Вдруг снова зазвонил телефон. Лили обернулась и посмотрела на него. Вот если бы позвонила Майда и сказала: «Да, приезжай в свой коттедж». Лили представила себе, как мать подает на стол свое фирменное блюдо — жаркое в горшочке, из которого валит пар. Обычно Майда подолгу тушит его на медленном огне со свежими грибами и морковкой и красным картофелем, который выращивает на своем огороде ее подруга Мэри Джоан Свит, а затем приправляет лавровым листом и шалфеем. Лили размечталась: а вдруг, узнав о скандале, Майда так перепугалась за дочь, что решила пригласить ее в свой большой дом? Лили вообразила, как они будут разговаривать и плакать, как станут, наконец, друзьями.
Мечты, мечты. Лили вздохнула. Всего лишь мечты.
Она так и не подняла трубку и теперь, слушая сообщение, радовалась этому — звонил один из тех, кого она не желала
Лили больше не удивлялась тому, как широко известен стал номер ее телефона. Раньше ей казалось, что отказ от внесения в справочники — законное право каждого гражданина. Можно, конечно, позвонить в компанию, но что это даст? Можно проклинать Митча за то, что он дал ее номер Терри, а Терри — за то, что сообщал его всем кому ни попадя. Но это все равно, что пытаться закрыть дверь сарая, когда лошадь уже убежала.
И потом, она ведь собирается уезжать. Завтра уже не будет этого противного писка. Правда, при этом не будет и душа в прекрасной душевой кабинке… Не будет привычной дороги от дома через Паблик-гарден до школы… И песен, которые Лили исполняла от всей души для тех, кому нравился ее голос. Не будет уже ничего, потому что Терри Салливан, Пол Риццо и Джастин Барр отняли у нее эту жизнь.
Расхаживая по комнате, Лили все больше проникалась ненавистью к этим троим. День заканчивался, минуты шли все медленнее. Порой ее охватывало волнение и хотелось наперекор всему, только из принципа, никуда не уезжать. Но каждый раз, когда проходил очередной всплеск возмущения и отчаяния, оставалась горькая правда: она не может работать, потому что у нее отняли работу. Не может встречаться с друзьями, дышать свежим воздухом или покупать продукты, потому что не решается выйти из дома. Но даже если бы пресса, готовая следовать за ней повсюду, и не поджидала у дома, все равно отныне Лили будет не в силах показаться в этом городе, не испытывая смущения.
Это несправедливо. Лили жаждала правосудия. Но как возбудить дело, не имея денег? И потом, ей не выдержать трехлетней войны. Во всяком случае, такой, какую описал Максвелл Фандер.
Единственное, на что она теперь могла решиться, — это побег. Необходимо вернуть свою прежнюю жизнь. Пусть не такую, как в последние годы, но свою. А для этого надо выспаться и отдохнуть, выбравшись отсюда на свободу. Лили нуждалась в совете, и если дух бабушки — единственный ее советчик, то пусть так и будет. Селия Сент-Мэри была святая. Она наверняка знает, что теперь нужно делать. И подскажет, как добиться справедливости.
Когда стемнело, Лили погрузила вещи в машину, заперла дверцы и выехала из гаража. Она, конечно, знала, что несколько придурков наверняка отираются на улице и кто-нибудь из них бросится в погоню на машине. Однако Лили полагала, что, выбравшись на Парк-авеню, оторвется от них. Действительно, как только она выехала, из темноты показались фигуры людей. Взяв аппараты на изготовку, они выкрикивали вопросы и жестами просили Лили опустить стекло. Она двинулась вдоль аллеи, и вскоре фары нескольких автомобилей засветили ей в спину. Но чего Лили никак не ожидала, так это появления новых преследователей уже на Глочестер. Еще раз проверив, хорошо ли заперта дверца, Лили быстро повернула направо, на Ньюбери. К ее ужасу, микроавтобус со спутниковой антенной, припаркованный на углу, дал газу и присоединился к погоне.
Она тоже прибавила ходу и постаралась затеряться среди других машин, но улица была слишком узкой. Преследователи без труда держались на хвосте. Надеясь оторваться, Лили свернула направо один раз, потом сразу же еще, прямо на желтый свет, и выскочила на Коммонуэлс. Она думала, что микроавтобус застрянет на красном светофоре, но он проехал, нарушив правила. Когда сама Лили остановилась на следующем перекрестке, ожидая зеленой стрелки на Фрейфилд, откуда можно было попасть на Пайк, она увидела сзади микроавтобус, а в правое окно постучал мотоциклист с журналистским удостоверением на шее.
Как только включился зеленый, Лили нажала на газ, но, если бы вовремя не притормозила, непременно ударила бы мотоциклиста, ибо тот вздумал обогнуть ее машину спереди, чтобы оказаться у водительской дверцы.
Потрясенная, Лили решила отказаться от своего плана. Ведя машину медленно и осторожно, она проехала весь квартал, добралась до другого конца аллеи, с которой стартовала несколько минут назад, и так же не спеша свернула к своему дому. Когда Лили опустила стекло, чтобы отпереть гараж, мотоциклист снова подъехал поближе и снял шлем. Сигнальные огни на гараже, загоревшиеся при приближении Лили, отразились на лысой голове самого Пола Риццо!
— Я гарантирую вам беспрепятственный проезд, — сказал он, — если вы сообщите мне эксклюзивно, куда направлялись и зачем.
— Никаких эксклюзивов! Я еду в г-г-гараж! — Лили сражалась со своим заиканием из последних сил. — И вообще, это частная собственность. Если вы посмеете проникнуть туда вместе со мной, я в-в-вызову полицию! — Она повернула ключ в замке быстро закрыла окно автомобиля. Как только дверь гаража поднялась настолько, чтобы пропустить ее машину, Лили въехала внутрь, но сразу же за порогом остановилась и посмотрела, не ворвался ли кто-нибудь следом.
Сзади никого не было. Дверь опустилась. Лили двинулась на свое место.
Она посидела, не пытаясь выйти из машины и отпереть дверь, поскольку опасалась, что кто-то вот-вот подойдет. Кто-нибудь, незаметно проникнувший сюда. Лили внимательно огляделась. Похоже, никого нет. Правда, за автомобилями очень удобно прятаться, а в гараже их полно, но она так никого и не заметила.
Тогда Лили вышла из машины, взяла вещи, поехала на четвертый этаж и направилась к Элизабет. Поняв, что той нет дома, она уселась прямо на пол и прислонилась к стене. Было девять часов. Лили не знала, когда появится Элизабет, но спешить было некуда и незачем.
Прошел час. Лили положила голову на свою дорожную сумку и задремала. Ведь последние три ночи она почти не спала и измучилась до предела. Но как только ее тронули за руку, она проснулась.
— Ты почему здесь сидишь? — спросила Элизабет.
Лили встрепенулась.
— Мне нужна твоя помощь. — Она объяснила, что с ней случилось. — Я не могу здесь оставаться, Элизабет, и дело не только в маленькой темной квартире. Здесь я пленница. Пресса явно не намерена забывать о скандале. Но вся проблема в том, как мне выбраться отсюда, избежав погони.
— Я знаю как.
Лили перехватила ее взгляд.
— Я тоже. Ты мне поможешь?
— *
На самом деле у каждой из них появился свой план. Лили предполагала, что Элизабет вывезет ее на своем роскошном авто, а потом возьмет такси, вернется в Бостон и несколько дней пору, лит на стареньком «БМВ», пока Лили не изловчится вернуть ей ее «лексус». Элизабет предполагала начать с того же, но потом пересадить Лили на невообразимый «форд-универсал», который ее братец Дуг оставил в кембриджском гараже, уехав на год в командировку в Брюссель.
Поскольку второй план позволял Лили не спешить с возвратом машины, они остановились на нем и осуществили его без сучка, без задоринки. Лили вместе со своими пожитками спряталась под кипами прокламаций «Кэгана — в губернаторы» на заднем сиденье автомобиля и даже нашла это забавным. Однако в какой-то момент подумала, не слишком ли далеко заходит ее спасительница. Выехав из гаража, Элизабет неожиданно остановилась, чтобы подразнить двух репортеров, сменявших друг друга на посту в аллее.
— Неужто вы и впрямь полагаете, что Лили Блейк выйдет из дома так поздно? — спросила она, улыбаясь. — Но для чего? Ради ночного свидания с кардиналом? Господи! Может, пора дать бедной женщине вздохнуть спокойно? Ах, куда я сама еду? Да просто выпить в «Леннокс-лонж». Не хотите ли присоединиться? Право, стоило бы. Я угощаю…
Лили чуть не умерла от страха, но Элизабет знала, что делает. Разумеется, журналисты не клюнули на ее приглашение. Более того, они приняли это за отвлекающий маневр, который позволит птичке вылететь из клетки.
— Вам не одурачить нас, — сказал один из них, не догадываясь, что именно это с ним и проделали.
Элизабет покатила вдоль аллеи, обогнула квартал и направилась к Кембриджу по пустой дороге. Добравшись до дома брата, она повернула направо к гаражу и погасила фары.
— Он, правда, помятый, но надежный, — заметила Элизабет, помогая грузить вещи Лили в «форд». — Учти, тут есть маленькая хитрость. Сначала дважды надави на газ, пауза, потом еще раз и только тогда поворачивай ключ. Это всегда срабатывает.
Сев за баранку, Лили внимательно осмотрелась, потом открыла окно, дважды нажала на педаль газа, подождала немного, нажала еще раз и только тогда повернула ключ. Двигатель кашлянул, и мотор заурчал. Хоть и громко, но равномерно.
— Ты лучше всех, — сказала она Элизабет вместо благодарности.
Та склонилась к окну:
— Нет. Если б это было так, я бы настояла, чтобы тебя пригласили на прием к Кэгану. Или отдала бы тебе свой «лексус». — Она похлопала рукой по крыше старенького универсала. — А это мне ничего не стоит. Хочешь, я буду забирать твою почту?
— О, спасибо! — Лили сняла с кольца ключ от почтового ящика и протянула его Элизабет.
— Куда пересылать?
— Просто держи у себя.
— Но где ты будешь?
Лили не знала, стоит ли говорить. Не то чтобы она не доверяла Элизабет… Хотя как знать… Вот за что еще Лили так возненавидела Терри Салливана: он научил ее подозрительности.
Она улыбнулась:
— Я тебе сообщу.
Закрыв окно, Лили помахала Элизабет, переключила скорость, зажгла фары и отправилась в путь.