— Мама! — снова услышала я радостный крик и тут же меня обнимают детские ручки. Меня захлестывает нежность и любовь, я опускаюсь на колени и обнимаю деток.
— Вы мои хорошие!
Мои хорошие… Мои хорошие… Мой хороший… Какое-то воспоминание пыталось пробиться ко мне, но что-то будто не давало ему это сделать.
— Мама, пойдем! Там дядя он ждет тебя!
Я посмотрела на мальчика и улыбнулась. Он так похож на… Кого? Я взяла детей за руки и позволила им вести меня. Вскоре я действительно увидела "дядю". На плетеном кресле-качалке сидел старец с длинной белой бородой и белых одеждах. Он поднял на меня глаза и улыбнулся:
— Ну здравствуй, Виктория.
И я вспомнила, все вспомнила. Тут же комок встал в горле и я прохрипела:
— Значит, я умерла.
— И да, и нет, — был мне ответ.
Я была не в том состоянии, чтобы вникать в высокий философский смысл сранных фраз дебильных старцев.
— Кто вы? — немного истерично воскликнула я.
— Мама не волнуйся, — дернула меня за руку малышка.
— Нет, нет, конечно, мама не волнуется, — прошепттала я ласково, а потом снова обратилась к старику, — Что происходит?!
— Садись, — он кивнул на траву, я села и усадила на колени детей. прикосновение к ним не давало мне сорваться.
— Ты умерла в том мире, Виктория.
Я так и знала.
— Но в том, что так получилось есть моя вина, — он склонил голову, как бы признавая ошибку.
— Что это значит?!
— Понимаешь, я можно сказать босс всех Богов, и я должен был следить за всеми своими подчиненными, но упустил из внимания Алеисандро, он всегда был слишком самонадеянным и постоянно вынашивал какие-то глупые планы, я должен был уделить ему пристальное внимание, но не сделал этого и вот результат.
Я прищурилась.
— Так-то оно, конечно, так, но к чему вы клоните?
— Я могу снова вернуть тебя в тот мир, — произнес босс после долгой и мучительной паузы.
— Снова в тело Аринэлии?
— Нет, ее тело мертво, но даже если бы это было возможно, оно уже сожжено.
Я вздрогнула.
— И что же тогда?
— Я перенесу тебя в тот мир в твоем теле.
— А дети?
Я лихорадочно прижала уснувших малышей к груди.
— Я думаю, что смогу вернуть и детей, это не сложно.
Слишком все идеально, я подозрительно посмотрела на Бога.
— И все бы хорошо, но в чем подвох?
— С чего ты решила, что он есть? — "удивился" он.
— Скажем так, я села на свои розовые очки в восемнадцать лет и больше их не надевала.
Бог покачал головой.
— Земляне перестали верить в чудеса, стали слишком расчетливы и приземленны.
Я усмехнулась.
— Ну давайте, переубедите меня и скажите, что вами сейчас движет совесть и вселюбовь, а не холодной и четкий расчет.
Бог рассмеялся.
— Ладно, ты угадала. Дело не только в этом. Скажем так, лучше предотвратить угрозу, если ты в состоянии это сделать, чем потом бороться с уже сущетсвующей.
— Что это значит?
— Потом поймешь, — усмехнулся босс. — А сейчас, тебе пора.
— Подождите, а Тьма? — окончательно обнаглела я.
В том, что ты являешься частью плана, а не объектом помилования есть свои плюсы. Босс Богов задумался, а потом будто сам себе произнес задумчиво:
— Да, наверное это необходимо.
И уже громко мне:
— Будет у тебя и твоя Тьма.
Замечательно.
— Приготовься.
Я поцеловала в лобик детей, всетаки я теперь смогу их увидеть только через несколько месяцев, и закрыла глаза. Тут меня подхватило, что мягкое и приятное, а потом боль. Невероятная боль: в голове, в ногах, в груди, в руках, в животе. Болело все, что можно и темнота… Что-то часто я стала падать в темноту, мелькнула у меня последняя мысль.
Глава 23
Через помутненное сознание до слуха доносился звон посуды (?), шаги, и бормотания. Я попробовала приоткрыть глаз, но голову прострелила ужасная боль. Невольно застонала. Тут на меня катали воспоминания и я издала еще один стон, потому что мне нужно срочно бежать к Рэну, а я не могу. Дети! Вспоминила я, и через боль положила руку на живот. И офигела. Он был большим и круглым, хотя я помню очень хорошо, что у меня был едва виднеющийся маленький животик.
— Не двигайся, горюшко ты мое, — услышыла я старческое бормотание. — Что за молодежь пошла? На вот выпей.
Мою голову приподняли и уперлив губы какую-то чашку. Приоткрыла в рот и в меня тут же влили какой-то отвар с довольно приятным вкусом. Тут же слабость стала отступать, и состояние в целом стало намного лучше. Открыла глаз и увидела скланившуюся надо мной миловидную старушку.
— Здрасте, — выпалила я.
Старшука закатила глаз и поковыляла куда-то. Я огляделась, мы находились… в землянке? Стени и потолок были обвешаны ткнями, но сквозь них проглядывала земля… Почему мы под землей?!
— Эм, простите, как к вам можно обращаться?
— Откель такая вежливая? — усмехнулась старушка, что-то мешая в кострюльке. — Миарива я.
А потом старушенция пробурчала себе под нос:
— Все они такие… вежливые больно, правильные, а детятей в подоле приносят.
— Неправда, — возмутилась я. — У меня муж есть!
— Да? — старуха оглянулась на меня. — Эх ты, горемычная, значит убили мужа твоего, да? Одна осталась чай поди?
— Да почему убили? — непоняла я.
— А как иначе? Тебя я на поверхности нашла, одна ты лежала, да слезы по щекам текли аки ручей. Чай поди горем-то всю память отшибло. Муж жив был бы, не лежала уж чай одна-то. Сейчас все друг за друга держаться, выживают как могут. Своих-то сейчас не бросают, а ты еще и тяжелая оказалась.
Я ничего не понимала.
— У вас тут что апокалипсис был?
— Уж не знаю, слово больно мудреное ты сказала.
— А что случилось тогда?!
— Так, император наш, как жена у него умерла сума сошел, Тьму свою поганую выпустил, весь мир разрушил. Мы уж наружу-то и не выходм теперь, рыщет она там и всех убивает.
Мне поплохело.
— Как "с ума сошел"? — слабо прошептала я и почувствовала, как сознание сново начало уплывать. Да старушка не дала мне в обморок упасть, по щекам отхлестала.
— Не преживай, молодка, выживем, и ребеночка твоего подымим, — успокаивала она меня.
Так вот, что имел ввиду этот Босс Богов. Если Рэна не остановить, он так всю вселенную уничтожит!
— На-ка вот, поешь, а то совсем исхуда. Звать-то тебя как?
— Виктория, — прохрипела я омертвевшими губами.
— И имя благородное, — снова буркнула под нос себе старушка.
— Миарива, — позвала я ее. — А скажите сколько я у вас тут нахожусь?
Спросила и с ужасом стала ждать ответа.
— Чай поди завтра будет четыре месяца.
Я схватилась за голову. Ужас! И тут я почувствовала толчок в животе. Посреди всего этого хаоса, такое чудо. Посмотрела на животик, улыбнулась, погладила. Мои маленькие, знают, как успокоить мамочку.
— Миарива, мне нужна одежда.
— Это зачем? — насторожилась она.
— Я наверх пойду.
— Ой, сдурела девка, себя не жалко дитятю пожалей! Зачем невинную душу губить! — запричитила она.
Я жестом остановила ее восклицания.
— Миарива, я жена императора, и я могу его остановить.
— А-а-а, совсем мозги горем отшибло, — снова закудахтала бабуся.
Мне это уже порядком надоело.
— А ну хватит! — рявкнула я. — Быстро подай мне одежду!
Старушка сразу кинулась исполнять приказание, видимо служила раньше прислугой где-то и реагировала на тон. Стало немного совестно, но это для ее же блага. Не всю оставшуюся жизнь же в землянках сидеть. Миарива подала мне свободное платье. Я поблагодарила и надела его.
— Чай неужель правда? — спросила она меня робко.
— Правда, — отрезала я.
И вот я готова к выходу в мир. Осталось дело за малым. Почувствовать свою Тьму, потому что без нее мне делать наверху нечего. Я снова села на кровать и сосредоточилась. Вот ощутила две вспышки Тьмы в животе, так хорошо, поднимаемся выше. Ощутила маленькую, зажатую, забитую Тьму.
"Тише, маленькая, чего ты спряталась?" — стала я ее успокаивать.
Оказыаается, светлые приготовили специальный отвар, защищающий от истиной Тьмы, и добрая старушка поила им и меня. Я вхдохнула, правду говорят: "Благими намериниями вымощена дорога в ад". И как мне теперь?! И тут я внезапно вспомнила про Грисика. Если Тьма гуляет по всему миру, то для него это настоящий пир, ведь Тьма ему совершенно не страшна и он скорее всего накопил в себе достаточно энергии. Значит, я смогу от него подпитать свою Тьму. Как хорошо, что я настроила между нами связь перед отъездом к светлым. И сейчас я могу его переместить к себе. Сосоредоточилась, закрыла глаза и нащупала толстую нить между мной и Грисом. Хорошо, что привязка на душу, а не на тело. Напряглась и дернула за нее. Через несколько секунд в комнате появился Грис.
— Мамочки, Боги пресветлые! — заверещала старушка и поспешила спрятаться.
А Грис несколько секунд дезориентировано оглядывался, а потом уставился на меня и замер. Какое-то время он просто прибывал в шоке.
— Грисик, это же я, — прошептала, не сдерживая слезы.
И, наконец, малыш кинулся ко мне и обнял. Я заплакала и стала галдить мелкого по спине.
— Все хорошо. Я теперь здесь.
И тут получила подзатыльник.
— За что?
Грис отстранился и показал мне "За то, что умерла". Мы еще несколько минут обменивались нежностями, а затем я серьезно сказала:
— Грис, мне нужна твоя помощь.
Грис с интересом посмотрел на меня.
— Подкорми меня энергией.
Грисик кивнул и протянув руку, коснулся моей груди. Тут же меня стали накрывать волны энергии, а Тьма стала расти, расправляться, пока, наконец, окончательно не вступила в свои права.
— Ну, пойдем спасать Рэна, — сказала я.
Грис кивнул и взял меня за руку. Как же приятно ощущать Тьму, все ее могущество, ее единение с тобой — это божественные ощущения.
Я выпустила ее и слившись с ней, понеслась наверх.