
Проблема была в том, что я с первого взгляда узнал этого человека, потому что видел его портрет на веб-сайте компании «Вауком».
Это был Лэнс.
Глава тридцать восьмая
Я оказался в крошечной камере рядом с человеком, который запугивал моего лучшего друга. Мы никогда прежде не встречались: хоть я и делал работу для его фирмы, он понятия не имел, кто я такой. Вероятно, полиция хотела поговорить с ним в связи с жалобой Саши, сделанной по моему настоянию этим утром.
Можно было промолчать. Но я был так взволнован, что был не в силах сдержаться.
— Я знаю, кто вы! — выдал я.
Лэнс остановился.
— Вы Лэнс Хендрикс, из «Ваукома».
Он настороженно посмотрел на меня. Вероятно, подумал, что я видел его профиль в сети или в воскресной газете и теперь собираюсь предложить бизнес-идею или заявку на инвестиции. Или, что более вероятно, он беспокоился, что, когда я выйду из этой камеры, то поделюсь с прессой новостями о его аресте. Наверняка у него был личный адвокат, соответствующий дорогим часам и костюму, и этот адвокат поможет ему сохранить лицо.
— Вы заслуживаете того, что получаете, — добавил я.
Мне хотелось сфотографировать его в этот момент: рот открылся, взгляд ошарашенный. Потом я мог бы послать такое фото Саше.
— О чем, черт возьми, вы говорите? — сказал он, когда очнулся.
Я сделал пару шагов к нему.
— Я говорю о том, что ты сделал с Сашей.
Он отступил.
— Ты знаешь эту сучку?
— Она мой лучший друг. И она рассказала мне все — всю твою грязную историю, то, что ты сделал с ней в гостиничном номере, про послания с угрозами, и как ты натравил на нее свою жену. Всё.
В ответ он ухмыльнулся, смерил меня с ног до головы презрительным взглядом, хотя его лицо при этом побледнело.
— А ты что здесь делаешь? Может, она наплела полицейским разной грязной лжи и о тебе тоже?
— Что? Нет. Но я знаю…
Лэнс ткнул пальцем в мою сторону.
— Кем бы ты ни был, у меня ни малейшего желания объяснять, что произошло на самом деле. Но эта девушка врет. У меня никогда не было с ней никаких отношений. На самом деле, если хочешь знать, я никогда не изменял жене. Да я и пальцем не трогал эту глупую курицу. — Он скривился и злобно добавил: — И вообще едва знал о ее существовании, пока сегодня утром в моем офисе не появилась полиция.
— Ах ты дерьмо! — возмутился я. — Как можно такое говорить? Она же работает на тебя.
— На меня работают сотни людей. И ты думаешь, что я их всех знаю лично?
Я проигнорировал эти слова.
— Я в курсе, что у вас был роман. Саша рассказывала мне о нем, а еще говорила о твоих странных… наклонностях.
— О чем?
— Она рассказала, что тебе нравится делать в постели.
Лэнс уставился на меня, а затем рассмеялся.
— В самом деле? — казалось, он искренне удивлен. — Скажи-ка, может, у твоей подруги проблемы с психическим здоровьем? Обычно мы таких проверяем, но не всегда заключению психологов можно доверять. К сожалению, психометрические тесты не слишком надежны.
Теперь была моя очередь оскорбиться.
— И это будет твоя защита в суде?
Он опустился на скамью, внезапно успокоился и собрался.
— Это дело никогда не дойдет до суда. Сара, или Саша, или как там ее зовут — лжет. Это ее фантазии. Она придумала все это.
— Я тебе не верю, — сказал я.
Он пожал плечами.
— Знаешь что? Мне все равно.
Прежде чем я успел что-то ответить, дверь открылась, и полицейский, с которым я прежде разговаривал, подозвал меня.
— Теперь можете позвонить. — Он указал на таксофон на стене напротив.
Я не пользовался таксофоном уже много лет и даже не подозревал, что они все еще существуют. Когда я поднял трубку, то с удивлением вспомнил, что мне придется заплатить за звонок. Я пошарил в карманах, обнаружил две двадцатипенсовые монеты, засунул одну в прорезь и набрал номер мобильника Тилли. Это был один из тех немногих номеров, которые я знал наизусть.
Она сняла трубку после четырех гудков, но все, что я мог расслышать в ответ, это лишь громкий гул и грохот. Словно она стояла в центре урагана или на линии были сильные помехи.
— Привет! — я старался говорить громче, но помехи только усиливались. Я отодвинул трубку от уха, казалось, что я пытаюсь вызвать кого-то из ада.
— Тилли, меня слышно?
— Привет, Эндрю! — голос звучал слабо, но это была, безусловно, моя сестра.
— Ты меня слышишь?
— Да. Извини, здесь очень ветрено, — она рассмеялась. — Похоже на начало «Волшебника из страны Оз».
Теперь ее голос был немного яснее, хотя пришлось вдавить трубку прямо в ухо. Помимо ее голоса и рева ветра я расслышал слабый крик чаек вдалеке.
— Где ты? — спросил я, с трудом удерживая неудобную тяжелую трубку таксофона.
— В Бичи-Хед.
— Что, черт возьми, ты там делаешь?
Бичи-Хед — известная меловая скала на окраине Истбурна, популярная среди самоубийц. Я вспомнил, что читал о ней. Слава у этого местечка, без сомнения, весьма скандальная: около двадцати человек ежегодно бросаются здесь с утеса. Общество самаритян установило там огромный рекламный щит, призывающий потенциальных самоубийц звонить на горячую линию психологической помощи. Но, несмотря на кровавую репутацию, Бичи-Хед — все же очень красивое место: изумительные виды на волны Ла-Манша, маяк в красную и белую полоску, тонкая линия земли на горизонте.
Ее ответ заглушил ветер, и я переспросил:
— Что?
Раздался звуковой сигнал таксофона, и на дисплее высветилось: «Вставьте еще одну монету». Боже! Я засунул в прорезь второй — и последний — двадцатипенсовик.
— Прости, Эндрю, — сказала она. — Может, я перезвоню тебе, когда буду в помещении? Кажется, мы едем в паб.
Голос у нее был счастливый, и я подумал, что она на свидании. Может быть, вернулась Рэйчел? Но мне нужно было рассказать сестре о том, в какое затруднительное положение я попал, — важно, чтобы она узнала, что я под арестом, и поэтому я не стал выяснять подробности.
— Слушай, я должен тебе кое-что сказать…
Она не слушала, а вместо этого сообщила кому-то:
— Это Эндрю.
— Тилли!
— Да что случилось? Чего ты волнуешься? Только не говори, что ты боишься, как бы я не спрыгнула со скалы?
— Нет, Тилли…
— Я думала об этом в начале года, но даже тогда все было не слишком серьезно. Теперь я в порядке, правда. Сколько раз надо повторять? Я в порядке.
Я слышал, как она говорит еще с кем-то неподалеку. Затем Тилли вновь обратилась ко мне:
— Кажется, мне лучше перезвонить. Или хочешь сначала с ней поговорить?
Маленькие дрожащие щупальца страха протянулись ко мне.
— Тилли, — спросил я, — с кем ты?
— С Чарли.
Словно штормовые волны, пробивавшиеся сквозь таксофон, устремились по проводам и отбросили меня назад, ледяной холод пронзил все тело. Полицейский, который проводил меня до таксофона, нахмурился, когда я пошатнулся, схватившись за стену свободной рукой, и едва не упал. Я слышал голос Чарли всего несколько часов назад: «Ты поклялся своей жизнью. Ты поклялся жизнью своей сестры».
Я отчаянно пытался что-то понять. Откуда она там взялась? Может, Чарли посетила Гарольда в Северном Лондоне, а затем успела в Истбурн, пока я сидел здесь? Это вполне реально, прошло уже много времени…
— Да, она пришла ко мне, — говорила Тилли. — Предложила вытащить меня на прогулку и развеяться. Подожди, она хочет поговорить с тобой.
Прежде чем я смог выкрикнуть предупреждение Тилли, Чарли взяла у нее мобильник.
— Привет, Эндрю.
Голос был спокойным и ровным. Когда она говорила, ветер, казалось, стихал, и ревущий шум становился похож на мягкое шипение прибоя.
— Чарли, независимо от того, что ты надумала, пожалуйста, остановись. Тилли не сделала тебе ничего плохого.
Она засмеялась. Это был самый холодный смех, который я когда-либо слышал.
— Мы прекрасно проводим время, — сообщила она. — Трудно поверить, что так много людей сводят счеты с жизнью каждый год в таком красивом месте.
— Чарли!
Повисла пауза в несколько секунд, и я подумал, что Чарли делает несколько шагов в сторону, чтобы сестра не слышала нас.
— Я не сказала Тилли, как ты со мной поступил, — сказала она.
— Я знаю, — выпалил я. — Она невинна. Чарли, я всё сделаю, скажу что угодно. Просто прошу, не надо…
Полицейский теперь пристально следил за мной.
— Я тебя не слышу, — сказала Чарли. — Помехи. Слишком много помех на линии. Это, наверное, наш последний разговор, — она вздохнула, и в ее голосе прозвучала грусть. — Я любила тебя, Эндрю.