– Кэтлин. – Я засовываю руку в карман, заметив, что в обморок девушка не рухнула, хотя лицо ее стало белым как полотно, а пальцы вцепились в перила. – Вскоре после твоего отъезда. Красивая церемония, проведенная отцом Доэрти. Мои искренние извинения за то, что не отправил тебе приглашение.
Я вижу, как дрожит у Авроры шея, и вспоминаю, какой хрупкой она была в моих пальцах. Девушка поднимает подбородок, отказываясь склонить передо мной голову.
Еще вся ночь впереди, дорогая.
– Продаешь песни и женился на Кэтлин? – Ее лицо становится каменной маской, за которой не видно ни единой эмоции. – Ты прав, Мэл. Теперь у меня нет ни малейшего понятия, кто ты такой.
Райнер смотрит на нас, пытаясь оценить ситуацию. Он знает, что мы с Авророй знакомы, потому что я сам ему об этом рассказал. Но я представил нас старыми друзьями, а не настоящими извергами, что ближе к правде.
– Ребят, оставить вас наедине? – Он шмыгает крючковатым носом, докуривает сигарету и тушит ее о растение.
Господи, он только бесполезно тратит кислород. За каждый прожитый им день его мать обязана сажать дерево.
– Да, – отвечает Аврора.
– Нет, – одновременно отрезаю я.
На несколько секунд повисает молчание, а потом я слегка пожимаю плечами Райнеру и поворачиваюсь к перилам, облокотившись на них и пренебрегая Авророй.
– Ну тогда ладно, голубки, – чешет Райнер подбородок.
Краем глаза я вижу, как этот идиот танцующей походкой возвращается в зал.
Как только мы остаемся одни, Аврора говорит тихим голосом:
– В договоре ты утверждал, что тебе будет плевать, если у нас будут пары или супру…
Я резко ее перебиваю:
– Ты про события восьмилетней давности, когда мы оба только из люльки выползли? Да брось, Аврора. Мы влюбились в образ, а не друг в друга.
Для чего она вообще подняла эту тему после всех ее слов и поступков? Это как опасаться результатов анализа крови, когда тебе отрезали обе руки и отрубили голову, выкинув куда-то в Средиземное море.
Поезд ушел, милая.
Я даже смотреть на нее не могу. Вместо этого я пялюсь на уродливые бездушные небоскребы Манхэттена, напоминая себе, как сильно их любит Аврора. Как и все поверхностные девушки, которые согревали мне постель до и после нее, она полна вдохновленными соцсетями идеями и отфотошопленными мечтами. Она живет идеальной жизнью, как в «Пинтересте», а фильтра, который сделал бы мою жизнь пригодной для ее реальности, попросту не существует.
– Ладно… – задумавшись, протяжно произносит она. – Просто хотела довести до твоего сведения, что я не буду выполнять условия договора.
– Я подумаю об этом, пока буду вытирать слезы тем миллионом евро, ради которого согласился на эту работу. – Одним глотком допиваю виски и ставлю стакан на широкие мраморные перила. Поворачиваюсь к ней, наклеив искусственно вежливую улыбку на лицо. Не хотелось бы, чтобы она считала, будто меня волнует, приедет она в Ирландию или нет.
– Кэтлин не будет возражать против моего присутствия? – Аврора крутит кольцо в носу. – Учитывая наше прошлое. Да и вообще.
– Кэтлин не будет возражать.
– Отрадно, что за это десятилетие хотя бы один из нас стал зрелым человеком. – Она вертит кольцо еще сильнее. – И еще я бы хотела, чтобы Кэллам мог навещать меня, пока я буду жить в твоем доме. Безусловно, мы будем прилежными гостями и постараемся не попадаться вам на глаза, насколько это возможно.
– Отлично, – огрызаюсь я.
Она смотрит на меня, я – вперед. Не собираюсь облегчать ей жизнь. Да и зачем? Это ведь она пустила все коту под хвост, и не единожды.
– Ты по-прежнему живешь в своем коттедже? – спрашивает Аврора.
– Да.
– У тебя есть дети?
– Нет.
– А…
– Я похож на кусок мяса? – снова не даю ей договорить.
Она качает головой и смотрит на меня с еще большим смятением и возмущением.
– Тогда хватит меня терзать – я поворачиваю голову и испепеляю ее взглядом.
Ее лицо искажается от обиды. Уверен, она поняла не столь уж тонкий намек на те времена, когда забрасывала меня вопросами о своем папаше. Я тут же припоминаю, что мне пришлось пережить по ее милости, и давлю в себе чувство вины. Давлю в себе мысль, что каждую проведенную с ней минуту мучился, потому что не рассказал ей правду.
О ней.
О ее отце.
Мой план нанесет Авроре лишь кратковременный ущерб. Она снова оправится. Когда-нибудь. А я? Я облажался и в этой жизни, и, наверное, в следующей.
– Послушай, – вздыхаю я. – Райнер намерен отправить тебя в Ирландию. Не вижу смысла с ним спорить, учитывая чек и то, что мне на тебя совершенно плевать. Ты приедешь, сделаешь свою работу и уедешь. Хочешь притащить с собой своего пижона – валяй. Нам вовсе не обязательно опять становиться закадычными друзьями. – Я показываю пальцами кавычки в воздухе, приправив оскорбление фальшивым протяжным американским акцентом, просто чтобы мое поведение выглядело еще омерзительнее. – Не дергайся по пустякам.
– Почему ты так зол? – шипит она, скорее ошарашенная, чем задетая за живое.
– Зол? – Я смотрю на Аврору так, словно она сошла с ума. – Просто мне уже неинтересно, что у нас там было. Восемь лет минуло. Годы не прошли даром.
Но не настолько, чтобы я сказал ей прямым текстом то, что она хочет услышать.
Я занят. Ты занята. Это банальная коммерческая сделка.
Я не стану тебя отбивать.
Не стану вмешиваться в твои отношения.
Не буду добиваться мести.
Всего этого я не говорю. Не упоминаю. Именно этих слов она могла бы требовать прямо здесь и сейчас.
К счастью, Аврора слишком взволнованна, чтобы заметить подтекст. Она навеки рыжеволосая сорвиголова.
– Понимаю. – Она напрягает подбородок и плечи. – Я с уважением отнесусь к твоему решению, если ты так хочешь. – Аврора кивает и делает шаг в сторону.
Я хочу ее придушить. Сказать, что она сама виновата. Аврора живет будущим, а я застрял в прошлом. Теперь я сердитый, злопамятный и отчаянно желаю во что-нибудь вляпаться.
– Когда начинаем? – Аврора кладет руки на талию.
– Примерно после Рождества и до Нового года. Ричардс затевает вечеринку у меня дома, Райнер что-то такое упоминал. – Я почесываю щетину. – Подробности узнаю у него.
– У тебя есть планы на Рождество? – Она нетерпеливо смотрит на меня.
Бедняжка так старается. У нее биполярное расстройство? Я довольно ясно дал понять свое отношение к ней после того, как разошлись наши дорожки, так что ее старания ни к чему не приведут.
– Опять ты это делаешь, – прямо говорю я.
– Что?
– Пытаешься завести разговор по душам. Аврора, я не собираюсь с тобой любезничать.
Она отворачивается и идет к двери. Я решаю, что недостаточно сломил ее дух.
– Кэтлин, – говорю ей в спину. – Я встречаю Рождество с Кэтлин.
Аврора замирает, но ничего не отвечает. Мне удается хорошенько рассмотреть ее круглую маленькую попку.
– А ты? – не могу удержаться. – Проведешь Рождество в Англии с будущими свекрами?
Она поворачивается и спокойно улыбается мне.
– Я тоже не намерена любезничать с тобой, Мэлаки Доэрти. Хочешь знать, в чем мы абсолютно различны? В отличие от тебя, своему слову я верна.
Я облокачиваюсь о перила и, улыбаясь, наблюдаю, как она уходит.
В любви и на войне все средства хороши, а к войне-то я полностью готов.
ПРИМЕЧАНИЕ ОТ ДЖЕФФА РАЙНЕРА
У истории и истерии из общего не только несколько букв.
Эти двое? Есть у них какая-то неприятная история, а увиденное мной на балконе не что иное, как истерика.
В нашей индустрии я не раз такое наблюдал.
Бывшие работают вместе, думая, что они зрелые люди, которые давно забыли о прошлом и могут стать друзьями.
Бред.
Я мог бы сказать им, что отныне все будет только хуже. Предупредить их не утруждаться. Что деньги того не стоят, а опека говнюка вроде Эштона Ричардса только добавит им неприятностей, вынудит нарушить правила и доведет их до беды.
Я мог бы…
Но будем реалистами. Я – сорокалетний торчок, зависимый от секса. И у меня нет ни тени сомнения, как они ко мне относятся и что обо мне думают. Теперь не так уж и больно наблюдать, как другие ломают себе жизни. Смею сказать, что это даже исцеляет. Как вязание.
И сейчас вяжется катастрофа.
Ведь потому люди и сплетничают.
Чтобы получать удовольствие от чужих проблем. А когда у других нет видимых или осязаемых трудностей, о которых можно бы посудачить, то создают проблему за них.
Анализируя каждый их шаг, стараются почувствовать удовлетворение.
Так что здесь однозначно произойдет катастрофа. Кто я такой, чтобы предотвращать ее?
К тому же мне по-настоящему интересно, чем все выгорит. Вспоминая прошлое Мэлаки Доэрти, не знаю, получится ли ему испоганить свою жизнь еще сильнее. Парень настолько по уши в дерьме, что попади он в какой-нибудь скандал, это, прямо скажем, будет что-то новенькое.
Я кидаю в рот две таблетки и возвращаюсь на вечеринку, зная, что похож на завсегдатая Евровидения, вот только мне плевать.
Потому что это так.
Мне правда пофиг.
Пусть люди судачат. Они ничем не лучше. Единственная разница между нами: я знаю, что думают обо мне Мэлаки и Рори. Но они не знают, что думаю о них я.
Глава пятая
– Ты чего так рано? – Саммер высовывает голову из-за пухлых подушек на диване, а потом снова отворачивается к телевизору, засунув в рот очередную полную ложку мороженого. Подруга смотрит «Красотку».
Она замахивается ложкой на экран и орет:
– Как же меня бесят романтические комедии! Втюриться в миллиардера, а в конце выйти за него замуж – бред с большой буквы «Б», а если ты проститутка – и подавно. Он бы скорее прибил тебя, ведь у проституток обычно не бывает родни. И название нужно другое: «Мертвая красотка: поучительная история».
– Из Голливуда звонка не жди.